– Сны на пустом месте не возникают, – поясняет капитан первого ранга в отставке Борис Валентинович Соколов. – С раннего детства зачитывался Жюль Верном, Борисом Житковым, Серафимовичем, Леонидом Соболевым, Алексеем Новиковым-Прибоем и вообще, всем, что касалось жизни флота и моряков. Готов был помногу раз смотреть кинофильмы на морскую тему. Особенно сильное впечатление произвёл двухсерийный «Адмирал Ушаков» и «Корабли штурмуют бастионы», которые и сейчас смотрятся с большим интеросом…

В 1957 году мечты о море превратились в долгожданную реальность – вчерашний школьник становится курсантом Высшего военно-морского ордена Ленина Краснознамённого ордена Ушакова 1-й степени училища имени М. В. Фрунзе (ныне – Морской корпус Петра Великого, существующий с 1701 года).

– Четыре года обучения на минно-торпедном факультете надводных кораблей, – продолжает Соколов, – практика и стажировки на Балтийском, Черноморском и Северном флотах. Перед самым выпуском срочно затребовали дополнительно двенадцать человек для подводных лодках.

Так лейтенант Соколов становится командиром БЧ-3 (минно-торпедная боевая часть) на дизельной подводной лодке Северного флота в порту с красивым, хотя и заковыристым названием – Лиинахамари. Через два года – та же должность на атомной подводной лодке. Затем – помощник, старший помощник, командир атомохода.

– Первые атомоходы по своему, так сказать, интерьеру мало, чем отличались от дизельных лодок. Считай, поставили атомный реактор с необходимой «атрибутикой», турбинную установку, обновили электрооборудование, добавили кое-какие узлы и устройства, а теснота-то дизельной лодки примерно такой же и осталась. Потом стали строить большие и главное – более совершенные лодки, где даже имеются спортивные тренажёры, души и вроде бы – курительные помещения. Но на таких подводных крейсерах мне служить, к сожалению, не довелось – продолжал службу на подводных атомоходах первого поколения.

Вот на них и нёс двухмесячные боевые дежурства в Атлантике и Средиземном море по два-три раза в год Борис Соколов. В промежутках между дежурствами – боевая и политическая подготовка, ремонт в доках, отпуск на «югах», обзаведение семьёй.

– В Северодвинске и женился; родились сын и дочь. Сын окончил то же училище и тот же факультет, что и отец, дослужился до капитана первого ранга командира атомной подводной лодки «Оренбург». Сейчас – на «наземной» службе в Петербурге.

Отслужив своё – в пятьдесят лет возраста имея пятьдесят два года и восемь месяцев выслуги, – по «дембелю» получил квартиру в Туле. Но море не забыл: в Туле становится председателем Морского собрания, объединяющего всех моряков области, не зависимо от звания – будь ты рядовым матросом или капитаном первого ранга.

Мы с нынешним «вожаком» Морского собрания Николаем Комовым сидим у Бориса Валентиновича в кабинете председателя Союза ветеранов Тульской области и обсуждаем проект будущей книги о тульских моряках. Наше обсуждение единогласно формулируется в кратком резюме:

– Книги – быть. Ищем спонсоров.

18 июня 2014 года,

Тула.

6 января 2020 года

60 лет

афганцу

ФОМИЧЁВУ МАТВЕЮ МАИВЕЕВИЧУ

(Из второй книги «Афганцы Тулы»)

КОМАНДИР РОТЫ СВЯЗИ

Фомичёв Матвей Матвеевич,

родился 06.01.1960

в Камчатской области.

В 1981 году окончил Рязанское высшее военное командное училище связи (инженер по эксплуатации средств радиосвязи). В 1981–1985 годах – служба в 331-м гвардейском парашютно-десантном полку 106-й гвардейской воздушно-десантной Краснознамённой ордена Кутузова 2-й степени дивизии в Костроме (от лейтенанта до капитана, от командира взвода до командира роты связи).

С августа 1985 года по август 1987 года – командир роты связи в 345-м отдельном гвардейском парашютно-десантном полку (Баграм, Афганистан).

В 1987–1995 годах, 1996–2000 годах, 2001–2005 годах – служба в отдельном батальоне связи и штабе 106-й гвардейской воздушно-десантной Краснознамённой ордена Кутузова 2-й степени дивизии.

В 1995–1996 годах – командировка в Степанокерт.

В 2000–2001 годах – участник миротворческих сил в Боснии и Герцеговине в составе многонациональной дивизии «Север», дислоцирующейся на аэродроме Тузла при американской военной базе «Орёл».

В 2005 году уволен из рядов Российской Армии.

Награждён орденом Красной Звезды, медалями, в том числе – медалью «За боевые заслуги» и медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» 2-й степени (с мечами).

9 августа 2020 года

70 лет афганцу

ГОЛУБЕВУ АЛЕКСЕЮ АЛЕКСАНДРОВИЧУ

(Из книги «Афганцы Тулы»)

КОРНИ АФГАНЦА

Голубев Алексей Александрович,

родился 09.08.1950

в Юрьеве-Польском

Владимирской области.

С Лёшей Голубевым мы знакомы с лета восемьдесят второго года, когда он из Афганистана по замене стал служить в батальоне связи. Оба, уволившись из Армии – я в 1993 году, он через два года, – не прерывали (и, конечно же, не прервём) дружеско-приятельских отношений. При нашей крайней встречи, узнав, что он родом из Юрьева-Польского, недоумённо поинтересовался, как бы для проформы, как бы для завязки разговора.

– С какого боку-припёку на Владимирщине и вдруг «Польский»?

– Правильней – не «Польский», а – «Польской», то есть – среди полей. – Я удивлённо вскинул брови, а Алексей продолжал. – Наш город был основан Юрием Долгоруким в 1152 году, всего на пять лет позже Москвы.

И он в подробностях стал рассказывать мне историю своего родного старинного русского городка, а меня-то интересовал Афганистан.

– Афганистан Афганистаном, но без знания своих корней, своей истории – с большой буквы Истории – истории своей родной земли ты – Иван, не помнящий родства.

Целиком и полностью с ним согласен, но Лёшка-то, Лёшка-то – каков, а? Поди, догадайся, что скрывается у простого майора – пусть и гвардии майора, пусть и майора в отставке – на сердце, на его душе.

– В должности помощника начальника связи дивизии объездил-облетал почти весь Афганистан, где дислоцировались десантные части и подразделения. Не был только в знаменитой Лошкарёвке, то есть – ты сам понимаешь – в Лашкаргахе. Организовывал работу связистов, учил молодых не теряться в непредвиденных обстоятельствах боевой обстановки, помогал в ремонте радиостанций… Да, мало ли дел у офицера из штаба дивизии в подчинённых частях, когда даже быт ещё был не организован. Вернее, никакого быта и не было по большому счёту: ни бань, ни нормального питания, ни нормального жилья. Это всё – потом, когда всё утряслось, когда всё устаканилось.

Про свой первый бой, фактически, про самую первую масштабную боевую операцию 103-й воздушно-десантной дивизии в Афганистане, начавшуюся 29 февраля 1980 года, в которой гвардии капитан Голубев принимал непосредственное участие, Алексей не стал рассказывать. Он посоветовал, тем, кто интересуется историей войны в Афганистане, прочитать для начала книгу гвардии полковника Юрия Ивановича Двугрошева «Воспоминания первого коменданта Кабула», где на страницах 353–385 подробно рассказано о той операции.

– Став «замотехом» батальона связи, участвовал, как все (ох, уж, это их, ветеранов-афганцев – «как все»: примеч. автора), в сопровождении колонн в Термез и обратно, в досмотрах караванов, следующих из Ирана. Да, в конце концов, одним словом: на войне, как на войне.

По окончанию нашей встречи, только что не приложив правую руку к виску – к «пустой голове рука не прикладывается», обычное:

– Честь имею!

Краткая биографическая справка:

– после окончания восьми классов и финансового техникума в 1968 году поступил в Рязанское военное училище связи;

– в 1971–1982 годах – служба в 103-й гвардейской воздушно-десантной ордена Ленина Краснознамённой ордена Кутузова 2-й степени дивизии имени 60-летия СССР:

– 1971–1974 годы – командир взвода роты связи 357-го гвардейского парашютно-десантного полка (Боровуха Витебской области);

– 1974–1975 годы – начальник связи парашютно-десантного батальона того же полка (Боровуха Витебской области);

– 1975–1976 годы – начальник связи отдельного реактивного дивизиона (Витебск);

– 1976–1979 годы – помощник начальника связи дивизии (Витебск);

– 25 декабря 1979 года – 6 марта 1982 года – помощник начальника связи дивизии, заместитель командира отдельного батальона связи по вооружению (Кабул, Афганистан);

– в 1982–1995 годах – служба в 106-й гвардейской воздушно-десантной Краснознамённой ордена Кутузова 2-й степени дивизии (Тула):

– 1982–1984 годы – заместитель командира 731-го отдельного гвардейского батальона связи по вооружению;

– 1985–1995 годы – помощник начальника связи дивизии

– с 1995 года – гвардии майор в отставке Алексей Голубев на гражданской должности в 731-м отдельном гвардейском батальоне связи.

Награждён медалями «За боевые заслуги», «За отличие в воинской службе» 1-й и 2-й степени, другими медалями, нагрудным знаком «Почётный радист СССР».

Июль 2012 года,

Тула.

14 января 2020 года

60 лет

афганцу

ЧЕРНАЕНКО ЕВГЕНУ ВАСИЛЬЕВИЧУ

(Из второй книги «Афганцы Тулы»)

НЕ ПОЮТСЯ ПЕСНИ ПРО АФГАНИСТАН

Чернаенко Евген Васильевич,

родился 14.01.1960

в селе Константиновка

Смелянского района Черкасской области

Украинской ССР.

Краткая биографическая справка:

Призывался в погранвойска в апреле 1979 года после окончания Смелянского техникума пищевой промышленности. Учебный пункт прошёл в Пянджском погранотряде. Служил на питомнике в Душанбинской школе кинологов – занимался подготовкой служебных собак. В сентябре 1980 года направлен в Московский погранотряд, где формировался сводный боевой отряд – СБО. В составе 5-й десантно-штурмовой группы СБО принимал участие в плановой операции «Осень-80» по ликвидации басмаческих банд в северных районах Афганистана. После окончания операции возвратился в свою часть, а в январе 1981года направлен в Пянджский погранотряд для участия в аналогичной операции «Зима-81». До окончания операции был в составе 3-й десантно-штурмовой группы СБО, затем переведен в 1-ю группу, в которой прослужил до самого увольнения в запас – второй половины июня 1981 года. После службы окончил Таганрогский радиотехнический институт, работал на КБП, служил в системе МВД – в технической службе областного управления вневедомственной охраны. После выхода на пенсию – в частной фирме по профилю.

При нашей первой встрече меня заинтересовало его имя «Евген».

– В метрике, выданной на украинском языке, значилось это имя, что в переводе на русский язык, как раз и означало имя «Евгений». – Поясняет мой собеседник. – При получении паспорта и на украинском, и на русском языках написали одной прописью «Евген». Не только я, но и мои дети мучаются с таким написанием: нет, нет, да и напортачат или в имени, или в отчестве моих детей.

– А поменять имя?

– Привык уже. Да, и «не меняют лошадей на переправе».

Теперь – воспоминания Евгена.

…Не считая командировок, служба проходила монотонно, без романтики и ярких впечатлений. В конце декабря 1979 года началась афганская кампания, а ближе к весне 1980 года нескольких наших сослуживцев командировали месяца на три в Шерхан. Они несли службу по охране наших позиций и патрулированию афганского поселка. В боевых действиях участия не принимали.

Летом 1980 года в нашей части объявили о создании подразделения для отправки в Афганистан, и в 20-х числах сентября сформировали группу из двадцати человек с собаками и командировали в Московский погранотряд. В этой группе был и я.

По приезду в Московский выяснилось, что формируется сводный боевой отряд (СБО), состоящий из десантно-штурмовых групп. Предполагалась плановая операция «Осень-80» по ликвидации басмаческих банд в северных районах Афганистана. К тому времени на территории Афганистана уже были наши подразделения – «точки». Значительную часть СБО составляли люди из этих «точек». В форме одежды исключалась пограничная атрибутика. Командовал СБО подполковник Файзиев из Термеза.

Нас, «собачников», распределили по десантно-штурмовым группам, несколько человек отправили на «точки». В каждой группе было два-три «собачника». Я попал в группу капитана Стульбы, замом у него был старший лейтенант Дьяков. Началась операция «Осень-80», но на несколько дней нашу группу оставили в резерве, переправив на 12-ю заставу Иол, где была организована временная база СБО. Вечерами заступали на усиление охраны границы в самые обычные пограничные наряды. Но вскоре группу вывели из резерва, и мы полетели в Афганистан. Кроме командиров с нами был офицер-разведчик и несколько сарбозов. С первых дней я подружился с Алексеем Белицким. Он уже около полугода служил на «точке» Чохи-Аб, имел боевой опыт и скучал по оставленной дома немецкой овчарке Багире.

Судя по тому, что вертолеты приземлялись для дополнительной заправки топливом, залетели мы очень далеко в горы. Задачей нашей было перекрыть участок ущелья. Высаживая нашу группу, вертолеты зависали над пятачками «срезанных» вершин гор. Рядом оказалось что-то вроде кишлака – одинокие кибитки, проходила широкая караванная тропа. Появились первые местные жители. Разведчик с ними о чём-то поговорил.

Мы расположились на склоне горы, начали окапываться. Поступило предложение пойти в разведку. Вызвались Лёха Белицкий, я и еще один парень. Группой руководил офицер-разведчик, который кроме нас взял ещё двоих сарбозов – местных ополченцев. Долго шли по караванной тропе. Вдоль тропы было много окоп, валялись гильзы, хвосты от мин. В одном месте лежал бабайский труп. Такой натюрморт свидетельствовал о том, что здесь совсем недавно шли бои. То и дело, туда-сюда проходили по одному или группами местные жители, с которыми иногда переговаривал разведчик. Мы отрывались всё дальше от своих. Подойдя к какому-то большому кишлаку, разведчик оставил нас на тропе, а сам с сарбозами ушел в лабиринты убогих кибиток. Через некоторое время там началась стрельба, как очередями, так и одиночными. Судя по звукам выстрелов – из АК и ППШ, карабинов, а возможно, и ружей. Сердце «ушло в пятки», свело живот. Стрельба прекратилась, началось тревожное и томительное ожидание. Стали втроем рассуждать: похоже, что разведчика с сарбозами убили или взяли в плен, а снующие мимо бабаи обнаружили и нас троих. И, значит, в любой момент нас могут накрыть! Что делать? Офицер-разведчик приказал нам ждать на тропе, в кишлак не ходить! На всякий случай мы отошли от тропы и затаились за камнями, не сводя глаз с места, куда ушли наши. Конечно же, было очень страшно, один литературный персонаж сказал, что не боятся только кретины, а мы себя такими не считали. Но всё обошлось. Разведчик и сарбозы вернулись. Выяснилось, что стрельба в кишлаке – это условные сигналы для сбора местных авторитетов, а басмачей в кишлаке нет. Засветло вернулись к своим, успели кое-как оборудовать позицию. Местные жители угостили нас лепешками. День прошёл благополучно, на душе и в животе стало спокойней.

Позже мне не раз приходилось ходить в разведку, летать небольшими группами с разведчиками, но этот первый поход в разведку хорошо запомнился на всю жизнь. Первый вылет прошёл без единого выстрела. Через несколько дней мы возвратились на базу. На следующем вылете состоялось первое боевое крещение.

Высадившись из вертолетов, мы попали под обстрел засевших в камнях на склоне сопки басмачей. Один из наших ребят – Леонид Тонконогий получил ранение. Я шёл в хвосте колонны. Старшим небольшой нашей группы был Владимир Иванович Дьяков. Именно он принял решение: обойти сопку с левого фланга, подняться вверх, перекрыв отход, «снять» банду. Обойдя сопку и поднявшись наверх, мы пустили на всякий случай зеленую ракету и стали спускаться в сторону басмачей. Вертолеты начали обрабатывать обозначенное место. Находясь на противоположном склоне горы, попали под шквал огня, но стрелять начали только тогда, когда увидели скалы. Передвигаясь короткими перебежками, уже слышали, как перекрикиваются с басмачами пробравшиеся с другой стороны сарбозы, слышны были и голоса наших ребят. Банда оказалась зажатой в кольцо. Вскоре стрельба прекратилась, после переговоров басмачи сдались. Помню связанного главаря – красивый, с длинными вьющимися волосами. Этот случай позже описали в маленькой газете – боевом листке от газеты «Дзержинец» с грифом «Из части не выносить». В статье среди других фамилий упоминается и моя, правда с ошибкой, а Алексея Белицкого окрестили Александром. Есть и другие неточности и условности, но в целом – правдоподобно. Автор статьи корреспондент Михаил Солодков входил в состав нашего СБО. Слово своё сдержал, всем дал по экземпляру, но при увольнении вместе с множеством фотографий эту газету у меня изъяли «особисты».

В остальном, события развивались по следующему сценарию: по данным разведки, группы СБО высаживались в районе определенного кишлака, кишлак брали в оцепление, прочесывали. Прежде чем заходить в дом или во двор надо было пускать собаку. Это входило в мои обязанности. Правило обязательное, но мы придерживались его только вначале прочесывания. Конечно же, многим рисковали. Когда обнаруживались басмачи, то стреляли они по нам, а не по собакам, за весь период моего пребывания в Афганистане от басмаческой пули не погибла ни одна собака. Прочесывание в ночное время категорически запрещалось. До наступления темноты необходимо было окопаться, занять оборону. Правда, окопаться не всегда получалось, ибо земля в горах каменная, да и выматывались мы за день изрядно. Находиться ночью без укрытия было опасно и холодно. Выручала собака, с ней теплее было в окопе, к тому же, она исправно несла службу. К сожалению, были потери и среди наших ребят. Басмачи стреляли прицельно, чаще всего в голову, поэтому ночью курить старались «в рукав».

Начало операции «Зима-81» происходило без остросюжетных картин. Прочесывали равнинные кишлаки, побережья Пянджа. СБО командовал какой-то подполковник бальзаковского возраста. Говорили, что он из штаба округа. Результатов практически никаких. Затем опять приехал Файзиев, стало веселее. А штабиста-подполковника приставили к нам в группу. Вылетать стали в сопки и в горы. Опять началась настоящая война. Повоевали мы тогда лихо. Было всё: и смерть наших ребят, и настоящее братство, и приколы, и разгильдяйство в свободное от вылетов время. Из наших ранило Ухловского Толю. Последние десять дней «Зимы-81» не вылезали из окопов под Дашти-Калой; прочесав кишлак, улетели в Московский, вертолеты заправились, мы взлетели, смотрю – вновь перелетаем границу, наш командир одевает рацию, команда «к бою». Прилетели в район кишлака Анжир, там ребята из Чохи-Аба выкуривают банду, нас – на подмогу. Командовал сам Файзиев. Один басмач засел в доме и отстреливался из малокалиберной винтовки. Не помогали ни дымовые шашки, ни гранаты. Пытались пустить собак, но в смесь дыма и пыли собака не шла. Благодаря осечке удалось вытащить последнего басмача. Начинало темнеть. Перестрелка велась практически всю ночь. Стреляли как мы, так и по нам, но мы – больше. Меня тогда сильно оглушило. Шёл дождь со снегом, но мы, прикрывшись ящиками от боеприпасов, умудрялись в такой канонаде поочередно минут по двадцать поспать – вымотались до предела. Ночью ходили за боеприпасами мимо бабайских трупов. Утром прочесали кишлак – бесполезно, остаток банды с главарём ушёл. Я был практически глухим.

Затем мы вышли на равнину, нас подобрали БТРы и отвезли на точку Чохи-Аб, где мы переночевали. Утром прилетели вертолеты, и мы отправились в Пяндж. По иронии судьбы, начало и финал службы – в одной казарме; более того – на одной и той же койке (СБО располагался тогда в здании учебного центра)… Вечером с сильнейшей головной болью обратился в санчасть, где полечили меня до утра. Боль прошла, и постепенно стал восстанавливаться слух. Утром, прибыв в группу, узнал, что «Зима-81» завершена. Ребята осеннего призыва уехали в Душанбе увольняться, а нас восемь «собачников» оставили. Я попросился в 1-ю группу Бориса Ивановича Маркова – настоящий боевой командир. К сожалению, он умер в 2006 году.

Сейчас, спустя много лет, вспоминая службу в ПВ и Афган, иногда задумываешься: какими же мы были наивными с недополученными наградами, ушитыми «парадками», примитивными «дембельскими» вещами. Вспоминается тогдашняя идеология о целесообразности нашего присутствия в Афганистане – если не мы, то Штаты, а зачем нам – такой сосед? Зато сейчас, оказывается, что мы положили начало противостоянию мировому терроризму и наркомафии. Никогда не лез в политику, но на этот счет для наших правителей уместна цитата из одной песни «Пусть нас оправдают хоть тысячу раз, а мы уж себя – непременно…». А разве не так?

Правда, не могу сам найти ответа, почему никогда не расставаясь с гитарой, многому научившись, пересмотрев и переоценив взгляды на музыку (особенно в плане смысловой нагрузки текстов песен), я не пою песни про Афганистан. Ведь многие песни и баллады в достаточной степени содержательны, иные душу выворачивают. Но что-то меня сдерживает. Что? Возможно такое равнодушие: это – мой закидон.

И – та самая заметка со всеми ляпами и ошибками: из песни ни слов, ни запятых не выбросишь.

«ЗАСАДА. Операция «Осень-80».

ТАК ДЕЙСТВУЮТ ПОГРАНИЧНИКИ.

Лопасти огромного винта со свистом «перемалывали» синь высокого неба. Слева и справа в иллюминаторах мелькали то каменистые стены каньонов, то пологие горные скаты, на которых кое-где темнели квадраты скошенной травы, да изредка попадались небольшие отары. Овцы и козлы тут же разбегались в разные стороны, напуганные мощным гулом вертолётных двигателей.

Там, внизу, шла привычная мирная жизнь. А здесь, в салоне винтокрылой машины, сидели привычные к нелёгким ратным будням солдаты и сержанты. Вот и сейчас им предстоял многокилометровый переход через нескольки перевалов с задачей найти и уничтожить диверсионно-разведывательную группу противника. Из кабины лётчиков выглянул борттехник и рукой показал, что они заходят на посадку. Дмитрий Леонтьевич Бурыка кивнул в ответ: мол, понял. А вскоре офицер первым выпрыгнул на пожелтевшую от знойного солнца траву небольшого высокогорного плато. За ним устремились из вертолёта подчинённые. Другие винтокрылые машины тоже заходили на посадку...

Майор Бурыка, развернув карту, уточняет маршрут движения с капитаном Стульба и старшим лейтенантом Дьяковым, объявляет боевой порядок. Несколькими минутами позже в эфир полетел первый доклад: «Лидер-4», я «Лидер-15». Вышли на маршрут». Дозорные уже спустились в ущелье метров на двести пятьдесят. Там тропа круто сворачивала к подножию соседней горы, склон которой был усыпан разнокалиберными валунами. «Хорошее место для засады», – подумал офицер и отдал приказ усилить наблюдение слева. И не ошибся: пропустив разведку, противник открыл огонь по основной группе, заставив её залечь. Замысел врага майор Бурыка разгадал сразу: прикрытие, оставленное здесь противником, должно было задержать их продвижение вперёд, а по возможности – рассечь подразделение и уничтожить его по частям... А тут ещё одна вводная: рядовой Леонид Тонконогий травмировал левое колено.

– Смирнов, вперёд, мы прикрываем, – скомандовал офицер фельдшеру, и тот перебежками устремился вниз по тропе. А рядовые Остапенко и Мурашко короткими очередями ударили по каменному гребню на склоне. Умело действовали и другие воины. Пулемётчик ефрейтор Анатолий Мухин с помощником Юрием Рудаковым не давали противники вести прицельный огонь и менять позиции, кандидат в члены КПСС Василий Малеванный и комсомолец Виталий Никитин меткими выстрелами уничтожили снайпера. Вскоре на тропе появились рядовой Сергей Смирнов и капитан Александр Капитонович Стульба. Они эвакуировали пострадавшего к вызванному по рации вертолёту.

А бой продолжался. Чтобы сломить сопротивление противника, майор Бурыка поставил с левого фланга группу Дьякова, справа – офицера Климова. Оставлять десяток вражеских солдат у себя в тылу было небезопасно. Небезопасно было и продвигаться по крутому горному склону. Но старший лейтенант Владимир Дьяков, младший сержант Михаил Ромашко, рядовые Александр Белицкий, Евгений Черненко и Юрий Крутовой знали, что задачу нужно выполнить во чтобы то ни стало, так как, от их действий зависит успех всего подразделения. Вот где пригодилась им физическая закалка, тот запас прочности, который получили на занятиях. Бисеринки пота скатывались по лицу, потемнели от него пятнистые масхалаты, но воины упорно карабкались к вершине, откуда должны были обрушиться на засевшую в камнях засаду. И вот зелёным цветком распустилась в небе ракета – группы вышли во фланг и тыл противнику. Раскатистое эхо понесло с хребта к хребту суровый рокот пулемётов и автоматов, напоминая гул мощной лавины, сошедшей по склону. Противник не выдержал мощного удара и сложил оружие...

А впереди ещё ждали солдат три перевала...

Старший лейтенант

М. СОЛОДКОВ».

Комментарий Евгена Чернаенко.

Эта статья о моём первом боевом крещении. Опубликована в небольшом приложении к окружной газете «Дзержинец». В верхней части газетного листка стояла пометка «Из части не выносить!».

При увольнении у меня изъяли подаренный автором экземпляр газеты, и до 2008 года я считал эту информацию безнадёжно утраченной (ведь пограничные войска в афганской войне официально не участвовали!). В этой статье есть нелепые термины типа «травмировал левое колено», вместо «травма левого колена», имеются неточности по фамилиям и именами персонажей, а также – в изложении событий.

И тем не менее: Честь имею!

Август 2015 года,

Тула.

23 января 2020 года

60 лет

афганцу

ПАТРИНУ НИКОЛАЮ ФЁДОРОВИЧУ

(Из книги «Афганцы Тулы»)

ВСЕГО ДВА МЕСЯЦА АФГАНИСТАНА

Патрин Николай Фёдорович,

родился 23.01.1960

в Омской области

– Нечего мне рассказывать про Афганистан, – отвечал на мои просьбы начальник поликлиники ЦВГ ВДВ Николай Фёдорович Патрин. – И фотографий у меня никаких нет.

– Ты же был в Афганистане – и нечего рассказать?

– Находился там всего два месяца в 1984 году. Два батальона из Кировабадской дивизии подняли по тревоге и отправили в Кабул для несения службы.

– Для чего? – переспрашиваю Патрина.

– Весь Кабульский гарнизон участвовал в какой-то крупномасштабной войсковой операции и наши два батальона эти два месяца охраняли Кабул, несли службу, замещая ушедшие на «боевые» войска. Вот и весь мой Афганистан.

– Не густо. Мне и самому пришлось быть в Афганистане всего месяц в командировке в ноябре восемьдесят второго.

– Что за месяц-второй интересного может произойти? Хотя, нет: меня не планировали отправлять в Кабул, но отказался туда лететь врач, который только что вернулся оттуда, после двух лет войны. К вечеру майского дня я с войсками вернулся с учений и меня, буквально, на улице «отлавливают», дают на сборы два часа, говоря, что предстоят другие учения. Ничего не подозревая, прихожу домой, обновляю «тревожный» чемоданчик, в части получаю автомат с боекомплектом – в недоумении: к чему такое на простых учениях? – и только ночью на аэродроме узнаю, куда мы летим. Естественно, никаких фотографий у меня из Афганистана нет.

Сошлись с Патриным на компромиссе: он вручил мне около десятка фотографий в электронном виде о службе в ЦВГ ВДВ. И на том – спасибо.

Биографическая справка:

Гвардии полковник медицинской службы запаса, врач высшей категории, заведующий поликлиникой ЦВГ ВДВ с 2007 года.

В 1983 году окончил Томский военно-медицинский факультет; в 1990 году – 1-й факультет Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова в Ленинграде.

В 1983–1990 годах служил в воздушно-десантной дивизии в Кировабаде (младший врач полка, ординатор госпитального взвода медицинской роты медсанбата, командир госпитального взвода).

В 1993–2007 годах – начальник пульмонологического отделения ЦВГ ВДВ.

Участник боевых действий в ДРА (май–июнь 1984 года). Уволен из рядов Российской армии в 2007 году. В Туле живет с 1990 году.

Декабрь 2009 года,

Тула.

31 января 2020 года

70 лет

ангольцу

ГОЛУБЕВУ ИГОРЮ АНАТОЛЬЕВИЧУ

(Из книги «Интернационалисты земли тульской»)

ПАРАДОКС ТРЁХ АНГОЛЬСКИХЛЕТ

Голубев Игорь Анатольевич,

родился 31.01.1950

в деревне Замаховщина

Юрьянского района

Кировской области;

Ангола.

В моём представлении служба на РЛС (радиолокационная станция) никакой романтики не предполагает, но…

– В Союзе – в Союзе, в Союзе – я не оговорился, в принципе, так оно и было, – рассказывает майор в отставке Игорь Голубев. – В Анголе происходило далеко не однозначно и «романтики» хватало с избытком.

Краткая биографическая справка.

– в 1971 году окончил Красноярское радиотехническое училище ПВО страны;

– до 1979 года – служба в радиотехническом полку в восьмидесяти километрах от Семипалатинского ядерного полигона;

– с апреля 1979 года по апрель 1982 года – инструктор по РЛС в Анголе (5-й военный округ на юге страны в составе группы ВВС и ПВО).

И все три года советник Игорь Голубев постоянно в разъездах на РЛС, разбросанных по всему округу: джунгли, серпантины горных дорог, засады мятежников и так далее, и тому подобное.

– Занимался обучением офицеров ангольской армии, – продолжает Голубев, – ремонтом и восстановлением повреждённых станций.

Нет, как сказал: «Повреждённых станций». Да, разбомблённых, разбитых ЮАРовскими «Миражами» этих самых радиолокационных станций, которые порой и восстановлению-то не подлежали. Сами постоянно рисковали попасть под бомбы и снаряды «супостата». В очередной налёт «Миражи» разбомбили две станции, а две неизвестно куда пропали вместе с расчётами. Всё оказалось банально просто.

Испугавшись «Миражей», ангольские «вояки» укатили в джунгли, благо станции были передвижные на базе автомобилей. Еле их потом отыскали: и станции, и «вояк», растудыть их некуда.

Краткая биографическая справка.

– в Анголе первые полтора года Голубев находился без семьи;

– вторые полтора года, после того, как в Союзе младшему сыну исполнился год, его одиночество скрашивала жена и трёхлетняя (!!!) дочь.

– Ничего страшного, – отвечает на мой незаданный вопрос Голубев. – Никакой особой жары не было. Мы располагались на юге страны в городе Лумамбе на высоте примерно тысяча четыреста метров: и не жарко, и кислородного голодания не ощущается. Да, и питались прилично. Мясо – говядину – покупали на местном мясокомбинате; зелень – на рынке, картошку – картошку меняли на сахар…

– ?

– Покупали мешок сахара в городе, ехали в местный «колхоз» и там меняли мешок на мешок: мешок сахара на мешок картошки. В рыбе также недостатка не было – океан рядом. Ловили примитивной удочкой – на крючок насаживали какую-либо цветную тряпку или кусочек кожи, затем первую пойманную рыбу разрезали на части и богатый улов был гарантирован. В общем и целом, у нас на юге проблем с продуктами не было. Другое дело в Луанде – в столице Анголы: там намного дороже.

Поэтому при поездке в штаб всегда брали с собой дешёвые продукты для своих начальников: и знак уважения, и для быстрейшего решения всевозможных вопросов.

Краткая биографическая справка.

– после Анголы – служба под Тулой вначале командиром роты, затем заместителем командира батальона РЛС по вооружению;

– увольнение из рядов Российской (Советской)) армии в 1995 году.

И парадокс: майору Голубеву в своё положено время выдали удостоверение участника боевых действий, вручили знак и грамоту «Воину-интернационалисту», но…

Но в «Личное дело» майора Голубева не записали о его командировки в Анголу, не записали о его непосредственном участии в боевых действиях этой африканской страны целых три года.

Это – что? Парадокс или...

Март 2012 года,

Тула.

« назад