Больше года я упрашивал, надоедал телефонными звонками с просьбой рассказать об учёбе в Суворовском училище, но Николай Огольцов олицетворял неприступную скалу. И только увидя и пролистав книгу «Суворовцы Тулы», назначив встречу на очередной понедельник. Естественно, встреча произошла… в очередную пятницу.

– Не обессудь – дела. – Приветствовал он в своём кабинете, наливая из заварного чайника в мой стакан, уже на две трети наполненный кипятком, душистый зелёный чай. Мой любимый.

– Контрразведчик, он и в мелочах – контрразведчик. – Как бы невзначай, намекая на его прошлую профессию, обронил я, усаживаясь в кресло.

– Могу и водкой угостить, – как бы мимоходом парировал он, – или коньяком.

– С этим всегда успеем. – Доставая презент (книги «Афганцы Тулы» и «Записки батальонного врача»), с блокнотом и ручкой расположился удобнее в кресле. – Вначале – разговоры разговариваем, вернее: я задаю вопросы, ты отвечаешь.

Если в телефонных разговорах и годичной давности встрече мы с ним, приглядываясь друг к другу, «Выкали», то на сей раз как-то незаметно и естественно, сразу же перешли на исконно славянское обращение, то есть – на «Ты».

– На «Вы» Святослав ходил громить хазарский Каганат, – продолжил он мою мысль. – Ещё на первом курсе суворовского я понял, как деревенскому, в принципе, пацану не хватает общего образования. Серёга Тарасенко, замком взвода, вслепую играл на нескольких досках в шахматы, а я умел только шашками передвигать. Сашка Маслов не расставался с книгой Евгения Тарле «Наполеон». И, когда, я его спросил, зачем он её читает – дескать, в учебнике по истории всё и так понятно, то он посмотрел на меня, как на умственно отсталого человека. Только, будучи лейтенантом, я прочитал эту монографию знаменитого русского историка о величайшем полководце и… стал собирать свою библиотеку.

Из воспоминаний подполковника в запасе Николая Огольцова.

«...На зимние каникулы по улицам деревни в ладно пригнанной форме с красными лампасами на брюках важно вышагивал мой друг, год назад окончивший восемь классов нашей родной 51-й школы, куда мы ходили учиться из Морозовки.

И, хотя в нашей семье никого военных не было, глядя на своего друга, твёрдо решил: буду военным, буду генералом, буду, в конце концов, суворовцем.

Взялся за учёбу, окончил восьмилетку без троек. В семьдесят четвёртом самостоятельно пошёл в больницу удалять гланды – хроническая ангина. Отец и слышать не хотел о моём отъезде, куда бы то ни было, тем более – в Калининское суворовское училище: туда на этот раз пришла разнарядка в военкомат. Пришёл на мандатную комиссию, а мне сразу заявляют, что я, эту самую комиссию, уже не прошёл. На следующий день мать – участница Войны – пришла в военкомат: правдами, а больше неправдами, завладела моим личным делом и рванула в Москву. В штаб Московского военного округа.

Росчерк пера генерала (как сейчас мне представляется, заместителя командующего округом по учебным заведениям) и я – кандидат в суворовцы, затем, естественно, – суворовец.

Естественно, предварительно сдав все экзамены и нормативы по физической подготовке...

...За первую четверть мои познания в математике – алгебре и геометрии – были оценены, ни много, ни мало, на целых два балла. К счастью, вопрос об отчислении двоечников перенесли на окончание второй четверти, которую окончил должным образом, без неудов. Тех же, кто получил меньше двух баллов, то есть – единицу (были, были и такие), сразу отчисляли. Хотя, с нами учился один уникум, который больше единицы за два года учёбы редко получал – его родной дядя был заместителем начальника бронетанковой службы округа. Тогда же у меня в первый раз, как бы невзначай, маленькой холодной змейкой промелькнула неоформленная должным образом мыслишка: куда, мол, с моим крестьянским происхождением – в генералы; у генералов свои дети и другие родственники имеются...

...В двух тысяче седьмом году – тридцатилетие окончания Суворовского училища – на встрече выпускников из проёма двери выходит наша учительница по физике Ирина Ивановна Вихерева и громко говорит, показывая на меня: «Это же – Коля Огольцов!». Узнала, сразу узнала меня; конечно, и я узнал её. Подошёл, обнялись, расцеловались. «Да, больше у меня таких ушлых суворовцев не было, – рассмеялась она, – после того случая, я всегда спрашивала ребят, будут ли они покупать торт. Никто не покупал». И мы вспомнили...

...Как-то раз повела она наш взвод на Калининский полиграфкомбинат. Экскурсия, как экскурсия, после которой я предложил своим товарищам: «Давай, возьмём бутылку водки!». Сразу же посыпались сомнения: «Как пронесём-то?». Как, как – закакали, понимаешь. Купили торт. Сам торт выбросили в урну – не было времени его съесть, а водку пронесли в расположение в коробке из-под торта. Никто и не проверял. Распили после отбоя, значит, бутылку алкогольсодержащего напитка на десятерых – много ли пацанам надо.

Этот случай имел продолжение на выпускном вечере, когда я напомнил Ирине Ивановне про тот «торт». Она долго смеялась: «А я думала, почему это, вроде бы, воспитанные суворовцы, не пригласили меня на чай с тортом?»...

...На каждую четверть нам давали список внеклассной литературы, которую мы должны были не только прочитать, но и рассказать о прочитанном. И попробуй не прочитать – в любую минуту преподаватели могли задать каверзный вопрос. И попробуй не ответить. Таких, как я, не успевающих прочитать литературу днём, набиралось человек пятнадцать-двадцать. И, встав за два-три часа до общего подъёма, мы собирались в коридоре и при свете дежурной синей лампочки читали, читали до крика дневального о подходе проверяющего офицера. На следующий день – всё повторялось...».

Окончив Суворовское училище без троек, Николай Огольцов, опять же, по примеру того самого, деревенского своего на год старшего товарища, поступил в Одесское военное артиллерийское училище, которое окончил с Золотой медалью.

– И попросился в Забайкальский военный округ…

– Округ, который, – вклиниваюсь в воспоминания с нескрываемой иронией, – всегда готов.

– Вот-вот. Как у медалиста и замкомвзвода у меня было право выбора – только пожелай: Венгрия, Чехословакия, ГДР, Московский округ и далее – по списку. Командир батареи вызвал… Ненормативную лексику не буду цитировать, как он меня отговаривал. Но я упёрся – даёшь ЗабВО.

– Не понял твоего телодвижения, или, как там – порыва юношеской души.

– Чего понимать-то? Завкафедрой по общей тактике – бывший командир полка из Забайкалья, расписывая прелести края, соблазнил быстрым продвижением по службе. Мечта о генеральских лампасах пересилила здравый смысл.

– И?..

– Спасибо жене. Кочевала со мной по гарнизонам Забайкалья и Монголии.

Продолжение воспоминаний Николая Огольцова.

«...На первом же году службы мне предложили сменить должность командира взвода управления начальника артиллерии гвардейского танкового полка на должность офицера военной контрразведки.

Согласился, не глядя. Мечты к этому времени о генеральской карьере полностью улетучились. Оставалась самая малость – жениться. Взял отпуск, поехал, вернее, полетел в Тулу и женился...

...Кстати, о женитьбе. У меня было две невесты: одна – в Одессе, вторая – в Туле. С одесской встречался почти каждый день, с тульской – переписывался и встречался только на каникулах. Предпочтения никому не отдавал. Время, дескать, рассудит.

На четвёртом, выпускном курсе, встречаю Новый год у одесской невесте, с её мамой и её тётей. Ой, тётя-то – заведующая кафедрой иностранных языков нашего училища. Прижала, значит, меня к стенке эта невеста и ставит ультиматум: или отказ от Забайкалья и головокружительная карьера с квартирой в придачу в Одессе, или... Я выбрал второе «или» (ещё перед глазами стояли генеральские погоны)...

...В отдалённом гарнизоне, куда меня послали оперуполномоченным особого отдела, зимой квартира превращалась (к слову сказать, не только у меня) в центр экстремального выживания. За окном – минус сорок пять. На кухне – буржуйка. В спальне – два электрических обогревателя: если работает дизельэлекторстанция. Удобства – в ведре в холодной комнате. Утром следующего дня ставишь эти удобства на буржуйку, ждёшь, пока по краям ведра растает, и выбрасываешь ледяной конус подальше от дома. Так – каждый день...

...Однажды летом, на заре подхожу к окну и вижу: напротив, на дереве сидит огромный петух-глухарь. Шепчу жене, чтобы несла быстрее ружьё. Выстрелом разбудил весь городок, но на обед было вкуснейшее жаркое из этого глухаря...

...На лето привозил дочку, но фруктов-овощей, явно, не хватало – Забайкалье, одним словом. Остальное время дочь воспитывалась бабушкой, которой пришлось год не доработать до пенсии...».

– Экзотики – хватало.

– Не то – слово. Не знаю, сколько в этом «генеральском» Забайкалье проторчал бы, но случился, не к ночи будет помянут, распад Державы. Так и оказался в Московском военном округе, в Туле, в военной контрразведке Тульского гарнизона. Чечня: вторая чеченская война…

– И орден Мужества, – глядя на его орденские планки, комментирую его полугодовое участие в той войне.

– Год Югославии. Дембель в 2005 году. Затем – это уже другая история – гражданская жизнь.

На том мы и расстались (три часа вместо тридцати минут за чаем пролетели как-то и незаметно): я пошёл писать о нашей встрече, а Николай Огольцов – заместитель по экономической безопасности генерального директора ОАО «Газпром газораспредение Тула» – выполнять свои прямые обязанности.

Апрель 2014 года,

Тула.

21 апреля 2020 года

60 лет

афганцу

РУСАНОВУ ВЛАДИМИРУ ПАВЛОВИЧУ

Родился 21.04.1960 в посёлке Подлесном города Донского Тульской области.

Из семьи потомственного шахтёра. После окончания средней школы работал на шахте 3-я Каменецкая.

В 1979–1980 годах – в Афганистане: механик-водитель 1-го класса БМП второго батальона 180-го Краснознамённого ордена Суворова 3-й степени полка.

Награждён медалью «За отвагу», другими медалями.

26 апреля 2020 года

60 лет

афганцу

СИНИЦЫНУ ВЯЧЕСЛАВУ ВАСИЛЬЕВИЧУ

(Из второй книги «Афганцы Тулы»)

О НАШЕМ АФГАНЕ – ТОЛЬКО ДОБРЫЕ СЛОВА

Синицын Вячеслав Васильевич,

родился 26.04.1960

в городе Щёкино

Тульской области.

Написав в первой книге «Афганцы Тулы» о Славе Синицыне, как о непревзойдённом экскурсоводе афганского музея, для второй книге попросил его самого написать об Афганистане.

...После окончания средней школы № 20 и Щёкинского химикомеханического техникума вместе с дипломом получил повестку на военную службу. Попал служить в 285-й танковый полк, дислоцирующиеся в городе Дзержинске Горьковской области.

Перед Новым 1980 годом в полк зачастило начальство, отменили увольнения и не принимали письма. Вскоре полк подняли по тревоге, танки Т-62 загрузили на железнодорожные платформы, и эшелон двинулся на Термез. Танки даже не закрыли брезентом, везли открыто. Прибыв в Термез, разбили палаточный лагерь.

Приказ о пересечении государственной границы СССР–Афганистан поступил в феврале 1980 года. 14 февраля по понтонному мосту таки переправились на афганский берег реки Сыр-Дарья. Вначале полк располагался в городе Кундуз.

В апреле я участвовал в охране дороги, по которой из Афганистана выводили ракетные войска. Мы им немного завидовали.

Выполняя следующий приказ командования 40-й армии, полк через перевал Саланг перебазировался в Баграм. В танковом полку начинал службу заряжающим, затем, после сдачи экзамена, стал наводчиком танка Т-62 и потекли «серые» будни службы: сопровождение колонн, охрана постов, баграмского аэродрома, участие в боевых операциях.

В ходе одного ночного марша мой танк на полной скорости улетел в арык. Сразу вытащить его не смогли. Оставив ещё один танк для охраны, батальон продолжал марш к месту проведения операции. Ночью нас постоянно с гор обстреливали из автоматов, – конечно, было не совсем приятно, но броня надёжно защищала от пуль стрелкового оружия. О худшем не хотелось и думать. Утром прибыл тягач, «выдернул» нас из арыка и мы отправились догонять свой батальон. На одном из поворотов горного ущелья мы поравнялись с колонной грузовиков, которую обстреливали с близлежащих гор. К нам подбежал начальник колонны и со словами: «Вас Господь прислал!», попросил помочь. Я находился на танке командира взвода, и взводный, сев на место механика-водителя, повёл машину в середину колонны. Второй танк остался нас прикрывать. А мы – мы с первых выстрелов подавили огневые точки «духов» и заслужили слова благодарности от пехоты.

...Вспоминаешь дикую жару, горы, экзотику востока, уклад жизни афганцев, и иногда закрадывается мысль: «А было ли это на самом деле? Не придумал ли ты всё это?». Но при встречах с однополчанами из своего 285-го танкового полка, видя их лица, напрочь отбрасываются сомнения: «Было! Был Афганистан!». И, как бы, не было трудно и тоскливо, какие бы мы невзгоды не переносили, но «наш Афган» сегодня вспоминаем только добрым словом.

...Афганистан я покинул 6 мая 1981 года. После срочной службы я надел погоны правоохранительных органов, дослужившись до майора внутренних войск.

Август 2015 года,

Тула.

« назад