Серёга Абрамов – и любимый сын, и любимый внук в одном лице – стоял выше бабских передряг, как и подобает настоящему мужику. По большому счёту, ему было всё равно – пойдёт ли он в пятый класс обычной школы или в четвёртый класс суворовского училища.

В вялотекущей, затяжной словесной баталии не сразу обратили внимание на то, как незаметно, а главное – неожиданно наступил август. Спохватившись, со всех ног помчались сдавать документы Сергея в училище.

Ага, щас – их там ждали с распростёртыми объятиями, держи карман шире:

– Опоздали, мои дорогие – набор окончен. – Вежливо и ласково их встретили в отделе кадров. – На всякий случай оставьте документы, может, вам повезёт, может, кого и отчислим.

«Всякий случай» нарисовался в конце октября, когда пятиклассник Абрамов второй месяц, наряду с другими науками, вгрызался в незнакомый язык туманного Альбиона.

Случай-то случаем, а вступительные экзамены никто не отменял.

– И почему это ты, Серёжа, «молодёж» написал без мягкого знака, – проверяя диктант и найдя всего одну ошибку, задала закономерный вопрос преподавательница русского языка Светлана Георгиевна Фёдорова.

Воспоминания Сергея Сергеевича Абрамова:

«...Именно ей я благодарен за те знания по русскому языку и литературе, которыми пришлось «блеснуть» при сдаче экзаменов в Академию. Из ста офицеров на «пять» написали только двое, одним был я...».

Считая себя одной ногой в училище – арифметика и «анализы» были им успешно преодолены, – бойким, почти командирским голосом, будущий суворовец под хохот экзаменаторши с железной логикой рапортовал:

– Молодёжь, ведь бывает мужского и женского пола.

Всё бы ничего на новом месте, но попробуй за два месяца до зимних – первых суворовских – каникул перестроиться с английского языка на немецкий. Все суворовцы – на законно заслуженный отдых, а суворовцу Абрамову за эти такие долгожданные каникулы предстояло наверстать упущенное. Ни слёзы, ни просьбы Сергею не помогли. Только вмешательство бабушки – в своё время окончившей пансионат благородных девиц – убедило «немку»:

– За десять дней я научу его (конечно же, не «Родину любить»: замечание автора) чисто рурскому произношению.

…Двенадцатый – последний, не крайний, а, именно, последний к великому сожалению – выпуск Тульского суворовского военного училища в шестидесятом году прошлого века не распахнул широко двери Абрамову для дальнейшего военного образования – повышенное артериальное давление. Он особенно не унывал, подал документы в МИМО – всего одного балла не хватило для поступления. Откуда было в то время юнцу «от сохи» знать, что «у маршала есть свои дети и внуки».

Продолжение воспоминаний:

«...Поступая в МИМО, я рассчитывал только на свои силы, точнее – на свои знания. Оказалось – для поступления в столь престижный ВУЗ этого было крайне мало. Нужны ещё и «связи» и не хилые «связи», в чём мы вскоре и убедились, узнав, что среди поступивших немало детей высокопоставленных лиц. В СВУ, естественно, приобрести «нужных связей» мы не могли.

Не обнаружив своей фамилии в списках поступивших с уязвлённым самолюбием, плюнув на всё, уехал в Тулу. Постфактум узнав, что всех суворовцев, кто не добрал одного балла (23 из 25, при проходном – 24 балла) и кого «отсеяла» мандатная комиссия, разыскивали «кадровики». Одного же балла не хватило из-за географии, на вопросы билета которой ответил без запинки, но не показал точно на карте государство Мали, ткнув указкой в центр Африки...».

Кто бы и опустил руки в данной ситуации (именно – в ситуации, а не в положении; ибо, как метко подметил Антон Павлович: «В положении оказываются только неопытные курсистки»: другое замечание автора), но не Абрамов. Он махнул не глядя «лирику» на «физику», подав документы в Ленинградское военное инженерное (трёхгодичное) училище, куда суворовцев принимали без экзаменов, особенно не придираясь к параметрам здоровья.

Через год училище перевели в Калининград, где Абрамов, женившись на последнем курсе, естественно, распределился в гарнизон этого города, как имеющий жилплощадь и прописку.

– Инженерное образование – сильно сказано. – За чашкой кофе поясняет Государственный советник юстиции 3-го класса (по-военному табелю о рангах соответствует званию генерал-майора) Сергей Сергеевич Абрамов. – Минёр, сапёр, понтонёр, водолаз и далее по списку.

С первых дней молодому лейтенанту ветераны преподали азы житейско-сапёрной науки, объяснив «несмышлёнушу», чтобы тот всегда, на всякий непредвиденный и, не дай Бог, предвиденный случай, в машине возил болванку какого-либо боеприпаса, желательно – большого размера.

Наука это в скором времени и пригодилась. Спеша однажды (в молодости, считай, все спешат куда-то и зачем-то, и автор – не исключение) на машине с надписью «Мины», лейтенант Абрамов был остановлен безжалостным и неподкупным (были, были такие «гады» в советское время) инспектором ВАИ в звании мичмана. На все увещевания, на все стенания, на все аргументы типа того, что в машине страшно какой боеприпас, готовый взорваться в любое время среди ничего не подозревающего гражданского населения, на ВАИшника не произвели должного впечатления. С осознанием выполненного долга, инспектор в предвкушении заслуженной благодарности за поимку злостного нарушителя ПДД, предстал пред большим начальником – и по габаритам, и по занимаемой должности – предстал пред начальником гарнизона.

Всё, капец проштрафившемуся лейтенанту – пишите письма и сушите сухари: на гауптвахте пригодятся. Но не только своим под два метра ростом отличался от ВАИшника-мичмана комендант Калининградского гарнизона.

– И что эта такая спешка, и что это лейтенант куда-то везёт? – Вкрадчивость голоса отнюдь не располагала к откровенности, к излиянию души.

– Боеприпас везу!? – последовал краткий лаконичный ответ.

Львиный рык показался бы комариным писком по сравнению с извержением комендантского ненормативного лексикона. Мичман тут же прикинулся ветошью, случайно забытой в углу комендатуры, что его не спасло от вдруг оказавшегося пустующего места на «губе».

– На день рождения я всё равно опоздал. – Продолжает Сергей Сергеевич. – Для сопровождения комендант выделил свою машину с мигалкой. Пришлось ехать на полигон и по всем правилам «обезвреживать» этот «боеприпас», банально взорвав его. То есть – её: болванка-то – женского рода (вот, что значит – суворовская пунктуальность и дисциплина, даже в таких, казалось бы, малозначимых и ни к чему не обязывающих нюансах русского языка: ещё одно замечание автора).

Через четыре года разминирований, возведения понтонных мостов, других выполнимых и невыполнимых задач старший лейтенант Абрамов стоял перед дилеммой: или орден Красной Звезды, или поступление в Академию.

– Правильно, что выбрал Академию, – напутствовал его командир части, сам уходящий на «дембель», до этого два раза не отпускающий своего незаурядного подчинённого на учёбу.

Очередное продолжение воспоминаний:

«...Накануне поступления в Академию, встретился со своим другом-суворовцем слушателем второго курса Федей Исаковым, который и рассеял все мои сомнения относительно выбора юридического факультета...».

В Академии опять закавыка с давлением. Нет бы, как у всех нормальных людей, вначале пройти врачей, а затем сдавать экзамены. Хотя… Хотя, все «пятёрки» на вступительных экзаменах, узнав о которых, эскулаповша-терапевт полузакрыла глаза на чуть повышенное давление, и Абрамов – слушатель юридического факультета Военно-политической академии имени В. И. Ленина.

– Хочу на флот! – На распределении после окончания Академии твёрдо, а где-то может и полунагло – имел на это полное право секретарь партийной организации курса краснодипломник капитан Абрамов и, уточняя. – На Балтийский дважды Краснознамённый флот!

– От дохлого осла уши – не хочешь? – Как один подумали все члены мандатной комиссии – видно, видно по их ехидным ро… то есть лицам. – Предлагаем Тихоокеанский единожды Краснознамённый флот, город Владивосток.

– Не-а! – На этот раз на этих самых мор… которые, то есть, лица, ехидство переходит в нескрываемое удивление. – Посылайте дальше – в Советскую Гавань.

– Почему? – Кто-то из мандатной комиссии, может и сам председатель, чуть не упал со стула. – Что у тебя по «Военной администрации»?

– Я какой факультет-то заканчивал? Год за полтора – в Гавани, а во Владивостоке – баш на баш…

– Пять лет Дальнего Востока, три года Чехословакии… и Москва. – Вспоминает Сергей Сергеевич. – Служба в Главной военной прокуратуре предрасполагала к военному туризму по всей стране в придачу с Афганистаном (Кабул, Баграм, Кундуз, Пули-Хумри). Как-то отдыхаю в «бочке» и вижу в окне Калининградского однокурсника. Окликаю, входит – как головешка загорелый, сухой аки мумия, две Красные Звезды; за рюмкой чая он вопрошает, помню ли я некую Оксану? После третьего тоста я его очень огорчил, но, тем не менее, не разочаровал, сказав, что она теперь носит мою фамилию.

Выпив кофе, ветеран военной прокуратуры заканчивает воспоминания:

– Главное – во время уйти, даже, если тебя ценит и оставляет начальство: в девяносто третьем сменил военный мундир на гражданский костюм; в седьмом, к несказанному удивлению коллег и самого председателя Верховного суда, совсем перешёл на сугубо гражданскую жизнь.

Прощаясь, Сергей Сергеевич передал мне шутливую Анкету, написанную его лучшим другом не только по суворовскому училищу, но и по жизни Фёдором Исаковым, которую с удовольствием и незначительными изменениями, естественно привожу в записях о суворовце Ф. Исакове.

БЛАГОДАРСТВЕННОЕ ПИСЬМО

Е. Д. АБРАМОВОЙ, матери суворовца Сергея Абрамова

«Уважаемая Евгения Дмитриевна, здравствуйте!

Прошу принять мои поздравления в день Международного праздника женщин и передать мои поздравления и сердечный привет бабушке Серёжи.

Мне сегодня особенно приятно поздравить Вас с этим праздником в связи с тем, что Ваш сын и Внук Серёжа за достижение высоких показателей в учёбе и дисциплине к 40-й годовщине Советской Армии награждён личной фотографией у развёрнутого Красного Знамени и представлен к награждению Грамотой ЦК ВЛКСМ. По нашим воинским уставам, награждение личной фотографией у развёрнутого Знамени части, является самой высокой мерой поощрения за исключением присвоения воинского звания и награждения орденом.

Этого высокого поощрения Серёжа удостоился за отличную учёбу – образцовое выполнения своего долга перед Родиной, за примерную дисциплину и активное участие в общественной работе. Кроме этого поощрения, он только за текущий учебный год имеет уже 5 других поощрений, а за всё пребывание в училище – свыше 30 благодарностей и подарков.

Таким сыном и внуком Вы, Евгения Дмитриевна, и бабушка вправе гордиться. Он достоин своих родителей – отца, воина-героя, и матери, скромной советской женщины-труженицы.

Коллектив товарищей и мы – воспитатели горды за успехи Серёжи и желаем ему всего самого лучшего в его дальнейшей учёбе и труде на благо нашей Великой Родины. Мы желаем ему быть постоянно высокопринципиальным в отношении выполнения долга перед Родиной и народом. Вам же мы желаем доброго здоровья на долгие годы жизни, больших успехов в труде и всяческого благоденствия.

Пересылаю Вам фотографию Серёжи, ещё раз сердечно благодарю за воспитание такого замечательного гражданина нашей Родины, как Серёжа.

С глубоким, сердечным уважением

офицер-воспитатель Николаев Н. Д.

1 марта 1957 года».

29 июня 2014 года,

Тула.

« назад