Перед Светланой Гусевой – медицинской сестрой и комсомольским вожаком МСЧ № 2 – открывались громадные перспективы комсомольско-партийной карьеры: Высшая комсомольская школа, Высшая партийная школа и… далее – везде.

Однако, мы – в том числе и Светлана – только предполагаем, а на верху (на любом верху, понятное дело) располагают. И когда пришла в медсанчасть разнарядка на одну медсестру для работы в госпиталях Афганистана, то лучшей кандидатуры, чем Гусева, было не найти. Квалифицированная медицинская сестра хирургического отделения; лидер молодёжи Косой Горы, каждый год участвующая с трудными подростками авто-мотопробег по местам боёв Великой Отечественной войны; народная дружинница – гроза хулиганов и дебоширов посёлка; депутат поселкового и городского Советов народных депутатов; да, что там перечислять – просто хороший, душевный человек, Комсомолка, одним словом, с большой буквы.

– А если я откажусь? – В шутку спросила она, протягивая повестку в военкомате.

…В Афганистане, ожидая в Центральном военном госпитале отправку в Кундуз на постоянное место работы, она вдруг – всего через полчаса после прибытия – срочно была востребована в хирургическое отделение. Не нашлось среди вновь прибывших медицинских сестёр человека с её опытом работы хирургической медицинской сестры. Только и спросили:

– Капельницы ставить умеешь?

На утвердительный кивок сразу последовало продолжение старшей медсестры, уходящей на пятиминутку:

– Вот – раненые. Первая задача – сними капельницы.

Медсестра Гусева не только сняла капельницы, но и выполнила все остальные процедуры, расписанные на каждого пациента: уколы, таблетки-микстуры, перевязки, ласковое слово, в конце концов. Как известно, пятиминутки порой затягиваются на час и более. В нашем случае, увидя проделанную работу, старшая только лаконично бросила:

– В ночь заступаешь на дежурство.

Так, два года и дежурила, вернее, работала Светлана Гусева палатно-процедурной медицинской сестрой 1-го хирургического отделения 650-го военного госпиталя в Афганистане.

Воспоминания медицинской сестры Светланы Гусевой:

«...В нашем отделении находилось до 100–120 раненых, в послеоперационной палате – 20 человек. За сутки приходилось ставить до 30–40 капельниц плюс – уколы и другие процедуры. Помощники – солдаты из команды выздоравливающих.

Самое ужасное с нами происходило после дежурства: приходишь в свой закуток, и слёзы сами катятся по щекам – два-три летальных случая за сутки. В нашем отделении не только хирургические больные находились, не только раненые хирургического профиля, но и урологические, и нейрохирургические – всем приходилось оказывать помощь. Даже – инфекционные больные лечились: удалили у солдата аппендицит, а перед самой выпиской – температура за сорок – малярия.

Да, честно говоря, и бытовые условия оставляли желать лучшего. Душевая для женщин работала только два дня: вторник и пятница. Если в эти дни случалось дежурство, то с душем – в банальном пролёте.

Электрический свет выключали в шесть вечера – комендантский час; только реанимационная и операционная освещались. Из Союза, наряду с другими вещами и продуктами, везли свечи и канцелярский клей. Если свечи – понятно, для освещения после комендантского часа, то клей – для наклейки анализов в истории болезней.

Тем не менее, с ностальгической грустью вспоминаются те, Афганские тяжёлые дни и ночи...».

Стоп, стоп, стоп…

А четыре литра донорской крови, сданной раненым солдатам и офицерам, два случая из которых – прямым переливанием. А бессонные ночи в палатах этих раненых. А… далее – везде…

Краткая биографическая справка:

– 1978 год – окончание Тульского областного медицинского училища;

– 1978–1982 годы – медицинская сестра хирургических отделений Тульской областной больницы и Медико-санитарной части № 2;

– 25.03.1982 – 08.04.1984 – служащая Советской Армии в Афганистане (палатно-процедурная сестра);

– с 1984 года – медицинская сестра МСЧ № 2;

– с 1910 года – на заслуженном отдыхе.

5–17 февраля 2015 года,

Тула.

С ЛЮБИМЫМ – НА КРАЙ ЗЕМЛИ

Дарченкова Надежда Петровна,

родилась 12.10.1960

в городе Горловке

Донецкой области

Украинской ССР.

Окончив в 1979 году Изюмское медицинское училище, Надежда Верихова стала дважды в год привлекаться военным комиссариатом на призывной пункт для медицинского осмотра будущих защитников Родины. Присмотревшись к молодой медицинской сестре, руководство военкомата предложило ей командировку на два года в Афганистан, тем более, что в стране проходил, так называемый, комсомольский набор среди молодого гражданского населения всевозможных специальностей.

– Представить себе не могла, – вспоминает Надежда, – что в Афганистане (1981–1983 года: примеч. автора.) встречу свою вторую половинку, главную и единственную награду за ту войну. Правда, ЦК ВЛКСМ и наградил меня Почётной грамотой, хотя представляли к правительственной награде. Да, Бог с ними.

В Афганистане Надежда работала не по профилю: из медучилища она вышла с дипломом об окончании отделения «стоматология», а пришлось два года работать в Кабульском инфекционном госпитале в отделении особо опасных инфекций. Гепатит, брюшной тиф, малярия, другие экзотические болезни – ко всем нюансам новой специальности пришлось вникать без раскачки, с первых минут пребывания на новом рабочем месте. А тут вскоре на охрану госпиталя прислали со взводом солдат молодого, высокого, стройного, симпатичного и, вдобавок, весёлого, окончившего совсем недавно Рязанское десантное училище, молодого лейтенанта Вовку Дарченкова. То, да сё – никаких ППЖ (ППЖ – походно-полевая жена: примеч. автора.), и вскоре, 15 октября 1983 года, молодая пара в Советском консульстве в Кабуле получает свидетельство о заключении брака. Слова-то какие нехорошие: «заключение брака». Нельзя что ли такое торжественное мероприятие назвать, к примеру: «заключение супружества»? Да, ладно, брака, к великому их счастью, в семье Дарченковых как не было, так нет до сих пор.

Они не только Афганскую войну прошли бок о бок, но и тогда, когда Владимир, вернувшись из Афганистана, перешёл служить во Внутренние войска, и был назначен комендантом одного из районов Грозного, Надежда, не раздумывая, поехала к мужу. Поехала не только хранительницей домашнего очага, а пять лет (2004–2009 года: примеч. автора.) работала, не покладая рук, фельдшером медицинского пункта комендатуры.

– Это, к примеру, у нас в Туле, – поясняет Надежда, – в военной комендатуре десяток человек личного состава, в Грозном в каждой комендатуре более трёхсот человек. А в медицинском пункте всего пять человек: начальник медицинской службы, он же главный врач, фельдшер, фельдшер-аптекарь и два санитарных инструктора в ротах. Так что, практически, вся лечебная работа – от смазывания йодом синяков и выдачи таблеток от головной боли до несложных операциях – лежала на мне. Плюс обслуживание администрации и милиции района, плюс оказание помощи местному населению – им не внушали доверия местные эскулапы, да, по правде говоря, и не обладали они должной квалификацией. Работы хватало.

После Грозного Надежда вернулась вместе с мужем в Тулу и наконец-то начала работать по своей специальности: медицинской сестрой в стоматологической поликлинике. И стали они с мужем жить-поживать и добра наживать…

Март 2011 года,

Тула.

НЕОБЫЧНАЯ БИОГРАФИЯ

Дюкова Людмила Николаевна,

родилась 23.03.1945

в Нойхаузском концентрационном лагере

в Германии.

Прочитал в альбоме «Музея военной истории Тульского края» «Время выбрало нас» о Людмиле Дюковой первую строчку: «Биография Людмилы Николаевны Дюковой похожа на биографии многих девушек той поры…» и…

Ничего подобного – биография Дюковой абсолютно не похожа на большинство биографий девушек той поры. Мало того – её биография уникальная, хотя, может быть и не единственная в своём роде на всю тогдашнюю страну, на весь наш Союз Советских Социалистических Республик. Нет, может быть с определённого возраста её биография и похожа на другие биографии – не отрицаю, но вот дата и место рождения у неё просто поразительные, в здравый смысл укладывающиеся с трудом. Родилась она…

Из рассказа Людмилы Дюковой.

«…Маму мою, как и многих девушек из Житомирского детского дома, с первых дней Войны угнали на работы в Германию. Отца угнали в сорок третьем, перед началом Курской битвы и поселили в тот же концлагерь – в гражданских концлагерях, по рассказам родителей, по крайней мере, в их лагере, мужчины и женщины жили вместе, правда, в разных бараках. С отцом же вышла совсем невероятная история. Он служил на одном из кораблей Балтийского флота в Кронштадте и в сорок первом году, попав под бомбёжку, был тяжело ранен и сильно контужен. За ним, получив письмо от командира корабля, приехала бабушка и, как рассказывал отец, увезла его умирать в родную деревню под Орлом. Но деревенский климат, парное молоко, а главное, домашний уход, сделали чудо – отец выжил, но был по состоянию здоровья вчистую комиссован из Красной Армии. В сорок третьем, перед самым началом Курской битвы, всё население их деревни было угнано в Германию и размещено в том лагере, где находилась и, сама того не подозревая, будущая моя мама. В этом лагере я и родилась. После войны, когда нас освободили, отца оставили в Германии, и он почти год занимался вывозом трофейного имущества и оборудования с германских заводов. Эта его тогдашняя работа и спасла семью от репрессий после войны – единственная семья на всю нашу деревню не побывала в советских лагерях и никуда не была сослана. А я оказалась самым молодым (!!!) узником Советского Союза, кто родился в концентрационных лагерях. Приехав из Германии, отца назначили в одно из лесничеств в Калужской области, а вскоре мы переехали в Белёв. В Белёве, после семилетки, в 1962 году окончила медицинское училище и по распределению отработала пять лет в Киреевске, а с 1967 года по настоящее время работаю в седьмой медсанчасти…».

Всё правильно: работала и продолжает работать в седьмой медсанчасти с небольшим перерывом в два года и один месяц, которые Людмила…

Продолжение рассказа Людмилы Дюковой.

«…Пришла в военкомат, написала заявление, что желаю работать по специальности в Группе Советских войск в Германии, но мне в военкомате прямо ответили – помнишь, какое время тогда было? – что с моей биографией, ни в Германию, ни в Чехословакию, ни в какие другие Европы путь закрыт на семь и более замков. Я, по недомыслию, пыталась выяснить причину, а мне опять прямо ответили, что у меня могут остаться какие-то связи с сорок пятого года в Германии. Хоть плачь, хоть смейся – какие связи у грудного ребёнка? Правда, мне предложили альтернативный вариант: хочешь заграничной романтики – поезжай в Афганистан…».

Так в августе 1982 года Людмила Дюкова оказалась в Афганистане в Баграмском медсанбате полевая почта 93982 на должности медицинской сестры операционно-перевязочного взвода медицинской роты.

Продолжение рассказа Людмилы Дюковой.

«…Полгода не могла без слёз, без рыданий навзрыд смотреть на раненых и погибших. Ничего не могла поделать с собой, никак не могла привыкнуть к таким ужасам Афганской войны. Узнав о моём состоянии, меня однажды вызвал к себе командир дивизии и предложил создать в медсанбате коллектив художественной самодеятельности. Естественно, не отказалась и стали мы давать концерты не только перед больными и ранеными, но и в боевых частях дивизии. И перед афганскими частями выступали. Надо было видеть лица бойцов на наших концертах – такие лица я видела в кинохрониках военных лет, когда на передовой пела Клавдия Шульженко…».

В сентябре 1984 года, вернувшись из командировки, Людмила пошла в военкомат с просьбой о предоставлении квартиры, которую ей перед отправкой в Афганистан обещали.

Продолжение рассказа Людмилы Дюковой.

«…Помнишь стихотворение Маяковского о Советском паспорте, где в международном вагоне проверяют документы «…глядит в полицейской слоновости – откуда, мол, эти географические новости?..». Так и на меня посмотрел военный чиновник в военкомате, заметив при этом, что, дескать, приехала из Афганистана с деньгами – вот и найди мужика себе с квартирой. Так обидно стала, что в тот же вечер написала письмо в Партийную комиссию при ЦК КПСС. Через месяц мне вручили ордер на квартиру. Боялись, боялись в то время чиновники потерять свой партийный билет, что означало автоматическое отлучение от государственных «кормушек». Не то, что сейчас – ничего не боятся нынешние чинуши и чинушки…»…

Да, Бог с ними, с этими нынешними зажравшимися в своей безпредельщине чинами и чинушами – страна-то держится не на них, а Страна, наша Страна, наша, надеюсь в скором времени, и Держава, держится и будет держаться на таких, как Людмила Дюкова, на нас с вами.

Честь и Слава ей, простой русской женщине с обычной биографией…

Апрель 2011 года,

Тула.

СТРАШНОЕ ЛЕТО ВОСЕМЬДЕСЯТ ЧЕТВЁРТОГО

Иванова Екатерина Ильинична,

родилась 05.06.1951

в Пскове.

– Самое страшное воспоминание об Афганистане – лето восемьдесят четвёртого года, – разливая кофе, начала свой краткий экскурс в прошлое гвардии прапорщик медицинской службы в отставке. – После очередной боевой операции – не помню, как она называлась – в медсанбат пошёл сплошной поток раненых разной степени тяжести. Оперировали день и ночь. На помощь нашим хирургам и медсёстрам прибыло усиление из Центрального госпиталя Кабула.

Она передёрнула плечами, чуть не разлив кипяток на ажурную скатерть.

– Альтернатива, надеюсь, имеется неприятным воспоминаниям?

– А, то ж! Наша художественная самодеятельность – выступали на всех праздничных мероприятиях не только перед личным составом, но и перед больными и ранеными.

Екатерина, пододвинув мне вазу с конфетами и печеньем, продолжала.

– Приезжали артисты из Союза: Кобзон, Леонтьев, Чурсина, другие артисты. Раз, помню, где-то недалеко в горах завязался бой – слышны были разрывы мин и автоматная стрельба – так, наши очередные гости, испугавшись, накрылись матрасами. Как будто, при настоящем обстреле – тьфу, тьфу, ни разу такого «безобразия» не наблюдалось – эта, так называемая защита, попади, не дай Бог, мина или снаряд, спасла бы их. Мы их успокаивали, дескать, бой идёт далеко; просто – здесь эхо такое. Смех и грех, одним словом

За то, страшное лето восемьдесят четвёртого, старшая операционная медицинская сестра Катя Иванова была награждена медалью «За трудовое отличие».

Краткая биографическая справка:

– 1968 год – окончание средней школы;

– 1970 год – окончание Псковского медицинского училища;

– в 1970–1983 годах – служба на различных должностях в медсанбате 76-й гвардейской воздушно-десантной Черниговской Краснознамённой дивизии (Псков);

– в 1983–1985 годах – старшая медицинская сестра медицинской роты медсанбата 103-й гвардейской воздушно-десантной ордена Ленина Краснознамённой ордена Кутузова 2-й степени дивизии имени 60-летия СССР (Кабул);

– с 1968 года – фельдшер здравпункта НПО «Стрела» (Тула);

– награждена медалью «За трудовое отличие» (1984), другими медалями.

2 октября 2014 года,

Тула.

НАТАША ИЗ РОЖДЕСТВЕНСКОГО

Ничуговская (Чебакова) Наталья Васильевна

родилась 10.04.1961

в посёлке Рождественском

Ленинского района Тульской области –

умерла 12.12.2000

в Чечне,

похоронена на кладбище

посёлка Рождественского.

Из воспоминаний Толмачёвой Нины Васильевны, первой учительницы Наташи в Волотинской начальной школы Ленинского района Тульской области:

«…В 1968 году Наташа поступила в первый класс Волотинской начальной школы. Классы тогда были небольшие, человек по 12–15. Мы жили очень дружно, вместе были не только на уроках, но и в группе продлённого дня, до самого вечера. Вместе и задачи решали, и играли, и тетради проверяли, и читали интересные книги. Наташа училась хорошо. Всегда была в передовых. Опрятная, ухоженная. Её отличали внимательность, забота о людях и твёрдый, проявившийся ещё в первом классе, характер, какая-то недетская целеустремлённость…».

Из воспоминаний Лыженковой Юлии Георгиевны, учительницы Рождественской средней школы Ленинского района Тульской области:

«…Я была классным руководителем Наташи с 5-го по 10-е классы. «Колокольчик» – так я называла её про себя. У неё был удивительно приятный смех и голос.

Наташа – всегда в заводилах. Очень обаятельная, всегда с гладкой причёской, аккуратная, подтянутая, крохотная. Она казалась старше среди других ребят. К её мнению прислушивались, с ней советовались, её голос был одним из решающих.

Обладала хорошим чувством юмора, наблюдательностью, умела сглаживать намечающиеся конфликты, приходила на помощь, умела поднять настроение…».

Из воспоминаний Чебаковой Нины Петровны, мамы Наташи:

«…В школе успевала по всем предметам только на «5» и ни одной даже «4».

Аккуратная, собранная. Лицемерить не любила – говорила прямо в глаза, невзирая на лица…

В четвёртом классе перешла в Рождественскую среднюю школу. Учась в 9-м классе, Наташа была командиром санитарной дружины, которая заняла 1-е место в районных соревнованиях, а Наташа получила благодарность от районного отделения Красного Креста…».

После окончания средней школы поступила в Тульское медицинское училище. Пять лет работала операционной сестрой в больнице имени Н. А. Семашко (ныне – имени Д. Я. Ваныкина).

Из воспоминаний Лыженковой Юлии Георгиевны:

«…Она не любила рассказывать об Афгане. Я даже не знала, что она туда поехала. Только что-то долго не забегает, замечаю. Когда узнала, была потрясена. Девчонка, воробышек, колокольчик – и война!

– Всё же в порядке, Юлия Георгиевна!» – сказала, когда вернулась, – не нужно об этом.

Изменилась, стала как-то суше, сдержаннее, разом повзрослела, взгляд другой – оценивающий, внимательный. Но всё же это была наша Наташа!..».

Из воспоминаний Толмачёвой Нины Васильевны:

«…Однажды, уже после возвращения из Афганистана, я встретила её в автобусе. Она поинтересовалась моим здоровьем, расспросила о знакомых, а о себе как-то неохотно рассказывала. Я обратила внимание, что на лице у неё – большое красное пятно, как след от ожога. Потом её мама рассказывала, как Наташа в Шинданде во время пожара эвакуировала раненых из госпиталя. Многие были совсем тяжёлые, не могли самостоятельно передвигаться. Тогда-то и получила она ожог на лице…».

Из воспоминаний Чебаковой Нины Петровны:

«…Отработав пять лет операционной сестрой, решила поехать в Афганистан. Она уехала туда, несмотря на наши запреты, сказав мне, что едет выполнять интернациональный долг. Долгих два года пробыла она на чужой земле.

Вернувшись из Афганистана, вышла замуж за капитана Н. Б. Ничуговского, и он увёз её в Северокавказский военный округ в город Орджоникидзе (ныне – Владикавказ). Получили там квартиру. Она вначале не работала. Потом поступила в госпиталь операционной сестрой.

В 1990 году попала под сокращение, год не работала, потом была призвана на военную службу…».

В 1991 году призвана на военную службу. Работала в Чечне. Спасая раненого, потерявшего много крови, одела его в свой бушлат, а сама четыре часа раздетая спускала его с горы. Простудилась и от пневмонии умерла.

В посёлке Рождественском на доме № 2 по улице Фёдорова висит мемориальная табличка в память о Наталье Ничуговской, в школе в Зале Защитников Отечества оформлен о ней стенд.

Октябрь 2012 года,

Тула.

АФГАНСКИЕ ПИСЬМА

Полякова (Алёшичева) Элла Львовна,

родилась 13.10.1964

в Туле –

умерла 20.06.2006

в Туле.

Дней через десять после показа по Тульскому телевидению сюжета о третьем выпуске книги-альбома «Мои афганцы» раздаётся телефонный звонок с телестудии. Звонит корреспондент Сергей Митрофанов, бравший у меня интервью. Из разговора с ним выясняется, что меня всё это время, прошедшее с показа сюжета, разыскивает женщина, у которой в Афганистане два года работала медицинской сестрой племянница. Сергей диктует мне телефон Зои Петровны и… Зоя Петровна оказывается моей давнишней знакомой. Договариваемся о встрече с ней и с отцом Эли Поляковой, к сожалению, безвременно умершей.

– Как мы её только не отговаривали, – вспоминает Лев Павлович, украдкой промокая глаза, – как ни уговаривали отказаться от затеи поездки в Афганистан. Я ей приводил, казалось, три убедительных причины, по которым ехать туда категорически опасно. Во-первых, там элементарно могли убить; во-вторых, запредельная концентрация мужиков, со всеми отсюда вытекающими последствиями; в-третьих, смертельные инфекционные болезни. Ни уговоры, ни доводы, наконец, ни слёзы матери – ничего не помогло. И если первые две причины её благополучно миновали, то третья… За полгода переболела и брюшным тифом, и гепатитом, и малярией, но не вернулась досрочно, а отслужила весь контрактный срок.

– Через год, – настал черёд вспоминать тёте, Зое Петровне, – приезжает Элка в отпуск с огромным, неподъёмным чемоданом. Думаете, барахло привезла? Книги, одни книги пёрла из Афганистана. Что рассказывала? Пару-тройку случаев. И все какие-то происшествия у неё, на первый взгляд, смешные, юморные. На первый взгляд. Ну, например, как их почти весь личный состав медроты повар спас от неминуемой гибели, по каким-то причинам задержав ужин на полтора-два часа, тем самым отсрочив показ в клубе кинофильма. И в это отсроченное время «духи» прямым попаданием накрыли клуб – никто не пострадал. Или, как они весь день пекли раненым солдатам блины: только разогреют сковороду, только «первый блин выйдет комом», как привозят раненых и так несколько раз в этот злополучный день. А блины медсёстры всё-таки испекли для своих подопечных – только поздно вечером.

Краткая биографическая справка.

После окончания в 1982 году Тульского медицинского училища, работала медицинской сестрой на станции «Скорой помощи». С декабря 1985 года по декабрь 1987 года работала медицинской сестрой в медицинской роте 860-го отдельного мотострелкового полка, дислоцировавшегося в городе Файзабаде, Афганистан. В 1997 году окончила Московскую медицинскую академию имени И. М. Сеченова, работала в отделении патологии новорождённых 1-ой Тульской городской больницы.

Двое детей: Настя – 21 год, Ксения – 13 лет.

За два года, что Элла Полякова провела в Афганистане, она получила почти полтысячи писем и столько же написала сама. Отрывки из некоторых Эллиных писем, любезно представленных мне отцом, с небольшими сокращениями и исправлениями выношу на суд читателя.

«ДРА, г. Файзабад, 7.06.86 г.

…А знаете, вчера нам с Файзабада привезли тяжёлые роды; уже не было надежды, что малыш родится живым. Но всем смертям назло, родилась такая хорошенькая девочка: глазки чёрненькие, как пуговки. Пищала потом целый день; берёшь её на руки – молчит, а лежать на кровати одна не хочет. Такое чудо, наверное, самое прекрасное в нашей жизни. Трудно описать те чувства, которые охватывают, когда держишь на руках тёплый, живой комочек. Это же – наши советские медики подарили жизнь человеку. Сегодня их уже отправили домой…».

«ДРА, г. Файзабад, 16.07.86 г.

…вчера все вместе читали газету «Фрунзенец» об операции в ущелье Пардудж, там рядом наша точка Бахарак. Весь май наш полк там сидел, столько отдано сил, человеческих жизней. А оказывается, это «зелёные» (народная армия) разгромила банду. Про наших – даже ни слова. Обидно ребятам! «Зелёные» больше мешали, чем помогали…».

«30.03.87 г.

…А папочка должен дать мне слово, что не будет так переживать из-за работы. Ведь от того, что ты рвёшь свои нервы, ничего не изменится. А здоровье надо беречь. Сходи, пожалуйста, в поликлинику и сделай флюорографию. Хорошо? Дайте мне слово, следить за своим здоровьем и не обижать друг друга.

У меня всё хорошо. Вчера уже отработала первую смену. Работы сейчас много. Вчера все вернулись с боевых. Вечером собрались попить чаю. Погода стоит плохая, холодно, дождь. Я хожу в сером костюме. Все прямо завалили меня комплиментами. Вертушек давно не было, сидим без солярки, а значит – и без света. Но это – ерунда.

Ходила к моим мальчишкам. Они окружили меня: наперебой рассказывают новости. Просидела с ними весь вечер. К нам пришли молодые солдаты. Они входят, ребята им говорят: «Идите сюда, познакомьтесь. Мамочка приехала!».

Вот какие они, у меня дети. Вчера пришли с боевых, знаете, какая там была война? Всем нашим ребятам начмед написал наградные «За отвагу». Вот такие они: и дети, и герои!..».

«23.04.87 г.

…Сейчас у нас в отделении лежит афганец – губернатор города, такой интеллигентный, очень хорошо говорит по-русски. Уколы только мне даёт делать, как увидит на улице, зовёт, или ждёт, когда приду на смену. Видите, как уважают…».

«28.05.87 г.

…Вчера у нас был такой хороший день. Сначала встречали вертушки, они привозили с операции, которая прошла более-менее удачно, результаты неплохие. Вы даже не представляете, как приятно видеть уставшие, запылённые лица, улыбки. Они все – большие герои. Бой был тяжёлый, расстреливали в упор. У нас тоже есть легкораненые, но это ничего – мы их подлечим. Так, что всё – нормально.

А вчера мы провожали нашего любимого доктора-терапевта домой. Расставаться всегда грустно, а в Афганистане – вдвойне, мы же все здесь, как родные.

Вот так я и живу, немного скучаю по вас, а в остальном – всё нормально…».

«6.08.87 г.

…Сейчас сижу в реанимации, ночь. Рядом такой мальчишечка хороший – красивый, высокий и без ноги… за что? Почему так жестока жизнь? Ведь ему – 19 лет. Обидно за них, за из жизни, отданные неизвестно за что. Я жива-здорова, так, что за меня не волнуйтесь, всё нормально, работы много. Но это – даже хорошо: время бежит быстрее, и чувствуешь, что ты здесь не просто так, что нужна этим мальчишкам, у которых нет рядом мамы, которых некому пожалеть…».

– Ни разу не пожаловалась, – заканчивает нашу встречу Лев Павлович. – Жалко, мало ей было отмеряно на этом свете. Земля ей пухом…

Август 2011 года,

Тула.

ВМЕСТО ТРЁХ – ПЯТНАДЦАТЬ С ЛИШНИМ МЕСЯЦЕВ

Саратова Ольга Владимировна,

родилась 10.12.1959

в селе Николо-Шулань

Одоевского района

Тульской области.

– Как же ты в пятидесятиградусной жаре работала в противочумном костюме? – Вспоминая своё эпидемиологическое прошлое, задаю явно провокационный вопрос Ольге Саратовой, медицинской сестре приёмного отделения Центрального военного госпиталя ВДВ.

– Да, вы – что? Какие противочумные костюмы?

– И то – верно: холерные вибрионы – твари нежные, от любой грязи дохнут.

Моя собеседница рассмеялась.

– Вместо воды пили аскорбинку и соляную кислоту, а из одежды носили то, что и положено носить в такое пекло. Но руки мыли, когда не было воды, чистым спиртом.

– Спиртом – руки? И не пили?

– За других – не скажу, но я не пила.

Краткая биографическая справка:

В 1979 году окончила Тульское медицинское училище по специальности «сестринское дело». С 1979 по 1983 год работала медицинской сестрой в МСЧ №1 города Тулы. С 1983 года с перерывами работает в ЦВГ ВДВ.

– Оль, расскажи подробнее про холеру, про Афганистан.

– Четырнадцатого сентября восемьдесят пятого года в госпиталь пришла телеграмма о срочном командировании медсестры и лаборантки в Афганистан, в очаг холеры на три месяца. На следующий день прибыла в окружной СЭО, в Хлебниково.

– Знаю: севернее Москвы – учился там в семьдесят четвёртом.

– Представляете: нас в Хлебниково по очереди инструктировали семь генералов. Прилетели в Джелалабад, развернули госпиталь особо опасных инфекций и за десять дней очаг холеры был ликвидирован.

– Как класс, – добавляю я, – много было потерь?

– Умерло всего два солдата в самом начале вспышки.

– Кто же занёс эту заразу в наши войска.

– Принесли с «боевых» – душманы заразили арыки в горах.

– Хорошо, ликвидировали холеру и через три месяца – домой?

– Какое там: развернули малярийное отделение, развернули брюшнотифозное отделение, развернули отделение для заражённых амёбами, развернули гепатитное отделение, наконец, развернули дифтерийное отделение.

– Кишечные инфекции понятно, а – дифтерия?

– Дифтерией болели офицеры и работники офицерской столовой. Одна посудомойка «привезла» дифтерию после отпуска из Союза.

– Не знаешь, где соломки подложить.

Лирическое отступление:

В отделении для больных гепатитом находилось на стационарном лечении до 160 больным. Каждый день медсестра брала из вены кровь для анализов у 60 человек. Каждый день медсестра ставила капельницы 35–40 больным. О других процедурах и говорить нечего. Однажды, за день до выписки, к Ольге обращается выздоровевший солдат, которому завтра идти в разведвыход в горы, и просит её, чтобы она вместо его крови взяла кровь «свежего» больного. Получив категорический отказ, этот солдат, подкараулив вечером медсестру, ножом вспарывает ей… Нет, на коже живота осталась лишь царапина – спасла ватная телогрейка.

– В этом-то и дело. Тем более что, вместо трёх месяцев мне в Афганистане пришлось пробыть до конца восемьдесят шестого года. Домой попала – двойной, тройной праздник – 1 января 1987 года.

– «Повезло» тебе.

– Точно: «повезло». До сих пор нет записи в личном деле о моей работе в Афганистане. Куда ни обращаюсь – один «футбол».

– Обратись в Городскую организацию ветеранов боевых действий – там имеется свой юрист.

– Обязательно: может, чем помогут. – Немного подумав. – Ой, чуть не забыла: в Афганистане была секретарём комсомольской организации.

– И каждый месяц – комсомольские собрания?

– Не только собрания, но и каждый месяц летела в Кабул в политотдел 40-й армии отчитываться о проделанной работе.

– Война – войной, а отчёты – по распорядку.

– Про войну. Джелалабад – это субтропики. Плантация апельсинов за забором. На заборе – огромный плакат на русском языке: «Не рвать! Опасно для жизни!». Двое солдат из бригады, на территории которой располагался наш госпиталь, отойдя на десяток метром от плаката, полезли за фруктами.

– Обстреляли их? – Пытаюсь догадаться.

– Подорвались на мине: ступни вдребезги, хорошо остались живы. Спрашивают у них, что, мол, не видели плакат. И знаете, что они отвечают? «Мы думали, что лезть нельзя только под плакатом, а рядом – можно».

– Приехала из Афганистана и что дальше?

– Шесть лет работала на «гражданке», – она опять заразительно смеётся, – а сейчас опять – в родном госпитале.

Декабрь 2009 года,

Тула.

« назад