Обсудив накануне с Борисом Соколовым и Николаем Комовым концепцию создания книги про тульских моряков, пребывал на распутье касательно первого «телодвижения» в заданном направлении. Из сомнений, раздумий, колебаний и, конечно же, предстартового мандража вывел телефонный звонок, раздавшийся буквально на следующий день после «исторического» решения.

– Лев Балакин, – первое, что услышал в трубке. – Полковник медицинской службы, естественно, давно в отставке. – Последовала длинная пауза. – Военно-морской врач.

Другое дело. Вроде, про медиков планировал начать собирать материал через пару-тройку месяцев, но – военно-морской врач…

Воспоминания Льва Александровича Балакина.

«…Только успел окончить семь классов, началась Война. С семьёй эвакуировался в Томск, ехали на поезде почти месяц.

В Томске поступил в политехнический институт, но понял – не моё. Махнул, не раздумывая, в медицинский. В межвузовский период работал сантехником и золотарём. Работа денежная, но со своей отрицаловкой: сколько не переводи самых дорогих духов и одеколонов, сколько не оттирайся мочалками под душем, всё равно девушки шарахались, как от прокажённого. Однажды прихожу по заявке в шикарную квартиру устранять неисправность унитаза – у подъезда два милиционера, у дверей квартиры два милиционера, в квартире милиционеры. Не меня же они собрались арестовывать? Всё оказалось намного проще и зловеще – в квартире жил Серго, сын Лаврентия Берия, вот его-то они и охраняли…

…Окончив институт, два года работал заведующим райздравотделом Нарымского района: двенадцать фельдшерских пунктов, районная больница – всё ничего, терпимо, но… Но главврач больницы – алкоголик, хирург страдал манией преследования после смерти жены, мог бросить больного с разрезанным животом на операционном столе и бежать к себе домой «спасать» свою дочь. В таких случаях самому приходилось браться за скальпель и доводить операцию до логического окончания.

…Через два года призвали в ряды Советской Армии, вернее, в ряды Военно-Морского Флота. Из заснеженной Сибири прибыл в плюсовой дождливый Владивосток в шубе и валенках. Не беда, беда случилась через некоторое время, когда, простудившись, умер от двухстороннего воспаления лёгких шестимесячный сын. Чуть не угодил под трибунал, отделался «строгачом» по партийной линии. Спрашивается, за что? Отказывался проводить патолого –анатомические исследования, попросту – вскрытие, тела своего ребёнка. Не было в радиусе двухсот километров ни одного врача, кроме меня, мастера, так сказать, на все руки.

…Над океаном бушевал тайфун, волны размером с девятиэтажный дом. Подлодка ушла на глубину. В трюмах прошла небольшая течь, что, впрочем, нормально на больших глубинах; лодка, как раз, и погрузилась на сотню метров. Дежурный матрос, то ли с недосыпу, то ли по глупости, включил вытяжную помпу (подобная техника трюмного водоотсоса обычно работает на глубине 15–20 метров над рубочным люком). Вода под большим давлением пошла в отсек. Командир корабля, чтобы ликвидировать опасную ситуацию, принял решение всплыть. На поверхности потоки воды буквально хлынули в открытый рубочный люк, который тут же пришлось задрать.

Я в это время один находился во втором отсеке и, видя воду в любой момент готовую замкнуть электропроводку, на сколько хватало сноровки и умения, задраил двери. В ход пошли одеяла и матрасы – время остановилось. Взглянув в зеркало, увидел нечто невероятное – голова вся была покрыта седыми волосами, и это – в двадцать восемь лет.

…«Дембельнувшись» из Флота в 1975 году, вернулся в Тулу. Стал перестраивать свою «двушку-хрущёбу» в небольшое дворянское гнездо. В одну стену вмонтировал камин, в другую поместил библиотеку, в третью – аквариум.

Всегда держал рыбок, даже на кораблях, где служил. Стал присматривать место под аквариум в квартире – везде лишний, не вписывается в «фэншуй». Не долго – может и долго – думая, выпилил в перегородке между кухней и жилой комнатой окно надлежащего размера, вставил в него аквариум – и «фэншуй» готов.

…И камин.

С детства помнил камин, выложенный старинной каминной плиткой, в гостиной у дяди, Ивана Баркова, начальника Тульского ОСОАВИАХИМа. Дядю в 1937 году арестовали и расстреляли (к слову сказать, в 1991 году его реабилитировали). Затем – война, эвакуация за Урал. Выйдя на пенсию, решил сложить у себя в квартире такой же камин в память о дяде. По объявлению в газете приобрёл какой-то грязный хлам. Отмыл и каково – тот самый, дядюшкин камин, плитка-то приметная, ни с чем не спутаешь. В магазине купил электрический камин, разобрал его, оставил только «огонь», решётку нашёл в металлоломе, собранном пионерами. Плюнул, дунул – и «барский камин» готов: греет и тело, и душу, навевая воспоминания».

Что добавить?

Участник подводного перехода через Северный Ледовитый океан из Северодвинска в Петропавловск-Камчатский.

После увольнения – работа в учреждениях здравоохранения в Туле. Хобби – рисование и изготовление предметов старины.

Награждён многими медалями, в том числе – медалью «За боевые заслуги», знаком «За дальний поход» на дизельной подводной лодке, знаком «За дальний поход» на атомной подводной лодке.

22 июля 2014 года, Тула.

« назад