Первое, с чем ассоциируется любое упоминание войны в Афганистане, — это боевые действия. Но в жизни частей Ограниченного контингента советских войск, которые находились в этой стране с 1979 по 1989 год, была и другая сторона — бытовая. Чем занимались солдаты в минуты отдыха, как питались и в каких условиях жили? Об этом ветераны боевых действий вспоминают накануне 25-й годовщины вывода советских войск из Афганистана.

Банный день семь раз в неделю

— Мы вошли со вторым потоком в феврале 1980-го,— рассказывает замполит танкового батальона майор Валерий Бодрединов.— Прибыли в Кундуз. На месте дислокации не было ничего — пустая равнина. Сразу стали обустраивать жильё. Мы рыли ямы по ширине и длине палаток, а потом их сверху устанавливали. Получалась такая наполовину землянка. Затаскивали туда ящики из-под снарядов, накрывали матрацами и получали неплохие спальные места.

Это уже спустя несколько лет присутствия наших войск в Афганистане там стали появляться модульные казармы. Они были сделаны из толстой фанеры. Внутри солдатского модуля, помимо большого спального помещения с двухъярусными кроватями, было ещё несколько обособленных: оружейка, бытовка, ленинская комната, каптёрка для хранения солдатских вещей и санузел.

Офицерский модуль был устроен по принципу общежития: длинный коридор с отдельными комнатами.

— Многие удивлялись, когда мы рассказывали об условиях жизни в Афгане, — вспоминает рядовой автороты Александр Каденков, служивший в Кабуле в 1986–88 гг. — Ну, например, в Союзе у солдат был один банный день в неделю, а у нас, по сути, все семь. Помимо традиционной еженедельной помывки в бане, каждый день мы имели возможность принимать ещё и душ в послеобеденное — личное время. Ну, так в этом же была серьезная необходимость — знойное солнце безжалостно изнуряло и лишало всяких сил. А какие мы после этого вояки?! Служивые с удовольствием использовали момент, чтобы освежиться в массивном каменном прохладном сооружении, которое было оборудовано баками с двадцатью кранами. Второе предназначение этого бункера — бомбоубежище.

И рыба, и мясо

Питались солдаты и офицеры в одной столовой. Меню было для всех одинаковым и ничем не отличалось от того, что ели солдаты в Союзе. Те же супы, щи, борщ; на второе каши и макароны с мясом или картошка с рыбой. Сложнее с кормежкой было в первые годы афганских событий.

— Тогда, в 80-м, — продолжает майор Валерий Бодрединов,— у нас закончился хлеб и запасы сухарей иссякали, а продукты всё не подвозили. К тому же началась жуткая жара. Холодильников не было, поэтому все банки с тушёнкой и красной рыбой (так мы называли кильку в томате) вздулись. Пришлось загрузить два грузовика испорченными консервами, вывезти их подальше и закопать. Какое-то время ели одну кашу и суп из концентратов. Вскоре продукты всё же подвезли.

А был случай, когда старшему автоколонны из 25-ти машин, отправляющейся в приграничный Термез, начпрод за неимением сухпайков выдал по мешку картошки и риса. Как из этого во время движения можно было приготовить еду, даже представить невозможно. Тогда один из прапорщиков посоветовал офицеру взять с собой в дорогу пару маскировочных сетей и объяснил, что и где с ними сделать. Старший автоколонны так и поступил: следуя через селение Пули-Хумри, заехал на продовольственный склад и легко обменял новенькие сети на сухпай, которым забил до отказа кузов ЗИЛа.

Вообще система натурального обмена в Афганистане была весьма распространена.

— Случалось так, что из-за неразберихи в одну часть поставляли рыбные консервы только в томатном соусе, а в другую — исключительно в собственном соку,— рассказывает вольнонаемный специалист по организации питания, работавший в Кабуле с 1982-го по 1984 год, Владислав Пышненко. — Тогда продовольственные службы частей просто-напросто обменивались друг с другом толикой своей провизии, чем и обеспечивали определённое разнообразие в меню.

Свои профессиональные хитрости были и у поваров. Например, жирную свинину, блюда из которой тяжело употреблять в жару, они использовали для приготовления котлетного фарша, добавляли лук и хлеб, а самое главное — постный минтай: котлеты получались отменные.

Что, колбаски захотелось? …

Но, каким бы ни было питание в армии, солдат всегда скучает по домашней еде или по той, к которой привык на гражданке. Один из воинов-афганцев признавался сослуживцам, что как-то видел во сне батон варёной колбасы и банку сметаны, которые так и не сумел попробовать — проснулся. А в одном кабульском подразделении приноровились жарить картошку.

— В карауле начкару по уставу утром после бессонной ночи положено несколько часов отдыха, — объясняет рядовой Александр Каденков.— Пользуясь случаем, мы в это время во дворе караулки жарили на костре картошку. Свои люди из столовой нам её переправляли заранее с банкой комбижира. Вместо сковородки — ведро, доверху наполненное нарезанными кружочками. В такой посуде и в таком количестве картошка становилась приготовленной после того, как сгорала на треть ведра. Остальное можно было есть. Однажды увлеклись процессом и не заметили, как сзади подошёл комбат. Он спокойно спросил: что, не хватает? Мы не растерялись и ответили: да, не хватает. Тогда полковник и говорит: может быть, вам ещё и колбаски копчёной? Продолжая сохранять самообладание, мы не отказались от предложения. Комбат молча ушёл. Репрессий по отношению к нам не было, впрочем, как и колбаски… А вот начкар от командира получил по полной.

Для советских парней, попавших в Афганистан, настоящим островком недосягаемой на родине сказочной «заграницы» стал чипок — магазин военторга, расположенный в части. Там можно было купить и японскую аппаратуру, и финскую парфюмерию и т. д. Но наибольшим спросом у солдат пользовались различные лакомства. Невиданные по тем временам импортные соки, конфеты, печенье и прочие сладости поражали не только необычным вкусом, но и яркой упаковкой. А ещё там была дефицитная тогда в СССР сгущёнка…

Товары в чипке продавались за чеки Внешпосылторга. Именно ими выплачивалось денежное довольствие военнослужащим. Рядовой получал 22 чека, сержант — 27. Банка сгущёнки стоила всего тридцать копеек, столько же, сколько и диковинная жестяная банка с голландским апельсиновым лимонадом.

— Это была для нас настоящая живительная влага, — вспоминает Александр Каденков.— Пить воду, которой нас обязывали при выходе из столовой наполнять флягу, казалось, просто невозможно. Это была сплошная хлорка.

Здравия желаем!

А ещё офицеры строго следили, чтобы у каждого солдата на фляге был пришит карманчик, в котором непременно должен находиться кусочек мыла. Такие меры вполне оправданны — шанс подхватить какую-либо инфекцию был очень велик.

— Порядка 30% военнослужащих и вольнонаемных рабочих, по крайней мере в период с 82-ого по 84 год, когда я был в Афганистане, болели гепатитом, — признается специалист по организации питания Владислав Пышненко.— Болезнью грязных рук. Помимо требований к соблюдению гигиены, мы в качестве профилактики кипятили верблюжью колючку и заставляли пить этот отвар всех посетителей столовой.

Всех, кто попадал на больничную койку по какой-либо причине, не связанной с ранением, считали симулянтами. Об одном подполковнике медицинской службы из кабульского госпиталя ходил даже анекдот. Если, осматривая очередного поступившего к нему солдата, врач признавал его нездоровым, то водил по всем палатам и говорил: вот он действительно болен, а вы все симулянты. Истинным больным «экспонат» оставался до тех пор, пока в госпитале не появлялся следующий недомогающий.

Автор: Олег БОНДАРЬ

Газета «Молодой коммунар». Новости Тулы и Тульской области

« назад