Член Союза писателей СССР (1972), заслуженный работник культуры РФ (1993), Почётный гражданин города Тулы (За создание ярких поэтических произведений, воспевающих мастерство туляков-оружейников, их подвиг во время Великой Отечественной войны. – Решение Тульской городской Думы № 68/1305 от 13.07.2005).

Из семьи рабочих-самоварщиков. Окончил школу оружейного мастерства.

Срочную службу проходил на крейсере «Аврора».

В 23 года окончил среднюю школу, в 1965 году – Литературный институт им. М. Горького. Член КПСС (с 1965). Работал на Тульском оружейном заводе (1952–1960), старшим редактором в Приокском издательстве (1965–1978), ответственным секретарем Тульской организации СП РСФСР (1978–1985, 1989–1990), председателем Тульского областного отделения ВООПИК (1991–1995). Был народным депутатом районного совета, делегатом 5-го съезда писателей России.

Печатается с 1957 года: газета «Кронштадтская правда».

Творчество самобытного поэта всецело связано с родным городом, с дорогими его сердцу туляками. В своих стихотворениях он воспевает красоту и величие нашего города, талант и смекалку тульских мастеров, описывает героические страницы истории Тулы, подвиг туляков во время Великой Отечественной войны.

Автор известных поэтических произведений о Петре I, Демидове, Мосине, Дегтяреве, Токареве, Калашникове, Макарове, Почукаеве, Щербино, цикла стихотворений о Льве Толстом. Им воспеты многие тульские улицы, храмы, исторические памятники. В его стихах возникает неповторимый, незабываемый облик Тулы, заставляющий любить родной город, его историю, его людей.

Валерий Георгиевич желанный гость в студенческих общежитиях тульских университетов, в Советах ветеранов ВОВ, его стихи в авторском исполнении всегда можно услышать на праздниках «День города» или на «Дне славянской письменности».

На стихи В. Г. Ходулина художественным руководителем и главным дирижером ТМОРНИ «Ясная Поляна» В. В. Синьковским написаны несколько песен. Воинам нашей Тульской воздушно-десантной дивизии посвящена «Песня о десантниках», родному городу Туле – песня «Давай пройдем по городу любимому»; автор текста гимна АК «Туламашзавод».

В 1997 ездил к воинам Тульской дивизии внутренних войск в г. Хасавюрт (республика Дагестан), где встречался с воинами, изучал их жизнь в условиях суровой военной службы. Результатом явился цикл стихотворений и очерков. В октябре 1999 выезжал в 119-й гвардейский парашютно-десантный полк 106-й гвардейской воздушно-десантной Краснознамённой ордена Кутузова 2-й степени дивизии в зону боевых действий в Шелковском районе Чечни. Имеет благодарность командования оперативной группой ВДВ в Чечне. Дважды посещал флагман Тихоокеанского флота – гвардейский ракетный крейсер «Варяг».

Валерий Георгиевич достойно представлял и представляет свой родной город во многих регионах России и за ее пределами. Его произведения переведены на языки ближнего и дальнего зарубежья.

Награжден медалями «За доблестный труд» (1970), «Ветеран труда». Лауреат литературной премии им. Л. Н. Толстого (2005), знаком премии им. С. И. Мосина, другими наградами.

Соч.: Гравюра: стихи. Тула, 1965; Веснушки: стихи. Тула, 1967; Рыжая метель: стихи. Тула, 1968; Больница для часов (в соавторстве с Н. Исаевым): стихи для детей. 1971; Через реки, через горы: стихи для детей. 1972; Лесные жители: стихи для детей. 1972; Гудки: стихи. М., 1975; Серебряное эхо. Стихи. Тула, 1976; Золотая пора: стихи. М., 1979; Монолог брата: стихи. Тула: Приокское изд-во, 1985; Кузнецкая слобода: стихи. Тула: Приокское изд-во, 1987; Коллекционное вино: стихи и поэма. Тула, 1993; Цвета побежалости: стихи. 2005; По призванию – туляки: проза и стихи. 2006; Идущие сквозь время: проза и стихи. 2008 и др.

Источники: Биографический справочник членов Тульской организации Союза писателей России. Тула: Издательство ТулГУ, 2012; Современные писатели-туляки: справочник. Тула, 1991; Тульская писательская организация: информационный справочник. Тула, 1978; Тульский биографический словарь. Т. 2. Тула: Изд-во «Пересвет», 1996.

ВАЛЕРИЙ ХОДУЛИН

МОЙ КОРАБЛЬ ЖИВЁТ В МОЕЙ ПАМЯТИ

Я служил на крейсере «Аврора» в боцманской команде с мая 1957 года по март 1958 года. На том самом Краснознамённом и ордена Октябрьской Революции крейсере, который, как указано в истории КПСС, «громом своих орудий возвестил начало новой эры». Срок моей службы на крейсере – вроде бы небольшой, но за это время у меня скопилось столько открытий и впечатлений, что рассказывать о них можно долго.

Многие отмечали, что служба на «Авроре» положительно и счастливо влияет на судьбы тех людей, которые в качестве матросов оставили свои следы на её палубе. Это правда. Я испытал это на себе. На «Аврору» я попал из Первого Балтийского флотского экипажа в Ленинграде, где молодые матросы получали распределение на корабли и в береговые части Балтийского флота. Я призывался в октябре 1956 года из Тулы, где работал гравёром по украшению охотничьего оружия на оружейном заводе. В экипаже я прошёл первичную подготовку и меня распределили в Кронштадтскую школу подводного плавания учиться на моториста. Мы уже стояли на плацу в строю, готовые к отправке, когда меня вызвали в канцелярию и сказали, что в связи с тем, что я владею редкой профессией гравёра, меня отправляют в Москву, в Главный штаб ВМФ. Ждите вызова! Вызова я ждал, живя в так называемой «переходящей роте», которой, казалось, никто не командовал. Двери ни днём, ни ночью не закрывались, прибывали и убывали то штрафники, то больные, то командированные. Так продолжалось несколько месяцев. Я не выдерживал, иногда заглядывал в канцелярию. На все мои вопросы ответ был один: «Кругом! Шагом марш! Ждите!». Чем я только там не занимался: подметал плац, работал на камбузе, писал стихи, участвовал в художественной самодеятельности, даже стал лауреатом какого-то фестиваля. Так продолжалось до мая 1957 года. Наконец, меня и ещё одного матроса вызвали в штаб части. Мы увидели молодого лейтенанта в морской форме, румянолицего, коренастого. Он по-доброму улыбнулся, спросил, согласны ли мы служить на историческом крейсере «Аврора». Мы не раздумывая согласились. «Смотрите, не пожалейте потом», – шутливо сказал он.

На «Аврору мы шли через весенний Ленинград, по улице Герцена, мимо Летнего сада, по набережной Невы, через Кировский мост. Весенний Ленинград, сверкающая Нева, ошеломили нас своей красотой. Город мы видели впервые. Ещё издали узнали «Аврору». Её внешний вид удивил нас. Выглядела она странно. И только подойдя ближе мы разглядели, что её борта увешаны так называемыми «беседками» – досками на толстых верёвках, на которых, раскачиваясь, сидят матросы и скребками, молотками, зубилами счищают с её бортов старую краску. Поднявшись по трапу на палубу, мы узнали, что «Аврору» готовят к юбилейной дате – 40-летию Великого Октября, и на её борту ежедневно участвуют в ремонтных и реставрационных работах до четырёхсот моряков с крейсера «Киров». Лейтенант, оформив наши документы, куда-то исчез и больше я его никогда не видел. Мне сначала казалось, что он служит на «Авроре», но, видимо, он выполнял другую миссию.

Авроровцы проявили большое гостеприимство, и первое, что сделали с нами – сытно покормили. В переходящей роте мы питались в основном перловкой в различных её кулинарных проявлениях, а здесь – картофельное пюре с тушёнкой, флотский борщ и традиционный компот. Мы ели с такой жадностью, что окружающие нас матросы с удивлением смотрели на нас. Потом нас познакомили с членами боцманской команды. Командиры – мичман Балтруков (от его фамилии веяло Балтикой), и главный старшина Фёдоров, который позже тоже стал мичманом. И потянулись, вернее, полетели дни службы.

«Аврора» жила в соответствии со всеми уставами Военно-морского флота. Несмотря на то, что она стояла на вечном приколе, она числилась флагманским кораблём Балтийского флота, классифи – цировалась как крейсер первого ранга. Каждое утро экипаж выстраивался на подъём флага и гюйса, вечером – на спуск. Экипаж состоял примерно из пятидесяти матросов, старшин, мичманов и нескольких офицеров. Как на любом военном корабле, экипаж подразделялся на боевые части: комендоры, электрики, мотористы, боцманская команда, кочегары и так далее. Для сравнения: полный комплект команды в период боевой службы «Авроры» составлял 550 человек «нижних» чинов и 80 человек офицеров. Во время государственных праздников парад боевых кораблей, вошедших в Неву, начинался с «Авроры». Командиром крейсера в мою бытность – капитан первого ранга Н. П. Епихин. Вооружён корабль четырнадцатью орудиями главного калибра (6 дюймов – 152 мм). Все орудия до сих пор действующие.

Во время Великой Отечественной войны крейсер затопили, а его пушки на Вороньей Горе защищали Ленинград. Баковое орудие, из которого произведён исторический выстрел – сигнал к штурму Зимнего дворца – установили на одном из бронепоездов. Имелись пушки других калибров, пулемёты и торпедные аппараты. После войны крейсер подняли и восстановили.

В задачу боцманской команды входило содержание корабля в полном порядке, чтобы всё, что должно блестеть – блестело, чтобы всё что должно сиять – сияло. Мы драили палубу, красили борта и надстройки, до блеска натирали рынду (корабельный колокол), другие медные части, вязали маты, выполняли все хозяйственные работы. «Аврору» я облазил от междудонного пространства до верха труб. Есть даже снимок, где я сижу на аврориной трубе. Самая неприятная работой – работа по очистке междудонного пространства, так называемых шхер. На тебе роба, в одной руке лампа-переноска, в другой – небольшой металлический ящик для грязи и совок. И ты лезешь в тёмное, вонючее, узкое и низкое междудонье, и под носом у тебя скопившееся за много десятилетий зловонное болото, вибри- рующее, как студень. Ребята, с кем служил – замечательный народ, верные друзья. Жаль, прошедшие десятилетия стёрли из памяти многие имена, но я помню Евгения Петрыкина, кока Василия Ганичева, который учил меня из незатейливых продуктов готовить вкусные блюда, Юло Верника – эстонца. Были среди нас и украинцы, и казахи. Особняком стоит здесь Николай Ратозий. Когда я пришёл на «Аврору», он уже – старший матрос-радист. В его ведении находилась радиорубка, откуда на весь мир в 1918 году передано историческое воззвание В. И. Ленина. Ещё Николай являлся курьером, имел большой брезентовый саквояж с замком. Он имел свободный доступ для выхода на берег, в город. Он тоже пробовал писать стихи, и мы подружились. Летним утром 1957 года Николай Ратозий сошёл с борта «Авроры». В его саквояже лежали мои стихи, которые он отнёс в редакцию ленинградской пионерской газеты «Ленинские искры», в которой они и опубликовались.

Мне в то время – 19 лет, и это – первая публикация моих стихов. Стихи, конечно, об «Авроре». Так началась моя писательская карьера, и крёстный отец её – Николай Ратозий, а крёстная мать – «Аврора». Это – первый и, пожалуй, самый важный шаг в моей судьбе под флагом «Авроры». Впоследствии Николай стал кадровым офицером флота, издал книги о судьбах многих авроровцев, защитил диссертацию, получил степень кандидата исторических наук.

Служба на «Авроре» продолжалась. Мы мыли палубу, вязали маты, содержали в порядке корабельное хозяйство. Поочерёдно каждая БЧ (боевая часть) чистила по утрам картошку для всего экипажа, несли вахту у трапа, ходили в увольнение в Ленинград. Мы изучали историю «Авроры». Наиболее «продвинутым» матросам после соответствующей подготовки разрешали даже проводить экскурсии. Народу на «Авроре» всегда много, экскурсоводов не хватало. Летом нам иногда разрешалось спать на верхней палубе с левого борта. В том месте, где стоит «Аврора», Нева сливается с Большой Невкой и образуется довольно-таки обширная акватория, так что нас нельзя было никак заметить. Представляете, лето, Ленинград, белая ночь. На набережной полно гуляющего народа, а мы наслаждаемся отдыхом на пробковах матрасах под молочно-белым ночным ленинградским небом. В то время министром обороны СССР – маршал Г. К. Жуков. Он ввёл в СА и ВМФ ежедневный спортивный час. И мы поутру в качестве зарядки ходили от «Авроры» до Петропавловской крепости на шлюпках, на шестивёсельных ялах. Там делали зарядку, купались и возвращались на корабль. Особенно трудно преодолевать на вёслах пролёты под мостами: там течение усиливалось, возникали буруны, но всё это укрепляло нашу волю и силы. В июле 1957 года отмечалось 250-летие Ленинграда. Меня всегда волновала мысль: почему датой рождения города считается год 1703, а 250-летие отмечалось не в 1953, а в 1957 году. Оказывается, юбилей перенесён в связи со смертью Сталина в 1953 году, когда, естественно, было не до юбилеев.

Город ожидал приезда прославленного полководца. Задолго до этого события началась подготовка. На корабль приезжала команда почётного караула и матросы караула отрабатывали на палубе свои приёмы с карабинами СКС так, что палуба дрожала, и грохот стоял на всю Петроградскую сторону. Помню солнечное июльское утро 1957 года. На палубе «Авроры» для встречи маршала выстроен почётный караул. Нас, рядовых авроровцев, хозяев корабля, загнали в кубрики и задраили иллюминаторы. Мы, конечно, не имели соответствующей строевой подготовки, так как нам, если и приходилось строиться, то только на поднятие и спуск корабельного флага и гюйса или для получения нарядов на работу. А нам так хотелось взглянуть на маршала Победы. Я почему-то оказался закрытым на камбузе. Утро стояло ясное, тёплое, люки над плитой подняты. В них вливался свежий невский воздух. Я слышал различные звуки на набережной, рёв мотоциклов. Из люка видно только небо, и на его синем фоне пестрели флаги расцвечивания. Раздался и заглох шум мотора, послышались слова команды, приглушённый стук автомобильной дверцы. Мне очень хотелось увидеть, что же происходит на набережной. Забрался на автоклав (газ в то время на «Аврору» ещё не подвели), и рискнул выглянуть в люк. На набережной , напротив трапа, стояла белоснежная открытая «Чайка» в окружении почётного эскорта мотоциклистов в чёрных кожаных куртках. По трапу в это время в белоснежном мундире с ослепительно сверкающими на солнце звёздами и орденами поднимался Георгий Константинович Жуков. Я залюбовался этой картиной и выставил свою голову повыше. Люк располагался как раз напротив трапа. В какой-то миг наши взгляды – мой и маршала – на мгновение встретились, и мне показалось, что он ухмыльнулся. И в это время ощутил приличный удар в область головы. Конечно, я полетел вниз. Оказывается, на крыше камбуза в парадной форме по стойке «смирно» стоял мичман Балтруков, приложив ладонь к козырьку фуражки. Увидав краем глаза мою выползающую из люка голову, он нанёс по ней удар, как по футбольному мячу. Вот такая встреча состоялась у меня на борту «Авроры» с великим полководцем. Потом я услышал грохот прикладов почётного караула о палубу. Маршал и его свита прошли на левый борт и по шторм-трапу спустились опять же в белоснежные катера «Альбатрос» и «Буревестник» и пошли принимать парад других кораблей и подводных лодок, выстроившихся вдоль Невы.

После этого события команда «Авроры», то есть мы, матросы, выразили претензию к командованию по поводу закрытия нас в кубриках… Ведь мы так готовились к встрече с маршалом, так старались… И нам назначили строевые занятия, и мы бодро маршировали строевым шагом по юным тогда аллеям сквера на Петроградской набережной. Зато 7 ноября, в День 40-й годовщины Октябрьской Революции мы в отдалении от почётного караула стояли в строю на юте, вытянувшись в струнку, и приветствовали принимавшего парад Главнокомандующего ВМФ СССР Адмирала Флота Советского Союза С. Г. Горшкова. Его звание приравнивалось к званию Маршала Советского Союза.

В дни празднования 40-летия Октября на «Аврору» приглашены все оставшиеся к тому времени в живых авроровцы 1917 года. Некоторых из них в период своей вахты у трапа «Авроры» мне приходилось встречать. Приезжали и днём, и ночью. Кто-то из них «выбился в люди», кто-то так и осел на земле, в родных деревнях. Были среди них и прилично одетые, были одетые в стёганые телогрейки и даже в резиновые сапоги. Помню, на поясе одного из них висела пустая консервная банка на проволочной дужке, видимо, чтобы набирать воду на дальнем пути в Ленинград. Всем бедно одетым на «Авроре» выдали матросские форменки и тельняшки, чтобы они достойно представляли «Аврору» на встречах с ленинградцами. После Октябрьских праздников 1957 года, проводив ветеранов (устроили банкет в кают-компании «Авроры», надарили подарков и сувениров и сказали много тёплых слов), команда стала готовить «Аврору» к буксировке в Кронштадт, на капитальный ремонт.

И вот, дождливым ноябрьским утром 1957 года «Аврора» после многолетней стоянки на приколе отправилась в плавание. Тащили её тои буксира. Насколько мне помнится – два спереди, один – сзади. Как нам объяснили, это – первый случай в истории, когда мосты на Неве разводились днём. С верхней палубы видны толпы людей, стоявших на берегу и наблюдавших это необычное зрелище – проход буксируемой «Авроры» через разведённые мосты. Всё бы хорошо, но при прохождении моста, который разводился горизонтально, лоцманы немного не рассчитали, и шлюпбалка левого борта зацепила за ажурное ограждение разведённой части моста. У меня даже есть фотография, запечатлевшая этот момент. Дальнейший путь прошёл благополучно. На ремонт «Аврору» поставили в Петровский док. Откачали воду. До ватерлинии днище «Авроры» обшито брусками из тиса. Тис – разновидность красного дерева, которое в воде гниёт дольше, чем металл. А поверх тиса – медные листы. Так задумано ещё при проектировании «Авроры» для предохранения от магнитных мин. И пошли трудовые будни со скрежетом металла, со вспышками электросварки. Ремонтные будни.

В Кронштадте я ходил заниматься в литературное объединение при газете «Кронштадтская правда». Один из номеров газеты сохранился, где матрос В. Ходулин на снимке вместе с другими членами литобъединения. Здесь же мои стихи. В этой газете я начал печататься регулярно, и даже после увольнения в запас на мой адрес в Тулу приходили газеты с моими стихами. Гонорар тоже. Но это – уже 1958 год.

Хочется вернуться в год 1957-й. Служа на «Авроре» в Ленинграде, я иной раз отвлекался командованием от своей службы. Благодаря моей гражданской профессии меня приглашали в Адмиралтейство для выполнения гравёрных работ. Тогда шли большие заказы к 40-летию Великого Октября, и я гравировал именные надписи на часах для высшего командного состава, хромированные таблички для папок с поздравлениями, другие подарки и награды. Приходилось заниматься этим и в Кронштадте. Ходил в какую-то оружейную мастерскую, где гравировал на латунных пластинах, которые затем никелировались, фамилии погибших моряков. Эти таблички потом устанавливались на их могилах. В феврале 1958 года вышло постановление Правительства о дальнейшем сокращении Вооружённых Сил СССР ещё на 500 000 человек. И тут опять вмешалась в мою судьбу «Аврора». Мне не хотелось, но командование сочло возможным сократить меня с тем, чтобы сэкономить моё будущее время, чтобы я мог продолжить образование и развивать свои способности. Вернувшись в марте 1958 года в Тулу, я вновь поступил на родной оружейный завод и продолжил учёбу в школе рабочей молодёжи. До этого у меня было всего восемь классов образования. Получив среднее образование, я тут же подал документы в Литературный институт имени А. М. Горького в Москве, прошёл творческий конкурс и сдал вступительные экзамены. В то время это – единственный литературный ВУЗ в мире.

В начале своего рассказа я оговорился, что занимался в художественной самодеятельности. Однажды, в увольнении, проходя мимо здания Ленинградской Государственной консерватории имени А. Г. Рубинштейна, я увидел афишу, призывающую молодых людей на прослушивание для поступления на вокальное отделение консерватории. В моём «репертуаре» – песни, романсы и даже арии. Всему этому меня научила приходящая к нам в Первый Балтийский флотский экипаж женщина, прекрасный преподаватель. Она же и ставила мне голос. Как я жалею, что забыл её имя. Так вот, я решил пойти на прослушивание. Ребята и девушки пели разные песни, некоторых обещали вызвать, а с иными и вовсе прощались. Когда очередь дошла до меня, и меня спросили, что я буду петь, я ответил: «Арию Демона из оперы Рубинштейна «Демон». Члены комиссии переглянулись и спросили, что я могу спеть ещё? Я снова ответил: «Песню варяжского гостя из оперы «Садко» Н. Римского-Корсакова». Ни тех, ни других нот в комиссии не оказалось. Кто-то сходил в нототеку, ноты принесли, концертмейстер сел за рояль, а я спел оба эти произведения. И тогда комиссия заявила: «Заканчивайте службу и приходите к нам». И тут я произнёс, что у меня только восемь классов образования. И вновь: «Увольняйтесь, получите среднее образование и приезжайте к нам. Мы вас примем без экзаменов». Я окончил школу, но в Ленинград не поехал. Я рассуждал так: вот приеду в консерваторию, а там всё поменялось. И людей, которые прослушивали меня, нет. Ещё примут за ненормального. И я уехал в Москву. Она всё-таки ближе к Туле, чем Ленинград. Выбор мой оказался верным. Я получил диплом с отличием и стал тем, кто я есть. А Ленинград и «Аврора» стали неизгладимым воспоминанием на всю жизнь.

Я благодарен «Авроре» ещё и за то, что хорошо изучил творчество Александра Блока и только выходящего из забвения Сергея Есенина, других поэтов и прозаиков потому, что пользовался книгами из библиотеки Нахимовского училища, к которому приписана «Аврора» в качестве учебной базы. Конечно, учебная база – громко сказано. По праздникам к нахимовцам приезжали родители, все шли фотографироваться на «Аврору», а потом в печати появлялись снимки с подписями, например, о том, что Родина-мать подарила нахимовцам этот замечательный корабль, где они проходят практику. На самом деле мы старались, чтобы нахимовцы реже приходили к нам, только если палубу помыть. Да и то в это время у каждого люка выставлялся дежурный, чтобы, не дай Бог, какой-нибудь озорник не юркнул вниз. Мальчишки – они и есть мальчишки. Ищи их потом в лабиринтах матросских кубриков, где 550 подвесных коек, да ещё люки в котельное и машинное отделения. Они могли и накурить, и нагадить в безлюдных кубриках, и упасть в бездну корабельных люков, поэтому с удовольствием предоставляли им практику по мытью палубы.

На «Авроре» 4 октября 1957 года я встретил весть о запуске первого искусственного спутника Земли. Во время своих встреч с читателями я часто рассказываю об «Авроре». Всё это вызывает необычный интерес. В 1978 году меня и ещё одного писателя по командировке Союза писателей отправили в творческую командировку в Эфиопию. Тема командировки: для встреч и выступлений, посвящённых 70-летию Великого Октября. Однажды, выступая в советском посольстве в Аддис-Абебе, я вспомнил и пересказал вычитанный где-то эпизод о том, что в 1905 году новенькая «Аврора», направляясь к месту своей дислокации на Дальний Восток, остановилась в порту Джибути, столице соседнего с Эфиопией государства с таким же названием. И от себя добавлял, что «Аврора», видимо, оставила после себя какие-то революционные флюиды, поэтому народы Африки так упорно ведут борьбу за свободу и независимость. После выступления ко мне подошёл мужчина, представился послом СССР в Джибути, назвал свою фамилию, имя и отчество – Журавлёв Виктор Лаврентьевич – и сказал, что он специально приехал на эту встречу из соседней страны, и что он не знал об этом эпизоде и весьма удивлён этим фактом. А я был весьма польщён. Можно ещё много и долго рассказывать о моей непродолжительной, но ёмкой и содержательной службе на легендарном корабле. С той волшебной поры прошло более шестидесяти лет.

Я редко после этого бывал в Ленинграде. После увольнения, уже будучи студентом, в 1962 году я приезжал на «Аврору». Мичман Балтруков и оставшиеся на сверхсрочную службу бывшие сослуживцы встретили меня как родного: выделили отдельную каюту, где я жил несколько дней и пользовался радушием и гостеприимством авроровцев.

Сейчас я – член Союза писателей СССР и России с 1972 года, автор двух десятков книг, заслуженный работник культуры России, почётный гражданин города-героя-Тулы, дважды лауреат литературной премии имени Л. Н. Толстого, лауреат и победитель Международного литературного фестиваля «Славянские традиции. Крым-1918», лауреат национальной премии российских оружейников имени С. И. Мосина.

Тула, как известно, производит немало оборонных изделий, в том числе и для ВМФ России. В 2003 году в качестве награды в одном из конкурсов я получил путёвку на празднование 300-летия Петербурга. Но меня больше всего привлекала возможность побывать на «Авроре». Но на свой корабль я не попал. Молодой вахтенный матрос у трапа, которому я представился, объяснил, что сейчас на корабле никого из командиров нет, и не пропустил меня. Что ж, я его понимаю. Меняются не только времена, но и люди. В год 100-летнего юбилея Великой Октябрьской Социалистической Революции, в 2017 году, я написал письмо командиру «Авроры» молодому капитану третьего ранга Артёму Знаменшикову с рассказом о своей службе на крейсере. Заказное письмо вернулось нераспечатанным. Но, не смотря ни на что, я рад, что мой корабль живёт, и желаю ему семь футов под килем.

ЗИМНЯЯ НОЧЬ

Голубая ширь залива

Спит под толщей льда.

Притаились молчаливо

Грозные суда.

Голос рынды издалёка

Ветерок несёт,

Лунный свет сплошным потоком

Падает на лёд.

Как во сне, как в зимней сказке

Всюду – красота.

Мне сейчас бы кисть, да краски,