…Парадная площадка на Ходынском поле в Москве. Подготовка к очередной годовщине Октября (не помню: к какой, но Командующим войсками тогда был генерал Маргелов).

Инструктажи, проверки, перепроверки на дню – три-четыре раза. И не дай Бог, что где-то что-то обнаружится…

Вот те раз, накаркали. У десантников из Рязани в одной палатке нет печки. «ЧП» вселенского масштаба. Сейчас мы этих «косопузых» прищучим. Будут вечером на совещании у Командующего округом задницами гвозди из табуреток дёргать. Ишь, что учудили? На улице – мороз! А дорогой и любимый личный состав, которому вскоре показывать мощь и несокрушимость Красной Армии на Красной же площади, будет простужен. Из-за отсутствия печки в палатке.

Пока эта бодяга шла по инстанциям, Супрунову (в то время – майор, командир батальона) ставится срочнейшая задача по устранению вопиющего разгильдяйства и ротозейства. А заодно – и расхлябанности с безобразиями.

– Будь сде…! – и Супрунов моментально исчезает из штабной палатки.

То да сё, время идёт, проверяющие из округа почему-то не спешат добираться до злополучной палатки. Ах, обеденный перерыв (!) – это святое (!), это не отменишь. Палатка-то без печки никуда не денется. На складе печек давно нет. В магазине печку не купишь. Успеем ещё эту десантуру прищучить к ногтю: обнаглели, понимаешь, до безпредела.

Группа офицеров из округа с командиром рязанского полка подходят к палатке. Ну, сейчас, вот он сладкий миг триумфа ревизоров. Щас они …

Да, ничего они сделать не могут. Из трубы над палаткой валит густой чёрный дым, добавляя копоти в осеннее Московское небо. Галлюцинация? Массовая? Не может быть?

Все – в палатку. А там… а там, на положенном ей месте стоит до бела раскаленная чугунная печка.

– Откуда? – выдыхая пары в морозный воздух палатки, удивленно-возмущенно-обиженно вопрошают присутствующе–проверяющие.

– Со вчерашнего вечера стояла? – следует немедленный ответ истопника, также выдыхающего в морозный воздух палатки клубы пара.

– Как стояла? – продолжают возмущаться удивлённо–проверяющие. – В палатке же холодно!

– Не могу знать! Такую – принял по дежурству.

Через десяток палаток шёл генеральский разнос у соседей. Теперь у них не было в палатке печки! У десантников нет! Ещё одни объявились неимущие? Что значит – недавно была? Где же она? Испарилась?

Может, десантники её – того? А куда дневальный? Куда дежурный смотрел? И у кого – нет? У Таманцев – нет! Дожили! Позор на генеральские погоны и седины! Пошли к десантникам.

К группе проверяющих в палатке у десантников присоединяются генералы.

– Откуда печка? – на грозный рык Командующего округом (уже доложили, уже зафиксировали прогиб!), солдат рапортует;

– Со склада! Со вчерашнего вечера стоит!

– Вот накладная! – суетится Супрунов…

По тревоге строят рязанский полк. Каждого солдата, сержанта, прапорщика, офицера, начфина и командира полка, со столовой вызывают наряд. Всех проверяют по списку. Сверяют с документами, удостоверяющими личность.

Проверяют в основном руки и лица десантников. Каждого! Не могут же эти, долбанные, десантники (они и так, как бельмо на глазу!) стащить раскаленную печку и не обжечься. Не могут обойтись без ожогов. Не могут! За такое короткое время провернуть такую операцию не могут! Вдобавок ещё и ни кем не замеченные. Парадокс?! Старик Хоттабыч что ли на них работает?

Но, печка-то, она стоит, дымит! И в ус не дует. И накладная имеется, что получена со склада. Вчера!

На вечернем совещании Командующий округом жалуется о случившемся Командующему ВДВ.

– А вы нашли тех, кто, якобы, украл эту печку? И почему, именно, мои десантники?

– Василий Филиппович, конечно, не нашли. Но нутром чувствую, что твои…

– Тогда всё ясно – мои! Но… Но не пойман – не вор! И попробовали бы они попасться…

...Теплый субботний августовский вечер. Где-то около восьми часов. Прапорщик Капитонов – дежурный по медсанбату. Дежурный по части. В портупее с кобурой. В кобуре – пистолет «Макаров» – «ПМ». И две снаряженные обоймы. Боевыми патронами. На руке – красная повязка с белыми буквами: «Дежурный». Тишь и благодать. Пора и телевизор в «Ленинской комнате» вместе с личным составом смотреть.

И эту вот умиротворенную, после сытного ужина, идиллию вдруг нарушает какой-то гражданский. В мятом, замызганном, с пузырями на коленях трико, в шлепанцах на босу ногу, небритый, опухший, с красными глазами, буром прущий мимо дежурного к лестнице. Нагло игнорирующий почти офицера, находящегося при исполнении.

– Ну, ты, мля, Братиш! Куда, мля, Братиш, на фиг, прёшь?

Надо отдать должное прапорщику Капитонову: на этих словах вся ненормативная его лексика и заканчивалась. Не чета другим виртуозам в погонах.

Гражданский опешивает. Вроде, как и конфузится. И всё же, глядя на помеху под ногами, сам, не ожидая, гаркает:

– Ты, что, мля, Братиш? Командующего не узнаешь?

Этим ли смутить дежурного прапорщика, спокойно расстеги – вающего кобуру:

– Много вас тут таких, мля, Братиш, «командующих» ходит! Ты – кто? Пьянь! А наш Командующий? Орел! Беркут! Тоже мне, понимаешь, мля, Братиш...

Вдруг, со второго этажа (как потом выяснилось – увидел в окно «ЗИМ» Командующего) раздаётся громовой голос командира батальона, майора медицинской службы Золотова Валерия Павловича:

– Т-о-в-а-р-и-щ Командующий!..

Вслед за голосом перед Командующим вырастает Золотов, ростом под стать Василию Филипповичу.

– Вольно!

Братиш с открытым ртом и наполовину вытащенным из кобуры пистолетом стоит соляным столбом. Лихорадочно перебирая в уме варианты наказания.

– Этому! – Командующий, небрежно кивнув на дежурного, начинает подниматься по лестнице вместе с командиром батальона. – Десять суток! Ареста! За незнание своего Командующего в лицо. Ещё пройдя пару ступенек:

– А за то, что командующего назвал «Орлом» – объявляю амнистию. За «Беркута» – благодарность!

– Служу Советскому Союзу!

Братиш стоит навытяжку перед своим Командующим, никак не ожидая такого благополучного для себя исхода.

Ларчик, как всегда, открывался просто. Генерал армии Маргелов Василий Филиппович на своем «ЗИМе» ехал из Крыма после отпуска. Перед Москвой решил заехать в попутный медсанбат хлопнуть одну, вторую, третью рюмку пятизвездочного чая.

Вот такие, мля, Братиш, дела...

« назад