Восьмидесятый год: через месяц – первая годовщина Наших в Афганистане. Медицинское руководство Воздушно-десантных войск принимает, как бы выразился вождь мирового пролетариата, архиважное решение: посылать в Афганистан в месячную командировку врачей из Союза, для «обкатки» в боевых условиях. Чтобы, когда наступит «очередь» улетать за Речку на два года, долго не привыкать, долго не адаптироваться к резкому переходу от спокойной – относительно, конечно, спокойной – жизни к боевой обстановке. Привыкать, в общем-то, к настоящей войне со всеми вытекающими отсюда следствиями и последствиями. И, вроде бы, негласный приказ, а, скорее всего, – пожелание старшему медику 103-й дивизии в Афганистане: «стажёров», по возможности, опекать, оберегать, не посылать.

Но, – так и хотелось написать: «господа хорошие», – товарищи полковники из штаба ВДВ, вы же сами были пацанами, вы же сами были лейтенантами не какой-то там «мобуты», а лейтенантами пусть и медицинской службы Воздушно-десантных войск, были лейтенантами легендарных Войск дяди Васи. И, разве, вы сами усидели бы в «тёплом» местечке, когда ваши товарищи, ваши однокашники ходят на караваны, ходят на «боевые», ходят с колоннами, теряют товарищей и пьют пополам со слезами водку?

Так и Володька Агапов – гвардии старший лейтенант медицинской службы анестезиолог-реаниматолог медсанбата нашей Тульской дивизии – в ноябре того самого восьмидесятого года оказался в Кабуле, в медсанбате 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Три дня – на адаптацию, то есть 14–16 часов в операционной: или даёшь наркоз раненому, или ассистируешь дипломированным хирургам, или оперируешь сам.

«Посидел» в тепле – пора и честь знать. Вместе с другими врачами Агапова перебрасывают в Баграм, в 345-й полк, которому предстоит крупномасштабная операция: «духи» вконец, понимаешь, задолбали.

– Война шла на всю «катушку», – рассказывает Агапов, – раненые, первая помощь, потери. Про героизм, про мужество столько рассказано, столько написано, снято фильмов – не это меня поразило, не это меня удивило тогда. Какие бывают совпадения? Сам не поверил бы, не произойди всё с моим участием.

Он допил свои «наркомовские» и продолжал, а сидим мы с ним в кафе «Алексей», что на Лейтейзена улице.

– Как ты знаешь, перед отправкой в Афганистан все офицеры и прапорщики проходили медицинскую комиссию у нас в медсанбате. К чему – всё это? А к тому, что бои-то продолжаются и меня с тремя тяжелоранеными на «вертушке» отправляют в Кабульский медсанбат. И грозят пальчиком: ты реаниматолог или где? Чтобы довёз живыми.

– Довёз?

– Довёз, довёз, но среди этих тяжелораненых находился лейтенант, который только месяц-второй проходил медицинскую комиссию у нас в медсанбате, где я работал за хирурга и помнил его отлично.

– Фамилию-то назови.

– Это – не помню.

Биографическая справка:

Гвардии майор медицинской службы в отставке, анестезиолог-реаниматолог 1-й категории ГУЗ «Тульская областная больница».

В 1976 году окончил Военно-медицинскую академию имени С. М. Кирова в Ленинграде. В Туле живёт с 1976 года. В 1977–1980 годах участвовал в поисково-спасательных работах при запуске и спуске космонавтов. Уволен из рядов Российской Армии в 1996 году.

7 февраля 2010 года,

Тула.

5 октября 2021 года

70 лет со дня рождения

участника боевых действий в Афганистане

МИХИНА ВЛАДИМИРА ПЕТРОВИЧА

(Из второй книги «Афганцы Тулы»)

КРУТОЙ ХАРАКТЕР

Михин Владимир Петрович,

родился 05.10.1951

в селе Колыберево Воскресенского района

Московской области.

– Приходи на следующий год – зачислим без экзаменов!

Так или примерно так звучал приговор успешно сдавшему вступительные экзамены в Рязанское воздушно-десантное училище Володьке Михину. Мало ли, что по физо оценки выше всех остальных, мало ли, что по боксу первый взрослый разряд, а на кой ляд тогда буква Закона, где чёрным по белому написано, что в училище принимаются только лица мужского пола, достигшие семнадцатилетнего возраста.

– Подрасти чуток – ждём с распростёртыми объятиями.

– Это самое по всей мор... то есть по всему лицу.

Так или примерно так звучал ответ Володьки Михина. Мало ли, что до семнадцати лет не хватает каких-то трёх-четырёх месяцев, мало ли, что за месяц «карантинных» лагерей в Сельцах отсеивается до полусотни хлюпиков и нытиков, а на кой ляд тогда буква Закона, где чёрном по белому написанное, можно преспокойно обойти или просто не заметить, было бы желание.

Поэтому, с октября шестьдесят восьмого года прошлого века (до этого проходившего, якобы, испытательный срок) Владимир Михин становится полноправным курсантом Рязанского высшего воздушно-десантного командного дважды Краснознамённого училища имени Ленинского Комсомола, окончив которое через четыре года одним из первых в стране получает диплом инженера по эксплуатации бронетанковой техники и распределяется, и распределяется…

Летом семьдесят второго года мы с ним одновременно прибываем для дальнейшего прохождения службы в 51-й гвардейский парашютно-десантный полк: он – командиром гранатомётного взвода во 2-й батальон, я – врачом в 1-й батальон.

Из воспоминаний гвардии полковника В. Михина:

...В семьдесят третьем году, заняв пятое место из пятидесяти взводов Московского военного округа на уборке урожая, был представлен к медали ВДНХ, но награду получил кто-то другой. В семьдесят пятом, но уже с должности заместителя командира роты, опять назначают командовать целинным взводом. Пытаюсь отказаться, мотивируя предстоящимися сватовством-женитьбой: дескать, невеста не будет так долго ждать.

– Значит, она – не жена тебе.

С таким доводом не согласиться было нельзя, но невеста меня всё-таки дождалась. За вторую целину, заняв третье место, опять же из пятидесяти взводов, был награждён орденом «Знак Почёта».

По приезду с целины, поддавшись уговорам и обещаниям заместителя командира полка по вооружению подполковника Ивана Ивановича Бракоренко, принял должность заместителя по вооружению командира 2-го батальона. Но обещаниям Бракоренко о рекомендации меня для поступления в Академию тыла и транспорта не суждено было сбыться. Нет, упаси Боже, не по его вине.

В феврале-марте семьдесят девятого года наша, 106-я гвардейская воздушно-десантная Краснознамённая ордена Кутузова 2-й степени дивизия, наряду с другими частями и соединениями Советской Армии, нешуточно бряцала оружием (Держава, как ни как!) на советско-китайской границе в Забайкайлье, тем самым, предотвращая (и предотвратила!!!) вьетнамо-китайскую войну. Если туда вся дивизия – и личный состав, и техника – летела самолётами ВТА, то оттуда техника дивизии на места постоянной дислокации доставлялась железнодорожными эшелонами. С одним таким эшелоном ехал и капитан Михин, в дороге не на шутку простудившись. Диагноз госпитальных врачей звучал жестоко, как приговор дальнейшей военной карьере: «Острый гломерулонефрит». Казалось, детской мечте не суждено было сбыться.

Из воспоминаний гвардии полковника В. Михина:

...Через два месяца интенсивного лечения ко мне в палату «подселяют» пенсионера-полковника (забыл, к сожалению, его фамилию-имя-отчество) и он, узнав о моих стенаниях-недомоганиях, советует в очередной раз сдачи анализов воспользоваться мочой здорового лейтенанта (вон, их сколько, бездельников, мается во дворе). Иначе – ещё месяц лечения, и прощай армия с таким диагнозом: комиссуют под чистую. Дескать, выпишешься, десяток дней проваландаешь на службе, а затем – опять в госпиталь продолжать лечение.

Выписался, прихожу к комбату, тот, внимательно выслушав меня... Не буду повторять его слова (не для книги они), суть которых сводилась к исключительно неповторимой лексики, на которой, по словам Лебедя, не ругаются матом, а разговаривают военные. В конце своей тирады комбат добавил, что, если успешно сдам министерскую проверку, то, вот тогда-то и решится вопрос о дальнейшем лечении.

Через пару недель после сдачи пресловутой проверки на «хорошо» принёс в госпиталь анализы, из которых явствовало, что «курс комбатовской терапии» пошёл мне на пользу: в моче – незначительные изменения. Ещё через две недели – моча, как у младенца, чиста, аки слеза. Там и перспектива поступления в академию нешуточно замаячила.

Проучившись в Академии тыла и транспорта в Ленинграде (1980–1984), майор Михин назначается заместителем по вооружению командира парашютно-десантного полка в Литве, откуда через два года по замене становится на аналогичную должность в 357-м гвардейском парашютно-десантном полку 103-й гвардейской воздушно-десантной ордена Ленина Краснознамённой ордена Кутузова 2-й степени дивизии имени 60-летия СССР (Афганистан, Кабул).

Из воспоминаний гвардии полковника В. Михина:

...В Афганистане опять моим начальником становится Иван Иванович Бракоренко, полковник, заместитель командира 103-й дивизии по вооружению. И даже он, зная меня с лейтенантских времён, всегда удивлялся, что количество техники, уходящей на боевые задания и количество техники, вернувшейся на базу одно и тоже – не как в других частях и подразделениях. Даже, участвуя в крупной войсковой операции, полковая техника в количестве 150 единиц полностью возвратилась без потерь. Правда, был подбит один БТР, но, отремонтировав его своими силами, поставили заново в строй.

В восемьдесят седьмом году, после того, как были сбиты «стингерами» четыре вертолёта, командованием принимается решение о полной эвакуации 2-го батальона из Бамиана. Мне ставится задача, чтобы вся техника и агрегаты были сданы местным «зелёным» под «протокол», но чтобы при этом после нашего отлёта ничего не работало.

Руку под козырёк: «Есть. Так точно. Не дурак».

В два часа ночи с руководителем полётов прилетаем в Бамиан. За три дня документы приёма-сдачи были подписаны. С господствующей высоты сняты последние солдаты: демонстративно среди белого дня загружали ящики из-под боеприпасов, набитые камнями, в машины и обратным рейсом в кузовах незаметно доставляли личный состав.

Двадцать вертолётов за две ночи вывезли две трети батальона. Местные «зелёные» о чём-то догадывались, но мы их успокаивали, говоря, что идут учения у лётчиков, идёт облёт вновь прибывшего пополнения. На третью ночь командование 40-й армии эвакуацию отменяет, мотивируя свой отказ нелётной погодой в Кабуле. Докладываю командиру дивизии, что эту, третью ночь, мы не продержимся – вертолёты каким-то чудом всё-таки прилетели.

Перед отлётом мы завели все двигатели: и машины, и броню, и электростанции, предварительно открыв пробки масляных радиаторов. Вдобавок, подожгли все собранные в кучи покрышки, с гаубиц сняли прицельные рамки. Оставили «зелёным», считай, потенциальным басмачам, один металлолом. И на последнем вертолёте опять вдвоём с руководителем полётов улетали на этот раз в Кабул.

После такой успешной операции подполковника Михина оберегали, как зеницу ока, не выпуская за пределы части до самого возвращения в Союз – за ним шла настоящая охота и «зелёных», и басмачей за большую денежную награду.

А ему? Ему – три ордена: «За храбрость» и две Красные Звезды.

После Афганистана, три года прослужив в Болградской дивизии, в девяностом году вернулся на круги своя, то есть вернулся служить в Тулу.

Из воспоминаний гвардии полковника В. Михина:

...В Тулу приехал с понижением (дочери необходимо было продолжать обучение, а в Болграде – ни одного высшего учебного заведения) на должность начальника автомобильной службы дивизии. Прибыв 30 декабря к командиру дивизии генералу Лебедю, несказанно удивив его предновогодним прибытием, получил разрешение приступить к приёму должности 3 января. Через три месяца докладываю ему, что подписывать приёмо-сдаточные документы не стану – такого вопиющего бардака, как в автомобильной службе дивизии, за всю свою офицерскую карьеру не встречал. За год привёл всё в надлежащее состояние и со спокойной совестью уволился из Армии в девяносто шестом году.

По «дембелю» его приглашает друг детства в Курган заместителем в свою фирму. Приехав налегке осмотреться-обтереться, на следующий день безапелляционно назначается исполняющим обязанности директора фирмы, ввиду убытия последнего в долговременный и долгожданный отпуск.

Из воспоминаний гвардии полковника В. Михина:

...Срочно вызываю жену и впрягаюсь в «гражданскую» жизнь. Через полгода приглашают на должность главного инженера по строительству Курганхиммаша, с окладом больше прежнего в три раза, с оплачиваемой заводом квартирой и другими льготами-благами руководящих работников. Ещё через полгода назначают на должность заместителя генерального директора завода. За девять лет моего пребывания на этой должности сменилось восемь генеральных директоров.

– И чего опять вернулся в Тулу?

– Не хватало летних каникул, чтобы наиграться-насладиться общением с четырьмя (!!!) внуками-внучками, которые каждое лето приезжали в Курган. Да, и к малой родине поближе, извини за высокопарные слова.

– Правильно – кто воевал, имеет право…

– Само собой, но и дочери помогаю достроить дом…

– Куда же – без этого.

11–12 февраля 2015 года,

Тула.

« назад