Выступая перед учениками гвардии майор медицинской службы, Н. Макаров рассказал о своём участии в поисково-спасательной службе ВВС по обеспечению полётов советских и иностранных космонавтов в 1975–1980 годах (18 пилотируемых полётов из 21 за указанный период).

Встреча проходила при участии преподавателя ОБЖ лицея Почётного работника общего образования РФ гвардии подполковника М. Алёхина.

Отрывок из книги «Рядом с космическими полётами»:

…Итак. Первая моя «работа». 5 апреля 1975 года. Запуск космического корабля «Союз–18-1» с космонавтами Лазаревым В. Г. и Макаровым О. Г. Позывной – «Урал».

Для меня всё было ново, незнакомо, жутко интересно, престижно, в конце концов. Стоять, пусть и не у истоков, но почти на переднем крае того, чем мы «были впереди планеты всей».

На борту «Ан-24» мы (я и подчиненные мне, прапорщик и два солдата из ПСС ВВС) летели встречным параллельным курсом траектории запуска на высоте где-то шести тысяч метров в сторону Космодрома «Байконур». Прапорщик и солдаты (ветераны ПСС) мирно дремали в грузовом отсеке. Парашюты и наше снаряжение лежали в сумках. Не расчехлённые, упакованные для транспортировки. Я переходил от иллюминатора к иллюминатору, заглядывал в кабину к летчикам, лез ко всем с разными вопросами.

Шутки-прибаутки. Штурман подтрунивает надо мной, над моей любознательностью. Экипаж занят привычной, рутинной работой. Очередной раз, подойдя к иллюминатору, удивляюсь, что земля резко накренилась влево, и самолёт стал разворачиваться на противоположный курс. Ничего не понимая, думая, что всё, работа на этом окончена, и мы летим на аэродром взлёта, оборачиваюсь к борттехнику с каким-то пустяшным вопросом.

Он отмахнулся. Затем выругался трехэтажным.

Вот те раз – приплыли!

В это время из кабины выходит командир и сразу на повышенных тонах, заглушая шум двигателей.

– Вы, таку и таку мать, почему без парашютов? Быстро приготовиться к десантированию!

Вначале я подумал, что это розыгрыш, обычная подначка.

– Авария – у них. – Со вздохом, обычным голосом добавил он. – Наверное, придётся вам прыгать.

Да, первая работа и сразу в пекло. Но, прыгать, так прыгать. Первый раз, что ли? Затем нас, врачей-десантников и при – командировывают к лётчикам, что с нашей квалификацией у них нет таких врачей-прыгунов.

Помогая друг другу экипироваться для десантирования, мы (группа ПДГ – парашютно-десантная группа – из четырех человек: я – с медицинской сумкой неотложной помощи и ключами от крышки люка спускаемого аппарата; прапорщик с какими-то приборами и пистолетом; солдаты с имуществом и автоматами) не заметили, как самолет снизился до тысячи метров. На земле уже стояла ночь, хотя на высоте и светило солнце.

Подойдя к нам, борттехник прицепил карабинчики вытяжных наших парашютов к тросу.

– На боевом! Скоро прыгать!

Загорелся красный плафон. Открылся люк, из которого в тепло салона самолета дохнуло… чем, вот там дохнуло-то?

– Аккуратней при приземлении! – борттехник нас перекрестил. – С Богом!

И… люк захлопнулся. Красный плафон фонаря погас.

– Москва запретила прыгать. – Пояснил командир. – Космонавты обнаружены. Вроде пока у них всё в порядке, без травм. Не хватало ещё десантуру угробить. Внизу – ночь, горы, ветер под двадцать метров.

Самое интересное, драматическое, трагическое и комичное началось с раннего утра следующего дня…

Все силы, участвовавшие в спасении космонавтов были сосредоточены на аэродроме города Семипалатинска. Среди них – несколько групп ПДГ с врачами-десантниками. Самолеты «Ан-12», «Ан-24», вертолеты «Ми-6», «Ми-8». Всю ночь с космонавтами, совершившими аварийную посадку, поддерживалась устойчивая связь. Над местом, где они находились, постоянно на большой высоте кружился один из самолетов-ретрансляторов, обеспечивая связь с Москвой. На спускаемом аппарате работал радиомаяк и световой маяк, вроде большой ГАИшной мигалки.

На КП военных летчиков всю ночь шла непрерывная кропотливая работа по выработке решения, как спасать космонавтов. Под утро командующий ВВС военного округа (как тогда назывался округ – не помню, то ли Среднеазиатский, то ли ещё как, не суть важно) оглашает перед всеми участниками предстоящей работы решение.

– Первыми к космонавтам прыгает ПДГ с такого-то вертолета. Как только рассветет – готовность к взлету. Вопросы есть?

Не надо ходить в театр. Не надо смотреть Николая Васильевича. Его финала бессмертного «Ревизора». Когда на вопрос командующего ВВС прозвучал ответ старшего лейтенанта медицинской службы Сашки Рубановского, врача нашего Тульского батальона связи, которому предстояло первому оказаться у космонавтов, совершив парашютный прыжок во главе своей ПДГ. Для этого, для подобных случаев, нас (ВДВшников) и привлекали в Поисково-спасательную службу (ППС ВВС).

– А наши парашюты (Д-1-8) не приспособлены для прыжков с вертолетов «Ми-8»!!!

Немая сцена (вот, он – «Ревизор»). Все в шоке. Командующий ВВС, наполовину поднявшийся со стула, так и застыл в непривычной, неудобной позе. Полковники Чеканов и Леонов, старшие военные медики из штаба ВВС страны разглядывают Рубановского, готовые живьем тут же проглотить его. Тишина, мёртвая тишина стоит пять, десять, пятнадцать, двадцать секунд.

Да, отчубучил, Санек. Позор на все ВДВ. На всех врачей-десантников. Надо спасать наше высокое реноме. Поднимаюсь с места и безапелляционно заявляю (энтузиазма, наглости, бесшабашности, молодости – девать некуда):

– Старший лейтенант Макаров. Воздушно-десантные войска! Готов прыгать!!!

Поднялся невообразимый гвалт. Все с облегчением вздохнули. Рубановский смотрит на меня как на смертника.

– Доктор, бери машину, – это голос командующего ВВС округа, – перевози своё имущество с самолёта на вертолёт. Пойдёшь с ПДГ своего… коллеги. Тьфу, твою мать.

На всё про всё ушло около часа. Пока я вернулся со стоянки «Ан-24», было принято совсем другое решение. Космонавтов поднять лебёдкой, зависнув одному вертолёту над ними. ПДГ Рубановского, также зависнув, на лебёдке десантировать (есть такой способ десантирования – «с вису») с другого вертолёта неподалеку. Москва дала «добро».

Все вертолёты, один за одним, поднялись в воздух. Всё начальство разместилось на «Вышке». «Ан-12» кружил на восьми тысячах метров. «Ан-24» находился на стоянке. Моя ПДГ осталась не у дел, удобно разместившись на стульях в помещении, где совсем недавно бурлили страсти о принятии судьбоносного решения.

Так что всё дальнейшее, все этапы спасения космонавтов проходили на моих глазах. Вернее сказать, о всех этапах, о всех действиях, о всех разговорах по рации я слышал. Громкоговорящую связь никто не удосужился отключить.

Началось. Внимание! Приготовились?

Докладывает командир эскадрильи «Ми-8» полковник (или подполковник?) Кондратьев, первым подлетевший к месту предстоящей работы.

– Вижу объект! Лежит на крутом склоне горы. Купол зацепился за деревья. На спускаемом аппарате сидят: один, два… три исследователя, (это так в открытом эфире называли космонавтов – конспирация, однако) и курят.

Вначале всё внимание и здесь на КП, и в Москве было обращено на последнее (помните, Штирлица?) слово: «Курят!». Откуда у космонавтов сигареты в космическом корабле? Может, ещё и водку пьют? Затем разом до всех дошло: «Трое!?»

Откуда? Кто? Белены вы там, тра-та-та, объелись? Запускали-то двоих? Уточнить, тра-та-та! Доложить, тра-та-та! Может это – Снежный человек? Может китайский шпион? Граница-то рядом. Может сбежавший ЗэК? Кто там ещё может третьим быть? Забыли, забыли самый народный вопрос: «Третьим – будешь?»

Докладывает командир второго вертолёта.

– ПДГ десантировали лебёдкой в пятистах метрах от объекта.

Докладывает Кондратьев.

– Все вертолёты, – (а их было пять или шесть), – летают вокруг скалы с объектом, на котором сидят три исследователя. Что делать?

Опять: откуда трое? Тра-та-та. Паника, да-да, настоящая паника в эфире, на КП аэродрома Семипалатинска, в Москве. Везде – паника. И никто, ни на КП аэродрома Семипалатинска, ни в Москве, никто не принимает решения, как же всё-таки эвакуировать исследователей (космонавтов то есть; трёх космонавтов, сидящих на спускаемом аппарате и раскуривающих, чего они там курят, ожидающих помощи. Не май месяц и не Сочи – холодно).

Вертолёты продолжают кружить вокруг этой чёртовой скалы, в ожидании команды для непосредственной работы. Которой всё нет и нет. Космонавтам-то – что? Подождут! А ты попробуй прими какое-то решение! Снимать, как раньше планировалось, лебёдкой зависнув над ними? Склон слишком крутой! Мало ли что экипажи вертолётов самые опытные во всем округе, все мастера или первого класса.

Своя-то попа ближе. И роднее. Ни Семипалатинск, ни Москва не могут решиться отдать чёткий приказ об эвакуации двух… все-таки трех исследователей.

Докладывает командир второго вертолёта.

– ПДГ находится от объекта в полутора–двух километрах!

Колоссальное достижение: всего тридцать–сорок минут назад они от объекта были в пятистах метрах. Прогресс на лицо.

Вдруг в эфир врывается чужой голос:

– Посторонись! Не мешай работать!

С паническими нотками голос Кондратьева:

– Неизвестный вертолёт «Ми-8», нарушая наши ряды, буром (!) подлетел к объекту. Завис! Снимает!!! Первый космонавт (какая, к черту конспирация, когда из-под носа нахально умыкают какие-то самозванцы их спасаемых) поднят!..

– Второй поднят!!! Третий поднят!!!

Всё-таки была надежда, теплилась в головах начальников и командиров всех рангов, что сведения о третьем «космонавте» – массовая галлюцинация, ну, в крайнем случае, затянувшаяся первоапрельская шутка. Но если подняли, если третий космонавт уже в вертолёте. Неизвестно каком, правда, вертолёте. Неизвестно куда, правда, улетевшим. Ищи теперь их, свищи.

Ребус на ребусе. Шарада на шараде. Головоломка на головоломке… Пойди, разберись.

В это время из Москвы прилетает «Ту-134» или «Як-40» (не помню) с генеральским усилением. Космонавт Леонов – был. Космонавт Шаталов – был. Береговой? (Не помню).

Махнув рукой на доклад командующего ВВС округа, вся группа усиления (контроля-разноса) поднялась на «Вышку», откуда, обматерив (как только умеют материться лётчики и космонавты) оконфузившихся горе-спасателей, также минут через десять улетела в неизвестном направлении.

«Контора Глубокого Бурения» доложила чётко, кратко, недвусмысленно.

«Третий космонавт» – лесник из «Ми-4», их же лесничего вертолёта, рано по утру летевшего куда-то по своим лесничим делам. Заинтересовавшись неизвестным природным явлением, они высадили для выяснения пожароопасности одного своего коллегу. А не сообщили по одной, вернее, по двум причинам: полёт был слегка пахнущий «левацким» отклонением от курса, плюс ко всему второй месяц рация на вертолёте барахлила.

«Буром» снявший космонавтов вертолёт «Ми-8» оказался из ведомства «стратегов» (Войск ракет стратегического назначения), летевшего то ли на «точку», то ли с «точки», то ли по каким-то своим амурным делам. Видя нерешительность ВВСников, решили «утереть им нос». Что и проделали виртуозно и мастерски, имея всего второй класс мастерства.

Докладывает командир второго вертолёта. Про которого в этой суматохе все забыли.

– ПДГ пропала из вида. Координаты неизвестны!

Об этом, конечно, в Москву докладывать не стали, обнаружили и «спасли» в этот же день, к вечеру…

« назад