В этот день в 1942 году мощной артиллерийской подготовкой с участием более 15 тысяч орудий и миномётов началось контрнаступление советских войск под Сталинградом

АФГАНЦЫ

АФГАНЕЦ – ЛУЧШИЙ УЧИТЕЛЬ ГОДА

Алёхин Михаил Алексеевич,

родился 1.12.1957

в городе Кимовске

Тульской области.

Может призвание Михаила Алёхина не стрельба из пушек и миномётов, может его призвание – преподавательство?

С 1994 по 1999 год гвардии подполковник Алёхин обучает курсантов Тульской артухи азам артиллерии, (кстати говоря, участвует в подготовке курсантов первого набора артиллеристов для Воздушно-десантных войск, тех самых войск, из которых и перевёлся на преподавательскую работу). А с 2000 года и по настоящее время преподаёт ОБЖ мальчишкам и девчонкам в Тульском лицее № 2. И как преподаёт! В 2008 году Михаил Алексеевич становится победителем национального проекта образования в Тульской области в номинации «Лучший учитель года».

Не знаю, есть ли в каком ещё общеобразовательном заведении Тулы – надеюсь, что имеются – Афганский музей. В лицее № 3 музей существует и существует благодаря «афганцу» Алёхину. И этот Афганский музей – не только гордость всего лицея и гордость гвардии подполковника запаса, но и гордость Зареченского района Тулы.

Краткая биографическая справка:

В 1975 году, после окончания средней школы, поступил в Коломенское высшее артиллерийское командное училище имени Октябрьской Революции.

С 1979 года по январь 1980 года – служба в частях Воздушно-десантных войск (Баку, Хыров Львовской области).

С января 1980 года по декабрь 1981 года – служба в Афганистане (Джелалабад) в десантно-штурмовом батальоне 66-й отдельной мотострелковой бригаде старшим офицером 82-мм миномётной батареи.

После Афганистана – служба в Германии, учёба в Военной артиллерийской академии имени М. И. Калинина в Ленинграде, служба в Фергане (начальник артиллерии парашютно-десантного полка, заместитель командира артиллерийского полка), Туле (начальник штаба артиллерии 106-й гвардейской воздушно-десантной Краснознамённой ордена Кутузова 2-й степени дивизии).

В 1994 году в звании гвардии подполковника – увольнение в запас.

Награждён орденом Красной Звезды, медалью «За отвагу», другими медалями.

Оставался ровно месяц до замены. Алёхину вместе с его сменщиком доверена колонна техники, которую оставили ушедшие на боевое задание войска. Вот тут-то и дали «духи» прикурить: два дня миномётного обстрела. В первый день, не успев толком расположиться лагерем, не сумели засечь, откуда ведётся прицельный огонь противника. На второй день, как и в предыдущий, миномётный обстрел начался ровно в пять утра. Оставшись за старшего, Алёхин, посредством двух буссолей, вычислил место, где находился неприятельский миномёт. На третий день… на третий день ровно за пятнадцать минут до пяти утра наши миномётчики, выпустив 400 мин, буквально стёрли в порошок «духовский» миномёт вместе с расчётом. За этот бой Михаил был удостоен ордена Красной Звезды, которой ему был вручен уже на новом месте службы в Германии.

– А – «За отвагу»?

– Миномётная батарея в мае восьмидесятого в течение месяца участвовала вместе с другими в боевой операции недалеко от границы с Пакистаном – весь личный состав батареи: и офицеры, и сержанты, и солдаты были удостоены наград. Учти, это – восьмидесятый год, когда правительство было скупо на награды…

Ноябрь 2010 года,

Тула.

РАЗГОВОРЫ ОБ АФГАНИСТАНЕ

Постоянно встречаясь с Алёхиным, любые наши разговоры «ни о чём» вольно или невольно касались Афганистана…

...Собрали по сусекам взвод миномётчиков Хыровской десантно-штурмовой бригады Закарпатского военного округа, поставили лейтенанту Алёхину задачу типа «ступай туда... и далее по тексту», и бросили, считай, на амбразуры. На «перекладных» добрались до Баграма: жарищ-щ-ща, духототищ-щ-ща, пылищ-щ-ща – август 1979 года.

Оборудовали позиции, наладили службу, а... кушать-то хоц-ца, очень даже хоц-ца. Всё, что захватили с собой, давно, как-то самой собой – надо же? – почему-то закончилось. А кто ж тебя, бедолагу, кормить-то будет за бесплатно? То есть, кормить без продовольственного аттестата, которым не снабдили в части: то ли – в спешке-неразберихе, то ли – со злым умыслом. Поди, теперь разбери...

Да, что – там: это – тебе не Закарпатье, где под каждым кустом и стол и дом, это – тебе высокогорье. А кушать-то хоц-ца...

Но не бросают десантники своих в беде.. По определению. Первый батальон 345-го полка – вон он, батальон-то, считай, рядом дислоцируется – от щедрот закрома свои распахнул: бери, пользуйся. Какой аттестат? Пришлют с оказией – тогда и поставим официально на котловое довольствие.

Отсмеявшись над моей вольной интерпретацией своего очередного рассказа, Михаил констатирует:

– В принципе, всё так и происходило. Но ты бы был не ты, если бы описал это «шершавым языком плаката».

– А – то ж…

Размышления и воспоминания гвардии подполковника М. Алёхина:

...Человечество делало знаковые открытия, которые несказанно ускоряли технический прогресс.

Но, вот – КОМП: охватил все стороны человеческой жизни от мала до старо. Отношение к КОМПу различное. В мою молодость его не было и ничего – обходились. КОМП – не только простой способ извлечения информации и дезинформации, но и возможность общения.

«Одноклассники»: пустое времяпровождение – и «да», и «нет». Благодаря «Одн» я вновь нашёл своих, а меня нашли многие сослуживцы нашей ДШБ.

Начальник штаба капитан Г. Кучко, заместитель командира 1-й дшр старший лейтенант Медведев, командир 2-го огневого взвода миномётной батареи старший лейтенант Дима Клюев, командир зенитного взвода лейтенант В. Кузнецов.

Благодаря «Одн» и информации с сайта, я попал на встречу ветеранов нашей ДШБ.

Одна «находка» – Евгений Абишев – в «Одн» сильно всколыхнула мои воспоминания об Афганистане.

Фотография гражданского: его черты лица, имя-фамилия мне знакомы. Неужто, тот самый рядовой Абишев, который прибыл в миномётную батарею где-то летом восемьдесят первого года.

И я мысленно – в Афганистане.

...Усилили в одной операции батальон, как полагается, миномётным взводом. Перед кишлаком батальон залёг. Что-то не понравилось командиру батальона – какое-то непонятное шевеление за дувалом. Посылать разведку на открытом месте, заранее предвидя неоправданные потери – не годится. Вызывать «вертушки» – затянется вся операция.

– А давай-ка шарахнем по ним из миномётов.

От мыслей к действию – пара секунд.

– Первый пошёл, то есть, первая пристрелочная мина пошла: недолёт; вторая пошла: перелёт. Вилка – одним словом: третья...

Не пошла третья мина. Из-за дувалов ответили шквальным автоматно-пулемётно-миномётным огнём.

Еле успели миномётчики укрыться за скалами. Как бы не так – успели? Молодого солдата, месяц, как прибыл во взвод, нигде не видно. Где этого Абишева носит? Где он?

Разуй глаза-то – вон, он. У миномёта. Сам мины подтаскивает, сам заряжает, сам стреляет. Десять мин выпустил – миномёт-то пристрелян был. В пух и прах развеял засевших душманов, у самого – ни царапинки.

– За тот бой его наградили медалью «За отвагу». На вопрос: почему он не выполнил команду «В укрытие!», ответил одним словом: «Не услышал!». Сейчас живёт в Казахстане. Куча внуков. Благодаря «Одноклассникам, на короткое время оказались там – в далёком Афганистане: русский и казах, офицер и рядовой…

Январь–февраль 2015 года, Тула.

ТАК ПИШЕТСЯ ИСТОРИЯ

Бобылкин Олег Михайлович,

родился 26.02.1952 –

умер 17.09.2013

в Туле.

Одной фразой гвардии старший лейтенант Олег Бобылкин стал знаменит далеко за пределами не только 51-го парашютно-десантного полка, но и за пределами 106-й воздушно-десантной дивизии, где он служил.

…Исполняющий обязанности командира автомобильной роты Бобылкин в это тёплое, весеннее утро стоял рядом с бензовозом у ворот автопарка полка, с нетерпением ожидая приезда заместителя командира дивизии по вооружению полковника Скрыля, обещавшего с утра пораньше подвезти задние габариты для злополучного «пылесоса». Без которых бензовоз не выпускали из парка в рейс за соляркой для котельной.

Полковник Скрыль явно, конечно же, не опаздывал – явно задерживался. В отличие от старшего по званию, Олег в этот раз куда-то по своим неотложным делам явно опаздывал – явно не задерживался, нервно вышагивая около бензовоза, ежеминутно поглядывая на часы. В конце концов терпение Олега лопнуло:

– Ну, где этот пидорюга, Скрыль?

Нет, только этой одной фразой Бобылкин не стал бы классиком военного фольклора. За этой фразой последовала другая, не менее выразительная, сопровождаемая похлопыванием по старшелейтенантскому погону тяжёлой руки полковника Скрыля:

– Алик, я – здесь!

Небольшое пояснение.

Алик – не в смысле злоупотребляющий алкоголем. Алик – от Олега: дружеское, почти домашне-ласкательное обращение к несмышлёнышу подростку сердобольного отца-командира.

– Олег, ты же в семьдесят пятом закончил Коломенское высшее артиллерийское училище…

– А перед этим два года прослужил в Витебской дивизии наводчиком-оператором в батарее ПТУРС и меня, как лучшего ПТУРСиста дивизии, практически без экзаменов приняли в «артуху» в десантный взвод.

– У тебя – два Парада…

– Да, в семьдесят пятом и семьдесят шестом пришлось стереть в порошок четыре пары сапог, готовясь на Ходынке к Октябрьским парадам. – Олег вдруг оживляется. – В семьдесят шестом, после ночной тренировки на Красной площади, десантура и морпехи в четыре часа ночи устроили в офицерской столовой соревнование. В самый разгар этого соревнования в столовую заходит, привлечённый нашим шумом, наш командир полка Оганян…

– Помню такого – крутой был армянин-полковник: вместе же с тобой служили под его началом.

– Вот-вот, крутой: на столах перед нами батарея бутылочного пива, груды всевозможной рыбы (морпехи постарались), рядом со столами горы, представляешь – горы! – пустой посуды.

– И?

– Что – и? Первая его фраза, с армянским акцентом, понятно, фраза: «Кто выигрывает?». Тут же морпехи предлагают ему кружку «Жигулёвского» со словами: «Ваши, товарищ полковник!». Оганян залпом выпивает кружку пива, отламывает хороший кус копчёной осетрины.

– И?

– Что – и? Следует его вторая фраза, с армянским акцентом, понятно, фраза: «В десять часов – на развод без опозданий!».

– Из «артели» – в автомобилисты?

– Это – просто. Три года я ездил на «целину» Ванькой-взводным. В семьдесят восьмом году, с первого раза, привёз почётное Красное Знамя, как командир лучшего взвода Оперативной группировки Московского округа, а в группировке, ни много, ни мало, шестьдесят взводов.

– Плюс – медаль «За трудовое отличие».

– За третью «целину»… – Олег тяжело вздыхает.

– Расскажи подробнее. Я что-то, так, смутно припоминаю ту, давнишнюю бодягу, но детали до сих пор не знаю.

– Что – детали? Как-то раз, «целина» давно закончилась, начальник строевой Колька Попов (также – бывший артиллерист) говорит, что за эту «целину» мне пришёл орден «Знак Почёта». – Олег опять тяжело вздыхает. – И, не дожидаясь официального на завтра вручения ордена, вся наша полковая «артель» в «Соколе» круто отметили это эпохальное событие.

Небольшое пояснение.

«Сокол» – бывший ресторан в бывшем Тульском аэропорту.

– С последующим мордобитием, – комментирую Олега, – ясен пень.

– Какое мордобитие? Ну, раза два-три толкнул патрульного майора, из нашей, кстати, Тульской «артухи». Но, извинился – домой к нему ходил. Где за меня его жена вступилась: мол, сам таким, если ещё не хлеще, лейтенантом был. До командира дошло – Сердечный был командир, подполковник Сердечный…

Отрывок из книги «Записки батальонного врача».

«…Фамилия человека иногда говорит всё об её обладателе. Или хотя бы характеризует его с какой-то одной, доминирующей стороны.

Борзов – двукратный Олимпийский чемпион по бегу.

Медведь – трёхкратный Олимпийский чемпион по борьбе.

Кровопусков – четырёхкратный Олимпийский чемпион по фехтованию.

Сердечный…

Здесь природа чего-то не досмотрела. Осечка у природы вышла. За двадцать пять лет службы в Советской Армии я не встречал более жестокого, более грубого, более хамовитого, более злопамятного, более бессердечного офицера, генерала, чем он. Офицеры не только его не уважали, подчинённые его просто ненавидели, боялись смертельно…».

…– И этот орден мне не вручили. По словам Попова его забрал командир полка: себе ли, кому в коллекцию продал – не знаю. Но мне орден не вручили. Жена и все офицеры полка советовали, требовали, чтобы я написал в газеты, куда там ещё… Не стал я связываться с этим «Безсердачным». Ты сам его, вон, как отхарактеризовал…

– Затем?

– Будучи исполняющим обязанности командира автороты, очередную полугодовую итоговую проверку сдал на «хорошо». И это – авторота! Сам знаешь, какие там служили «отличники» боевой и политической. Боевые роты за эту проверку, как одна, получили не выше «тройки». И мои документы на командира роты были готовы к отправке в дивизию на утверждение.

Небольшое пояснение.

Служба в автороте с постоянными командировками, с постоянными отсутствиями личного состава в расположении подразделения накладывает своеобразный, неповторимый отпечаток на взаимоотношения командиров и подчинённых, зачастую далеко выходящие за рамки уставных.

– Но?

– Командирами взводов у меня были прапорщики, а тут прислали лейтенанта. В субботу оставляю его ответственным по роте, а сам со спокойной душой впервые за время командования ротой решил устроить себе законный выходной.

– Но?

– «Дембеля» заперли лейтенанта в канцелярии роты, отключили телефон.

– Окно?

– Четвёртый этаж. Окна были сделаны на совесть – не открывались. А разбить стекло и позвать на выручку у лейтенанта не хватило то ли смекалки, то ли он не хотел показать своей беспомощности, не знаю. Короче: «дембеля» гуляли и «гудели» по полной программе в Ленинской комнате. Водка, жареное мясо, жареная картошка, деликатесы из магазина, «молодёжь» в одних трусах с подносами суетятся между ними. И одному долбанному «дембелю» не понравилось обслуживание и он, не долго думая, «объявляет выговор» первому попавшемуся под его горячую руку «с занесением в грудную клетку». «Молодёжь» ещё не привыкла к такому обращению на «Вы» и этот боец падает, ударяясь об голову Ленина. Бюст вождя в пол человеческого роста, стоящий на полу, не пострадал, а солдат… Лучше об этом не вспоминать. Через неделю меня встречали в Кабуле, в 357-м полку. А ещё через неделю я улетал в Бамиам, где и находился практически постоянно.

– Почти два с половиной года, с февраля восемьдесят четвёртого по июль восемьдесят шестой, ты в Афганистане. Артиллерист или автомобилист?

– В основном, всё это время в мои обязанности входило летать на «вертушках» над позициями «духов» и корректировать огонь нашей артиллерии. В одно прекрасное время, благодаря нашей корректировки, артиллерией были разбиты в пух и прах два больших «духовских» каравана. В это же день при подлёте к полосе в Бамиаме, в ожидании радостной встречи, наблюдаем на ближайшей высотке пятнадцать «духов» с пятнадцатью «Бурами» в руках. Пятнадцать выстрелов и наш вертолёт превращается в решето: страшное это оружие – английские «Буры». Никто из людей не пострадал, а в вертолёте пробило масляный радиатор. С земли наблюдали огромный чёрный дым над падающим вертолётом и радость ожидания сменилась тоской неповторимых утрат. Но лётчики, лётчики – потом с ними пили целую неделю в Бамиаме – сумели посадить подбитый, горящий вертолёт на краю взлётки.

– Красная Звезда – за это?

– И за это – тоже. Падать и гореть с вертолётом пришлось дважды и дважды… Сам видишь: перед тобой сижу – цел и невредим.

– Тебе, что ни разу твои знания Коломенского училища так и не пригодились в Афганистане?

– В Бамиаме у нас в батальоне было всего только два ПТУРСа: «ФАГОТ» и «КОНКУРС». Стреляли из них только два человека: замкомбата и я.

– Стреляли куда?

– Стреляли по пещерам, где укрывались «духи». Откровенно говоря, не часто ПТУРСы и применяли-то.

– Уволился ты в девяносто втором капитаном…

– Ни о чём не тужу и ни о чём не жалею. Не спился. С головой всё в порядке. Хорошая работа. Прекрасная семья. Неповторимые друзья-товарищи. С тобой вот беседуем, историю пишем – может и напечатают где?..

– Без цензуры.

Май 2009, Тула.

НАШ ДЕСАНТНЫЙ ИЛЬИЧ

Иванов Владимир Ильич,

родился 19.04.1949.

Собеседник моложе меня почти на полтора года. Но и сейчас, и годы, десятилетия назад, проходя службу вместе с ним в 51-м парашютно-десантном полку и в штабе 106-й воздушно-десантной дивизии, не только я, но и большинство сослуживцев обращались и обращаются к нему коротко. По отчеству.

– Ильич!

Такой он солидный и обстоятельный, высокий, стройный, с огромной внутренней силой и невероятным душевным обаянием, настоящий б о м б а р д и р времён Петра Первого, что просто по имени к нему обращаться как-то и не уместно; по имени-отчеству – вроде ровесники, в одном, считай звании. Под стать мужу и его жена, представившаяся мне с манерами аристократки-дворянки не в первом поколении:

– Людмила Ивановна!

Они знакомы с пятнадцати лет. Оба – Питерские. Поженились после пяти лет знакомства, на третьем курсе его обучения, в день рождения, тогда ещё не Ильича, а просто – Володьки Иванова. И девятнадцатого апреля девятого года (Светлый христианский праздник! – какое невероятное совпадение) – подумать только! – сорокалетие их свадьбы.

– Ильич, – задаю ему первый вопрос, – почему именно – артиллерийское училище? В Питере много, как сейчас говорят, более крутых военных учебных заведений.

– Первая причина: училище в десяти минутах ходьбы от дома; вторая – друг на год раньше поступил в это училище…

– И пропиарил его Ильичу, – смеётся жена. – Третья причина: маршрут его возвращения со свиданий опять же проходил мимо этого училища.

– И скрытая, и прямая реклама – на лицо, – заканчивает ответ на мой первый вопрос гвардии подполковник запаса Владимир Ильич Иванов.

Тринадцать лет, после окончания училища, от лейтенанта – командира взвода до майора – начальника штаба гаубичного дивизиона, Иванов прослужил в 1182-м гвардейском артиллерийском полку в Ефремове, районном центре на юге Тульской области.

– Была, конечно, возможность сразу и лейтенантом остаться в Туле. Двое моих однокашников так и поступили – им предложили, как и мне, должность командира взвода СПГ (СПГ – станковый противотанковый гранатомёт. Примеч.: автора.). Но я отказался – несерьёзно артиллеристу командовать такой малой «артиллерией».

– В Тулу мы всё же попали, – добавляет Людмила Ивановна, – в восемьдесят третьем году, в 51-й полк.

– Через четыре года,– продолжает Ильич, – я улетел в Афганистан, в Баграм, в 345-й полк командиром гаубичного дивизиона.

– И первая твоя награда – орден Красной Звезды?

– Проходила крупная армейская операция. Вертолёты высаживают десант. С трёх вершин десант обстреливают «духи». Командир десанта по радио просит поддержки артиллерии и называет координаты. Громов – я тогда с ним первый раз встретился – приказывает нанести артиллерийский удар. А я вижу по карте, что координаты, которые назвал командир десанта, соответствуют координатам самого десанта (лётчики-то перед этим доложили о месте высадки десанта) и докладываю об этом командарму. На его вопрос о дальнейших действиях помощи десанту и, главное, чтобы не накрыть своих огнём артиллерии, принимаю простое решение. По координатам, которые дал командир десанта, произвожу один выстрел дымовым снарядом, который разорвался недалеко от командира десанта, а по радио прошу трассерами из ДШК показать направление на господствующие высоты, где засели «духи». Остальное – дело техники.

Как у него всё просто получается: «дело техники». Хотя, он же учился всему этому: законам математики, законам физики, законам баллистики, законам чего там ещё, что нужно для меткой стрельбы «богам войны»?

– Орден Красного Знамени тоже – за стрельбу? За отличную стрельбу?

– За что – ещё? И таких орденов у меня – два: один – наш, второй – афганский. Помнишь про девятую роту? Проводилась масштабная операция «Магистраль». В районе Хоста одному батальону ночью срочно надо было спускаться с гор. «Грачи» вешают осветительные люстры – не в том месте. Вешают повторно – опять не в том месте. «Духи» наседают на наших, а наши не видят, куда надо спускаться. Запрашиваю координаты батальона и делаю выстрел осветительным снарядом, который разорвался точно над целью и осветил местность там, где было нужно. Потом и «Грачи» стали вешать свои люстры там же. И ещё случай в окрестностях Хоста. На пути наших войск в одном кишлаке засели басмачи, но авиация никак не могла точно накрыть противника: ориентиров нет – сплошная зелёнка. Тогда двумя дымовыми снарядами показываю края кишлака.

– Остальное – дело техники, – мы оба смеёмся.

– Из Афганистана мы с командиром полка Героем Советского Союза Востротиным (кстати, на Героя его представляли три раза) выходили последними 11 февраля – наш 345-й полк прикрывал перевал Саланг, обеспечивая выход остальных войск.

– А знаменитые кадры перехода границы по мосту через Речку 15-го февраля?

– Парад, он и есть – парад. – Лаконично комментирует он.

– Ильич,– допекаю его вопросами, – у тебя же и ещё есть орден: «За личное мужество»?

– Орден мне вручили, когда я был начальником разведки артиллерии дивизии, – он тяжело вздыхает, – за участие в наведении «конституционного порядка» на Северном Кавказе в девяносто втором – девяносто третьем годах. – Он опять тяжело вздыхает. – Тогда в Южной Осетии погибли два полковника. Ты должен помнить.

– Конечно: твой непосредственный начальник полковник Фролов – начальник артиллерии дивизии и полковник Алексеенко из штаба ВДВ. Поподробнее расскажи об их гибели.

– Не знаю: то ли боевого опыта у них не хватало, то ли не ожидали они столь решительных действий от мятежников. Находясь на своём КП и видя выдвигающиеся «Грады» противника на огневую позицию, они не смогли принять правильного решения, дать команду вертолётчикам, которые только этого и ждали, барражируя над ними. В результате залп «Градов» и… И результат ты сам знаешь какой. Хотя, это сейчас, за рюмкой чая, можно обо всём спокойно рассуждать и анализировать. В боевой обстановке, сам об этом не понаслышке прекрасно знаю, отсчёт идёт на мгновенья плюс ответственность за жизнь подчинённых давит неимоверным грузом.

Мы помолчали минуту. Стоя – третий тост. И крайние слова Ильича.

– Что меня больше всего поразило и там, в Афгане, и на Кавказе – восемнадцатилетние пацаны, а как они переживали за страну, за предательство наших, так сказать, «верхов». И нынешнее поколение восемнадцатилетних не всё испорчено. Будет, будет и на нашей улице…

– Будет, Ильич, будет, кто бы сомневался.

Ноябрь 2009 года, Тула.

АРТИЛЛЕРИСТ – КРАСНОДЕРЕВЩИК

Ларин Виктор Владимирович,

родился 17.12.1956

в городе Горьком.

Пожалуй, все туляки знают, где находится военная комендатура, но мало кто знает – по пальцам можно пересчитать – о мастере, чей деревянный кокошник украшает фасад здания. До недавнего времени автор этих строк также находился в абсолютном неведении этого факта и, если бы не встреча с самим автором…

После окончания Артиллерийской академии в Ленинграде в 1991 году (в 1974–1978 годах – учёба в Коломенском артиллерийском командном училище) гвардии подполковник Виктор Ларин на четыре года «загремел» начальником артиллерии десантно-штурмовой бригады в Могочу, расположенной в «ридной» Забайкальщине. На его возмущённый протест, мол, сколько можно топтать своими сапогами окраины Родины (Болград, Баграм, Кировабад), начальство лаконично отвечало, дескать, эта самая Родина и приказала и неча поперёд батьки, то есть приказа, против ветра разговоры ненужные разговаривать и толочь водку в ступе.

Как и перед многими офицерами в Могоче – а, наверное, и в любом отдалённом от цивилизации гарнизоне – перед Лариным маячила нерадостная перспектива-альтернатива: или постепенно спиваться, или найти дело по душе, чтобы как-то отвлечься от серости будней гарнизонного житья-бытья. Подсказала жена – она, как нитка за иголкой, всюду следовала за мужем, не переча и не ропща на все «прелести» и «радости» переездов из гарнизона в гарнизон (как и положено настоящим жёнам офицеров и жёнам декабристов): «А займись-ка ты, добрый молодец, полезным для хозяйства делом». Сказано – сделано: и начал Виктор в свободное время мастерить мебель, плести корзины. Откуда только навыки взялись – наверное, в одной из прошлых жизней владел искусством краснодеревщика. Кстати, после увольнения в запас Ларин шесть лет работал реставратором старинной мебели, но надоело это ремесло: одно дело – для себя, для души, другое дело – для заработка, ради денег, да и заработки-то, по большому счёту, были не ахти. Сотворил кокошник для комендатуры – на этом и завершил карьеру, благо подвернулась новая, более интересная работа.

– И более высокооплачиваемая работа, – вносит ясность бывший краснодеревщик.

Что-то я отвлёкся: до Могочи, до Академии артиллерист Виктор Ларин в 1982–1984 годах служил начальником разведки артиллерийского дивизиона, затем командиром самоходно-артиллерийской батареи в 345-м отдельном гвардейском полку (отслужив перед этим четыре года в артиллерийском полку в Болградской дивизии).

– За полтора-два месяца до замены на большие операции, – вспоминает Виктор, – обычно «дембелей» не брали. И сколько ни просился, в эти два месяца приходилось выполнять штабную работу и участвовать в небольших, недалеко от Баграма, боевых.

Ларин просто забыл, или промолчал из скромности, что перед этими последними двумя месяцами до замены, он месяц провалялся на койке в Кабульском госпитале после тяжелейшей контузии, когда были потеряны и слух, и речь.

…В январе 1984 года в Ургунском ущелье проводилась крупная войсковая операция, полк расположился в ущелье на ночь, в готовности начать операцию рано утром, а утром… Утром «духи» прямой наводкой из безоткаток стали расстреливать позиции полка. Один снаряд угодил в самоходку и под обстрелом Ларин с одним подчинённым вынес из-под огня троих раненых солдат. Рванули за четвёртым, но в это время сдетонировал боекомплект самоходки, офицера, как ветром сдуло – тяжёлая контузия, ушибы, сотрясение головного мозга и т. д., и т. п.

После Могочи, с 1995 по 1997 год, до увольнения в запас, гвардии подполковник Виктор Ларин служил в 106-й гвардейской воздушно-десантной Краснознамённой ордена Кутузова 2-й степени дивизии – начальником штаба артиллерии дивизии.

Награждён орденами Красной Звезды, «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени, медалями.

10 ноября 2010 года, Тула.

НАЧАЛЬНИК СВЯЗИ АРТИЛЛЕРИИ

Мануйлов Борис Леонидович,

родился 17.07.1950

в городе Щёлково

Московской области.

Как и все связисты, кому мне приходилось задавать вопросы об Афганистане, Борис Мануйлов, гвардии майор в отставке, ответил лаконично.

– Обеспечивал связь – за два года ни одного нарекания к начальнику связи артиллерийского полка 103-й дивизии не было.

Не было – так, не было: за него, за Борьку Мануйлова, с которым прослужил в одной дивизии почти двадцать лет, попытаюсь чуть-чуть приоткрыть, что скрывается за словами «обеспечивал связь».

…За сорок боевых рейдов, Мануйлов не раз попадал под автоматно-пулемётный и миномётный обстрел и ни одной царапины. Хотя, однажды, замыкая колонну на БМД-КШ, подорвался на итальянских минах, располагавшихся одна над другой. Вся колонна прошла – мины лежали спокойно, а под последней – рванули. Боевая машина десанта подпрыгнула раненым зверем и завалилась на бок. И, если бы не рамочные антенны и закреплённая открытая крышка люка, в который по пояс высунулся командир арьергарда, лежать бы Мануйлову разрезанному пополам. А так, отделался пустячком – какой-то «вшивой» контузией с потерей слуха на пять дней. Пять дней, которые не провалялся на госпитальной койке, как остальные члены экипажа, а монтировал и сдавал на склад секретную аппаратуру с машины. После чего со спокойной совестью последовал в госпиталь и то – по приказу командира полка.

…С каждой ротой, шедшей на боевые задания, от артиллерийского полка выделялся, обычно из офицеров, корректировщик огня. И однажды рота попала в такую западню, что бойцам не было никакой возможности не то, что вести прицельный огонь по «духам», не было возможности даже поднять головы. Пришёл бы личному составу роты что ни наесть полнейший кердык, если бы не корректировщик артиллерийского полка, располагавшийся на высотке и видевший этот бой, как на ладони. Видеть бой со стороны мало, на то ты – и корректировщик огня, чтобы выдать своим по радио точные координаты противника, а боги войны – артиллеристы сделают своё дело по высшему разряду. Так вот: на высотке сидел начальник разведки артиллерийского полка гвардии майор Николай Володин, впоследствии за этот бой награждённый орденом Красной Звезды, а сигналы от него принимал майор Мануйлов. И, благодаря их слаженной работе, противник был полностью уничтожен, а рота десантников спасена. Но что в этой корректировке огня, во многом зависящей от работы связистов, интересного и поучительного, так это то, что последние снаряды артобстрела ложились в десяти метрах от наших позиций. Настолько ювелирной была работа артиллеристов и связистов.

…На одной из операций в провинции Бамиам, Мануйлов со своими связистами трое суток сидел на горе высотой 2700 метров, развернув радиостанции для ретрансляции корректировочного огня артиллеристов. Ночью, замерзая от холода, днём спасаясь от зноя, постоянно приводя в сознание подчиненных, страдающих от жажды и высокогорья. При всём при этом ни техника, ни люди, ни разу не оплошали, выполнили, как сейчас принято говорить, свои воинские обязанности на все сто.

– Что интересного? – Борис хмыкнул. – Мы на вои радиостанции в горах Гиндукуша ловили переговоры ташкентских таксистов.

Краткая биографическая справка.

После окончания школы в 1967 году, год работал на заводе.

В 1968 –1971 годах – учёба в Рязанском военном училище связи.

В 1971–1980 годах – служба в отдельном батальоне связи 106-й гвардейской воздушно-десантной Краснознамённой ордена Кутузова 2-й степени дивизии.

В 1980–1983 годах – начальник связи артиллерийского полка той же дивизии.

С марта 1983 года по апрель 1985 года – начальник связи артиллерийского полка 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии в Афганистане.

С 1985 по 1995 год – начальник связи штаба артиллерии 106-й дивизии.

Награждён орденом «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени, медалями.

20 декабря 2010 года, Тула.

« назад