Небольшой экскурс в прошлое, чуть отдаленное прошлое: со времён Красной Армии в нашей Державе было три Вида Вооружённых Сил: Сухопутные войска (или собственно Красная Армия), Военно-морской флот (ВМФ) и Военно-воздушные силы (ВВС) и соответственно – праздники: 23 февраля – День Советской Армии и Военно-Морского Флота, последнее воскресенье июля – День ВМФ, 18 августа – День ВВС.

Все: и лётчики советской закалки, не говоря о фронтовиках, и лётчики нынешнего поколения отвечают однозначно, как ответил мне и подполковник запаса военный лётчик (вертолётчик) первого класса Алышев, Александр Анатольевич Алышев, для меня – просто: Сашка:

– 18 августа, – пауза в каких-то раздумьях, – естественно.

Небольшой экскурс в прошлое, совсем близкое прошлое:

– 22. 01. – День авиации ПВО;

– 17.07. – День авиации ВМФ;

– 02.09. – День Воздухоплавательной службы ВВС (Примечание автора: порядочно ли в День ВДВ – День Воздушно-десантных войск – назначать ещё какой-то праздник? Мало других дней в календаре? Десантники итак снисходительно относятся к Илье-пророку, в своё время узурпировавшему этот день для своих именин);

– 12.09. – День Военно-воздушных сил; третье воскресенье августа – День воздушного флота России;

– 23.12. – День дальней авиации.(Предложение автора: почему бы Большим Чинам не назначить ещё, к примеру, праздник – День хвостового оперения? Или – День шасси? А ещё лучше – День ликёра «Шасси»?).

– Столько дат, а все лётчики всё равно отмечают одну, прежнюю, Державой определённую Дату – почему?

Алышев ответил вопросом на вопрос:

– Почему настоящие, советской закваски, журналисты, День печати – свой профессиональный праздник – отмечают пятого мая?

– С вами, товарищ подполковник, всё ясно. Теперь давай «без протокола», для души. О том, что ты в Афганистане был два года, горел, тебя подбивали, Красная Звезда за эту «турпоездку», знают многие. О тебе писали, ты выступал по радио и телевидению; работал в Областной Думе; ты один из организаторов и создателей Афганского музея – тоже многим известно.

– Сам сказал, что всё рассказано, обо всём написано.

– Хорошо. У лётчиков в ходу поговорка: «Когда Бог творил Землю, авиация была в воздухе».

– Наверное, так и было.

– Подожди. В Афгане лётчики, хорошо, хорошо – вертолётчики, перед вылетом на боевые употребляли «наркомовские» сто грамм?

Не ожидал Сашка от меня такого подвоха, такого удара (нет, не ниже пояса), удара под дых, не ожидал. Пауза, не наигранная, не театральная пауза явно затягивалась, а я и не торопил его.

– Не для «протокола»? – Переспросил Алышев. – Хотя, кто об этом напечатает?

– Давай, давай – «твори, выдумывай, пробуй». Не напечатают – внукам будешь рассказывать.

– Пили… Некоторые… Единицы…

– И?

– Пили две категории лётчиков. – Он опять задумался, явно подбирая более-менее «подцензурные» слова. – Одни пили для храбрости.

– Как в Войну штрафники перед штыковой атакой?

– Нет, эти пили, потому что боялись летать, из-за своей врождённой трусости – сто-сто пятьдесят хватят и море по колено.

– Небо, то есть.

– Не придирайся. Такие долго не летали – их списывали, переводили в наземные службы, увольняли из армии, их чаще, в конце концов, подбивали.

– Вторая категория?

– О! Эти – оторви и брось! Воздушные лихачи, «безбашенные» отморозки, которым без разницы, где пить: в небе ли, на земле или под водой. У них это, как они сами называли, было – «постоянное состояние души». Такие тоже долго не летали.

– Естественный отбор?

– Пусть будет так.

– И посл… – Алышев не дал мне договорить.

– Крайнее!

– Крайнее, крайнее, вернее – крайний вопрос. – Наш разговор состоялся сразу после Присяги в 51-м гвардейском парашютно-десантном полку четвёртого июля (Пояснение автора: стало хорошей, очень хорошей, замечательной традицией приглашать на принятие Присяги молодыми десантниками ветеранов Вооружённых Сил, которые каждому присягнувшему на верность Родине говорили напутственные слова. Слова от души, от своего болеющего за Нашу Красную Армию, за Нашу Державу сердца). – Что ты говорил только что родившимся солдатам?

– Сынок, береги Родину, не оставляй её на поругание врагам, блюди традиции наших дедов и отцов, служи честно!

Июль 2009 года, Тула.

ИНЖЕНЕР– ВЕРТОЛЁТЧИК

Андреев Сергей Алексеевич,

родился 24.05.1962

в посёлке Социалистический

Щёкинского района

Тульской области.

При каждой новой встрече с «афганцами» узнаёшь что-то новое, доселе неизвестное, не прочитанное в книгах, не рассказанное другими ветеранами.

На этот раз моим визави стал майор запаса, лётчик, вернее, инженер вертолётного полка Сергей Андреев.

Краткая биографическая справка.

В 1979 году окончил среднюю школу, в 1982 году – лётно-техническое училище гражданской авиации (приблизительно так оно называлось в те, далёкие, времена) в Кривом Роге; до 1984 года работал техником в Тульском аэропорту (был когда-то и в Туле свой Аэропорт); в 1984 году добровольно изъявил желание служить в рядах Советской Армии.

С 1 февраля 1986 года по 9 мая 1987 года – Афганистан (февраль – октябрь 1986 года – Джелалабад, октябрь 1986 года – май 1987 года – Газни).

В 1988-1993 годах – учёба в Рижском высшем военно-инженерном училище имени командарма 2-го ранга Я. И. Алксниса.

С июня по декабрь 1995 года – участие в миротворческих силах ООН в Анголе.

С июля по декабрь 1999 года – участие в миротворческих силах ООН (НАТО) в Югославии.

С 1992 года до увольнения из рядов Российской Армии в январе 2008 года – служба в вертолётном полку, дислоцировавшемуся в Туле.

Награждён орденом «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени, медалями.

Договорившись о встрече по телефону, ни будучи знакомы, мы сразу же, как будто у каждого из нас присутствовал опознаватель «свой-чужой», узнали друг друга и перешли на «ты».

– Свои «прелести» были и в Джелалабаде, и в Газни. – Неторопливо начинает под шорох диктофона рассказывать Сергей. – В Джелалабаде жили в модулях по восемь человек – вроде удобно и комфортно, но при обстрелах, а они случались с периодичностью раз в неделю, как по часам, никакой защиты. И воду нельзя было пить из-под крана – иначе, проблема с кишечником и надолго. В Газни, наоборот, воду пили из-под крана, даже не кипятили и никаких проблем. И жили в землянках…

– В модулях, поди, лучше. – Дилетантски вклиниваюсь в разговор.

– Ты что? В Газни нас обстреливали почти каждую ночь – никакой модуль от осколков бы не помог. Только прямое попадание в землянку имело бы плачевные последствия, но Господь Бог был на нашей стороне.

Сергей как-то вдруг разом помрачнел.

– К сожалению, не всегда Господь Бог оказывался на нашей стороне. Шла пара Ми-8 в Асадабад, перевозили десантников. В грузовой люк ведомого влетает «Стингер» – двое десантников, располагавшихся на створках, не успев ничего понять, камнем улетают на землю. Земля им пухом! Остальные десантники, пока падает вертолёт, успевают надеть парашюты и выпрыгивают вместе с экипажем из подбитого вертолёта. К сожалению, опять, к сожалению, духи из ДШК расстреливают почти в упор нашу десантуру и лётчиков. Двое только в живых и остались.

Прошу рассказать что-нибудь про Анголу.

– До Анголы, в девяносто втором «случилась» Рига: в патруль ходили только в гражданском, памятник Ленину взорван, продавцы и другие местные жители в одночасье как один «забыли» русский язык. Жили и учились, как на пороховой бочке. Обошлось – пронесло. В Анголе что? Два месяца провёл в столице – Луанде. Остальное время – по отдалённым гарнизонам, куда раз в неделю прилетал украинский Ил-76 и самым ценным грузом для нас были две кассеты с недельными записями наших новостей. Если в Афганистане мы спокойно ловили два российских центральных канала, в Югославии – целых три, то в Анголе, тем более на «точках», царил полнейший информационный вакуум. С этим самым Ил-76 мы по очереди по два человека – а было нас два экипажа Ми-8 и обслуживающий персонал, всего двенадцать человек – на неделю летали в Луанду, «оттянуться» на побережье океана.

Сергей вдруг рассмеялся.

– К нам, да и не только к русским, всё время приставали местные жители. Встретишь такого, а он, вроде бы про себя, шипит: «П-с-с-с!». Шипит и при этом показывает изо рта необработанный алмаз. Без балды, мы проверяли – настоящий алмаз. Там же добыча этих самых алмазов, но даже в мыслях не было их приобрести: как провезёшь-то, да и «органы» в виде техников и других спецов бдили своим недремлющим оком…

Август 2011 года,

Тула.

СТРАНИЧКИ ДНЕВНИКА

Кузан Михаил Алексеевич,

родился 26.05.1957

в Львовской области

Украинской ССР.

Из воспоминаний майора запаса ВВС Михаила Кузан, находившегося в служебной командировке в Анголе с января по август 1998 года.

«...Подготовка к командировке началась в Центре переучивания вертолётчиков в Торжке за две недели до убытия в Анголу.

Занятия проходили не только по эксплуатации планера и двигателей в тропическом жарком климате, но и по медицине. Врачи рассказывали о болезнях в регионе, об опасных насекомых, о змеях, о правилах личной гигиены. За десять дней до отлёта нам сделали прививки в Москве, и мы все получили сертификат, который при посадке в самолёт проверяли тщательнее, чем загранпаспорт. Не повезло тем, кто не уложился в эти десять дней – для некоторых офицеров из ДВО и ЗабВО на этом «командировка» в Анголу и закончилась.

...В Анголу летели девятнадцать часов на самолёте Ил-76 с посадкой на дозаправку в Каире.

Первое впечатление от Анголы: жаркий, под сорок градусов, воздух, непонятно чем пропитанный в аэропорту Луанды.

С собой везли продуктов примерно на один год: гречка, рис, сахар, майонез, подсолнечное масло, сыр, соль, разные специи.

Нас заранее предупредили, что в Луанде после выгрузки вещей из самолёта, местная ребятня ворует всё, что лежит без присмотра. Поэтому, несмотря на то, что было объявлено общее построение прилетевших, мы всё же оставили охрану своих вещей. Тем самым, сохранив привезённые запасы в неприкосновенности.

...Оформив необходимые документы, вечером на вертолётах разлетелись в места базирования авиагрупп. Меня направили в северную часть Анголы в город Уиже на должность начальника ТЭЧ авиаотряда, в котором насчитывалось около сорока человек. За 4–5 дней вновь прибывшие изучили район полётов, приняли технику и имущество у сменщиков, проверили и выполнили подготовку авиатехники, то есть стали обживаться и полностью владеть обстановкой и быть готовыми начать работу в любое время.

...План на выполнение полётных заданий по разным маршрутам приходил факсом из Луанды, где размещался Центр управления. В мои обязанности входило периодическое отправление донесений по состоянию вертолётов, по регламентным и непредвиденным ремонтным работам.

Работа экипажей выполнялась в сложных метеоусловиях. Погода в Африке и в частности в Анголе меняется мгновенно в летний период, а январь – самый разгар летнего сезона: постоянные грозы с сильным порывистым ветром и тропическими ливнями. При взлёте и посадке вертолёта, особенно вне аэродрома на песчаных почвах, лопасти несущего и рулевого винта буквально, как наждачной бумагой, стирались до нагревательных элементов противообледенительной системы. После чего требовался ремонт лопастей. Доставалось также и лопастям компрессора двигателей. Все фильтры тонкой очистки двигателей через каждые десять часов полёта снимались и промывались на ультразвуковой установке с обязательным оформлением технической документации. От сильной жары не выдерживали уплотни – тельные сальники на втулках несущего и рулевого винта; шарниры постоянно текли – требовалось дозаправлять, а если течь больше нормы, то производить замену втулок несущего и рулевого винта.

...Хотя вертолёт Ми-8 МТ считается самым надёжным вертолётом в мире, не обошлось без отказов и у нас. Однажды на одном из вертолётов во время полёта загорелось красное табло: «стружка в главном редукторе». Согласно инструкции, экипаж должен немедленно выбрать площадку и садиться, что и было незамедлительно сделано. Посадив вертолёт на свободное место в джунглях, командир вызвал помощь. Вскоре на втором вертолёте подоспела техническая помощь. В условиях джунглей теоретически невозможно заменить главный редуктор весом в 680 килограммов, но возглавляемые мной авиаремонтники всего за шесть дней справились, казалось бы, с невыполнимой задачей.

...Многие офицеры и прапорщики прошли Афганистан, мне также пришлось дважды выполнять интернациональный долг в Афганистане: с августа 1981 года по август 1982 года и с мая 1987 года по май 1988 года. Боевой опыт Афганистана очень пригодился в Анголе. За этот период был обстрелян один вертолёт; много было пробоин, но экипаж не пострадал.

...Наш быт в Анголе.

Авиагруппа размещалась на двух больших виллах. Водопровод не работал, а канализация, как ни странно, работала. Воду привозили автоцистерны и закачивали в ёмкости по пять тонн: можно было принять душ, помыть посуду; даже стоял нагреватель воды. Пищу готовили по очереди. Врач следил и требовал соблюдения правил личной гигиены (за что я лично ему очень благодарен). Для того чтобы заварить кофе или чай воду приходилось кипятить 40 минут. Потому пили кофе и чай с минеральной водой. Местные фрукты мыли моющими средствами с мочалкой, а после раскладывали их в тазу с марганцовкой. Ритуал выполнялся строго и ежедневно – ни одного желудочно-кишечного заболевания у нас не было. Наоборот, многие офицеры вылечили свой больной желудок такими фруктами, как папайя. Но малярией переболело 70 % личного состава.

Мясо закупали в городе Лубанго, на юге Анголы. Там очень красивые места, мало комаров, рядом океан: во время Великой Отечественной войны здесь отдыхали и лечились гитлеровские лётчики. У нас были телефоны нескольких ферм. Мы созванивались, и к нашему прилёту всегда была свежая говядина и свинина.

В столице Луанде мы закупали кур в упаковках, минеральную воду и водку «Смирнов». В Уиже можно было купить только виски.

Отмечали дни рождения – дарили подарки, произносили тосты: всё по нашему обычаю. Смотрели видеофильмы, которые привезли с собой из России, правда, очень скоро они нам надоели.

Звонили домой по карточке: десять или пятнадцать долларов за три-четыре минуты разговора. Вполне достаточно.

...Последние три месяца до замены летали днём и ночью. С глухих провинций вывозили врачей и учителей; из районов, откуда выводились войска, вывозили всех гражданских, работающих по контракту...».

Краткая биографическая справка.

После окончания школы учился в Харьковском высшем военном авиационном инженерном Краснознамённом училище (1974–1979).

В 1979–1994 годах – служба бортинженером на вертолёте Ми-8 в авиационных частях Дальневосточного военного округа.

С августа 1981 по август 1982 год – служба в авиаэскадрилье в Кундузе, Афганистан, с мая 1987 по май 1988 – в авиаэскадрилье в Джелалабаде, Афганистан. В Афганистане совершил 698 боевых вылетов, общим налётом в 573 часа 15 минут.

В 1994–2002 годах – служба в вертолётном полку в Туле.

С январь по август 1998 года – служба в должности начальника АВЭЧ авиагруппы в Анголе.

В 2002 году майор М. А. Кузан уволен в запас с должности начальника АТЭЧ полка.

Награждён двумя медалями «За боевые заслуги», другими медалями.

Май 2012 года,

Тула.

ДЕЛА ВЕТЕРАНСКИЕ

Максимов Александр Иванович,

родился 30.01.1946

в Вильнюсе Литовской ССР.

Какое бы мероприятие с участием «афганцев» не проходило в Туле, мне постоянно приходилось встречаться и разговаривать с подполковником в отставке Александром Ивановичем Максимовым. В основном разговоры велись как бы ни о чём: как жизнь, что нового, то да сё. И никак у нас руки, то есть ноги не доходили, чтобы побеседовать обстоятельно, «с чувством, с толком, с расстановкой».

Случай представился совсем неожиданно, как и полагается любому случаю. Вдобавок – не на «афганском» мероприятии.

Естественно, рассказал он и про службу в Армии, и про войну в Афганистане. Но главное в нашем разговоре, что и его, и меня задело, и, наверное, будет в обозримом будущем задевать, это то, что слишком много у нас (не только в Туле, в стране в целом) развелось всяческих и всевозможных ветеранских организаций. Не только «афганских». Это, как говорится, ещё полбеды, но каждая такая организация старается быть или, хотя бы казаться, более ветеранистей и престижней другой, более достойной оказаться ближе к «Телу». И, что обиднее всего: в разговорах – частных ли, с трибун ли – все за объединение в одну сильную мощную организацию, которой любое дело по плечу. Но как только дело доходит (придётся скаламбурить) до дела, то «воз и ныне там». Обидно, Сань!

Небольшая биографическая справка.

После окончания средней школы, с 1965 по 1969 год учился в Армавирском училище лётчиков авиации ПВО.

В 1969–1991 годах облетел весь Союз: от острова Итуруп, что в Курильской гряде, до Германии.

С июня 1983 года по июль 1984 года – служба в Афганистане: 148 боевых вылетов на МиГ–21Б.

Награждён орденами Красной Звезды, «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени, медалями, в том числе афганской медалью.

Июнь 2011 года,

Тула.

КРОКОДИЛ НЕ ЛОВИЛСЯ

Мальгавкин Сергей Леонтьевич,

родился 16.04.1954

в городе Фрунзе (ныне – Бишкек)

Киргизской ССР.

Как и все вертолётчики, Сергей Мальгавкин в Анголу «добирался на попутном» Ил-76, пройдя все необходимые мероприятия: оформление документов, инструктажи, прививки, месячные сборы в Торжке.

– Добровольно-принудительного отбора, естественно, не было. – Вспоминая события тех дней, Сергей знакомит меня с фотографиями из Анголы. – Сам понимаешь, что в загранкомандировки, в частности в ту же Анголу, ехали за деньгами, за валютой, за баблом. Как ни называй, а ехали, банально, на заработки – чего греха таить.

Видя на фотографиях Сергея со змеями и обезьянами, интересуюсь у него о крокодилах.

– Больших животных, таких как слоны, жирафы, бегемоты, львы мы в Анголе не встречали. Часть из них за время боевых действий ушла в соседние страны, часть попала под пули. Крокодилов видели только с высоты птичьего полёта, пролетая над джунглями, где в труднодоступных реках они ещё сохранились. Кстати, летали не по пеленгу, а по GPS – задашь координаты и, аккурат, ООНовских специалистов доставляешь на нужную точку. И хотя летали мы на высоте в два километра, всё же, однажды снайпер – какое мастерство надо иметь –попал в нижний блистер, и стеклом ранило командира вертолёта Хусаинова. А за, буквально, какую-то минуту до выстрела с места, где находится автопилот – между командиром и праваком, впереди борттехника – поднялся и ушёл в салон переводчик. Вот, и верь, не верь в судьбу после этого.

– Да, не повезло тебе, – подвожу итог нашей короткой встрече. Сергей что-то пытается возразить на мои слова. – Крокодил-то не ловился.

Он от души рассмеялся.

Краткая биографическая справка:

– в 1978 году окончил Харьковское военное лётное инженерное училище;

– в 1978–1993 годах – служба в авиационных частях Среднеазиатского военного округа;

– в 1993–2005 годах – служба в вертолётном полку в Туле;

– в 1995–1996 годах (шесть месяцев) – командировка в Анголу;

– в 1999–2000 годах – командировка в Таджикистан;

– в 2000 году – участие в контртеррористической операции в Чечне;

– в 2005 году уволен из рядов Российской Армии в звании майора с должности старшего борттехника-инструктора.

Награждён орденом Мужества, медалями.

Май 2012 года,

Тула.

ВНУКАМ ЕСТЬ, ЧТО РАССКАЗАТЬ

Рябенко Евгений Владимирович,

родился 27.06.1959

в селе Краснолипье Репьевского района

Воронежской области.

– С чем сравнить? – На мой вопрос об ощущениях при пролетающем мимо ПЗРК и его самоликвидации всего в каких-то ста метрах от вертолёта подполковник Рябенко привёл неожиданную аналогию. – Представь: у тебя не раскрылся парашют, а запаска сработала перед самой землёй. Представил?

Попробовал представить – чай, у самого более ста прыжков – бр-р-р: аж, передёрнуло от такой перспективы.

– Вот-вот, внутри всё похолодело, разум возмущённый взбунтовался, а руки на автомате отвернули вертолёт в сторону от взорвавшегося ПЗРК. Хорошо – авианаводчик с земли сообщил об обстреле, к тому же шли на солнце, да и противоракетные тепловые ловушки пачками отстреливал оператор, остервенело вдавливая палец в кнопку. Синим стал палец от такой катавасии.

– Как стрес-то после такого снимали?

– Какой стрес? Загрузили новый боекомплект, заправились под завязку и вперёд… в атаку – поддерживать пехоту. Порой совершали до шести–восьми вылетов в день.

Мой визави абсолютно без бравады, буднично как-то рассказывает о своей работе военного лётчика: курсант Сызранского высшего вертолётного училища, командир Ми-24 в ДальВО и Афганистане, командир звена Ми-24 – повторно в Афганистане, Таджикистан, Северный Кавказ, Чехословакия, Тула (заместитель командира вертолётного полка) и… Сьерра-Леоне, страна в Западной Африке.

– Сбивать не сбивали, – продолжает вспоминать Евгений, – но не раз приводил вертолёт в дырках. Механики ставили заплаты и… покой нам только снился.

…У деревенского паренька с детства родной дядя-фронтовик являл собой пример беззаветного служения Родине. Именно поэтому у Евгения не было сомнений в выборе профессии после окончания школы – только военное училище. Почему – вертолётное? Он сам как-то и не задумывался над таким вопросом: главное, он – будущий военный лётчик, будущий офицер Советской Армии.

Окончив училище весной восьмидесятого года – на шесть месяцев раньше программы (Афганистан, понимаешь), – он с другими лётчиками учился летать под Благовещенском в гористой местности, отыскав на севере области подобие гор тысячеметровой высоты.

Затем – наземная и лётная подготовка в Кагане и Чирчике, где вся программа подчинялась полётам в пустыне и горах. И в составе эскадрильи в сентябре восемьдесят третьего на год – аэродром Кундуза на северо-востоке Афганистана: наземная подготовка, изучение по картам театра военных действий, постоянное участие в армейских и местных военных операциях и… орден Красной Звезды.

Пару–тройку лет – в Союзе, и в восемьдесят шестом опять в составе эскадрильи и опять на год, но уже командиром звена – на аэродром Баграма. Де жавю, одним словом. Вплоть – до ордена Красной Звезды, второго, естественно, и ордена «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени. И чуть больше – ответственности: бывало водил на задания всю эскадрилью. Всего за два Афганистана совершил более 900 боевых вылетов, налетав более 900 часов. Вот так – как-то.

За Таджикистан – орден «За вренные заслуги»; за Северный Кавказ – медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» 2-й степени с мечами.

– За Африку, – закругляет наш недолгий разговор Евгений, – ООНовская медаль. Там не воевали. Восемь месяцев вели только разведку. И вспоминали Афганистан, где жара под сорок пять переносилась намного легче, чем тридцать на побережье Атлантического океана.

– Есть, что внукам рассказать.

– А – то ж …

Июнь 2015 года,

Тула.

ЛЁТЧИК ПЕРВОГО КЛАССА

Санников Александр Алексеевич,

родился 01.04.1956

в Молотовской области.

– Года назад ездил в Караганду, – начал разговор при нашей первой встрече Александр Санников, лётчик 1-го класса, майор запаса, окончивший в этом городе среднюю школу и оттуда же поступивший в Саратовское высшее лётное училище. – И что поразило, всюду надписи на заборах, на домах, в других местах, шокирующие надписи: «Русские, не уезжайте: нам нужны рабы и проститутки». Вот так-то.

Я сам неоднократно в семидесятых годах находился в командировках в Караганде, в Казахстане и отношение казахов, которые составляли менее половины населения, к русским было более чем дружеское. Как быстро всё меняется в этом мире.

– Сейчас казахов в Казахстане почти девяносто процентов, а русские более-менее комфортно себя чувствуют только в военных городках. – Санников горестно вздыхает. – А сколько казахи территории Китаю отдали?

После окончания училища в 1977 году лётчик (пилотов на вертолётах тоже называют лётчиками) Санников исколесил – или излетал? – всю страну: от Дальнего Востока до Калининграда и не только страну: Эфиопия, Афганистан, Германия.

…В восьмидесятом году на вопрос командира полка о том, кто желает добровольно лететь в командировку в Афганистан, Санников не раздумывал ни секунды. Перед отлётом его вместе с другими лётчиками замполит полка инструктировал о правилах поведения в мусульманских странах. Во время инструктажа в комнату заглянул секретчик, который ошарашил известием, что Санников «по тревоге» убывают в Эфиопию. Через три дня он топтал землю «ридной» африканской страны. Столь неожиданный зигзаг в судьбе Санникова объяснялся просто: для Эфиопии отбирали три кандидатуры в течение года. По закону подлости – в данном конкретно случае с обратным знаком – один лётчик заболел, у второго родился ребёнок, третий чем-то проштрафился, а добровольцем в Афганистан оказался только один лётчик, которого и послали чуть дальше Афганистана и чуть в другую сторону.

– Не раз приходилось слышать, что эти эфиопы, почти что обезьяны, но эти так называемые «обезьяны», с которыми летал в Эфиопии, мало того, что разговаривали на двух своих наречиях, но великолепно говорили на французском, английском и русском языках. – Вспоминает Санников свою «эфиопскую юность». – Моя должность именовалась специалист при штурмане вертолётного полка. Нет, в боевых действиях мы не участвовали: долетали до фронта, советники высаживались из вертолётов и дальше эфиопы уже воевали сами.

…В Афганистане Санникову всё же пришлось побывать: в 1986–1987 годах он командовал отрядом из двадцати четырёх вертолётов в 5-м отдельном отряде спецназа.

– Ночью на двадцать третье февраля восемьдесят седьмого года, когда мы барражировали над аэродромом под Газни, – Александр рассказывает про Афганистан, – сбили моего ведомого. Я летел на 1800 метрах, а ведомый – на триста метров выше, на 2100. Один выстрел английской ракетой «Джавелин» и экипаж не сумел спастись на парашютах. Наши ловушки были бессильны против этих ракет, оснащённых тепловизорами. Но почему «духи» стреляли по верхнему вертолёту? До сих пор не понятно. Или другой случай. Перелетали в Хост, пустили на шевеление в кишлаке ракету, а через пять минут почувствовал запах пороха в кабине. Прилетели, осмотрели вертолёт, и аккурат на уровне моего правого плеча дырка от пули «Бура». Спичечный коробок выше и пуля бы пробила плексиглас кабины, а так попала в броню.

Мистика тоже присутствовала. В детстве в одном из журналов «Авиация и космонавтика» прочитал, что во время войны во Вьетнаме у вьетнамского лётчика при пуске ракета взорвалась прямо перед носом самолёта. На принятие решения у него практически совсем не было времени, и он на полной скорости врезался в эпицентр взрыва. И тем спасся. На одном задании в полусотни километрах от Газни выпускаю две ракеты по каравану. Вижу – одна ракета попала в цель, другая взрывается метрах в двухстах от вертолёта и… время будто остановилось: в голове вдруг появляется та статья про спасшегося невероятным способом вьетнамского лётчика. И я направляю вертолёт – думать о последствиях было некогда – прямо в центр взрыва. О случившемся, слыша при этом нехарактерное для нормального полёта посвистывание лопастей, докладываю на землю. На аэродроме по прилёту заменили все лопасти, посечённые до предела – как только на таких лопастях и долетел-то – и снова вертолёт готов к бою.

…Перед развалом Союза Санникову пришлось служить в Германии, на границе с ФРГ. С нашей, ГДРовской стороны по всей длине границы несли службу пограничники, а со стороны ФРГ через определённые интервалы были привязаны сторожевые собаки. И кормили их с вертолёта: раз в сутки летит вертолёт вдоль границы, и оттуда бросают корм собакам. Но раз чужой вертолёт летит вдоль границы, то поднимается и наш вертолёт. Так и летали они параллельными курсами.

– Много наших вертолётов тогда разбились. – Поясняет Санников. – Наши Ми-24 весят 12 тонн, а их вертолёты – 3–4 тонны. Они скорость сбавляют, и мы тоже пытаемся сбросить, но не у всех получалась грамотно это сделать, без ошибок. Хотя, вообще-то их лётчики – нормальные парни. Летишь бывало с ним в паре, а он показывает жестами, чтобы я выпустил шасси. Выпустишь два-три раза, а он смеётся, довольный такой показывает восхищение нашей техникой. – И неожиданно перейдя совсем на другую тему, Санников подводит черту под нашей первой встречей. – Сколько тогда из Германии вывезли машин – не сосчитать. Замполит полка купил «Запорожец», не поверишь, за одну марку. Немец подогнал машину к части и объявил цену – предлагали ему и десять, марок, и сто, он не соглашался, и только у замполита нашлась денежка в одну марку. Документы оформили, не отходя от «Запорожца».

Краткая биографическая справка.

Женат, имеет двух дочерей и двух внучек.

В Туле – с 1991 года.

Из рядов Российской Армии уволен в 1994 году.

Лётчик 1-го класса, лётчик-инструктор по всем видам подготовки по всем видам погоды, налетал более 2500 часов, имеет более 550 боевых вылетов.

Награждён орденом Красной Звезды, медалями.

Январь 2011 года,

Тула.

САМОЛЁТ НА ВЕРТОЛЁТ МАХНУЛ НЕ ГЛЯДЯ

Шангараев Марсель Саидович,

родился 19.11.1957

в городе Лениногорске

Татарской АССР.

Наверное, будучи лётчиком в системе ПВО и летая на истребителях-перехватчиках, Марсель Шангараев никогда бы не встречал Новый год рядом с экватором, в Анголе.

– Было дело: встречали Новый 1997 год в городке Уижи, на севере Анголы, где дислоцировались наши два вертолёта Ми-8, четыре экипажа и личный состав наземной службы. Всего тридцать человек. – Вспоминает Марсель. – Летали под флагом ОНН, перевозя всевозможные грузы: гуманитарную помощь, медикаменты, продукты; выполняли санитарные рейсы. Летали по сменам: неделя – работа; неделя – отдых. Обстреливали иногда. У моего напарника – тоже командира вертолёта – пуля однажды прошла между колен. Мне везло: ни разу не подстрелили: ни в Анголе, ни в Таджикистане, ни в Чечне, ни сейчас в Афганистане, где перевозили грузы для американцев.

Не попадали – да, но и по нему тоже стреляли и стреляли не из «пукалок», но, как и положено на войне,– из соответствующего оружия. Стреляли-то – ладно, обошлось…

– Только успели приземлиться после очередного полёта… – Марсель задумался. – Всё по порядку. 28 ноября подняли нас по тревоге на санитарный рейс. У мостостроителей из Украины какое-то страшное ЧП (как потом выяснилось, не такое и «страшное» – на перевале перевернулся грузовик, и шофёр сломал руку) и необходимо срочно эвакуировать пострадавших, может даже и груз «200». Летим в ночь, навстречу – мощнейший грозовой фронт. Не прорваться – однозначно; облетать – горючки не хватит. Принимаю решение: возвращаться обратно и утром следующего дня после грозы лететь выполнять задание. Возвращаемся домой, еле увернувшись от настигающего шквала, и только успели приземлиться, как у вертолёта отваливается хвост. Ёлы-палы. Ничего понять не можем. Или естественная усталость металла, усугубленная тропическим климатом и последней болтанкой перед грозовым фронтом, или необнаруженное повреждение от пули, или… Чего гадать? Обошлось и нормально: все живы-здоровы, а вертолёт другой пригнали…

Естественно, в Анголе Шангараев перевозил грузы, но в Таджикистане и Чечне – извините, настоящие боевые действия, со всяческими непрадсказуемостями и непредвиденностями.

– О них – в другой раз.

Краткая биографическая справка:

– 1975–1979 годы – учёба в Ставропольском высшем военном авиационном училище лётчиков и штурманов ПВО (лётное отделение, самолёт Су-15));

– 1979–1981 годы – служба в частях ПВО (самолёт Су-15);

– 1981 год – за один месяц переучился, сдав теорию и практику, на лётчика вертолёта Ми-8;

– 1981–1985 годы – служба на Севере, в Мурманской области;

– 1986–1990 годы – служба в Чехословакии;

– 1990–2008 годы – служба в Туле; командировки за это время:

– 1996–1997 годы (6 месяцев) – Ангола;

– Таджикистан – 2 раза (4 и 5 месяцев);

– Чечня – 5 раз по 3 месяца;

– 2008 год – уволен в запас в звании подполковника с должности начальника разведки вертолётного полка;

– с 2008 года – работа в компании «Вертикаль»:

– 2010 год – Афганистан, Кабул (3,5 месяца);

– лётчик 1-го класса награждён орденом Мужества (1995), медалью «За отвагу» (1994).

Май 2012 года,

Тула.

СУХАЯ ЦИФИРЬ

Эпов Юрий Николаевич,

родился 11.06.1952

в посёлке Даурия

Борзинского района

Читинской области.

Заострять или не заострять (почти по Шекспировскому Гамлету) внимание на суевериях лётчиков вообще, а в частности – военных лётчиков, ещё точнее – военных вертолётчиков?

Подумаешь – какое-то число «13». Мало ли что в Афганистане пробыл ровно тринадцать месяцев, мало ли что в Афганистан прибыл 13 июня 1981 года, а покинул страну ровно через год и один месяц 13 июля.

– Ты и не заостряй, – улыбается заслуженный военный лётчик Юрий Эпов. – Тринадцать и тринадцать – да, Бог с ним, с этим числом. Дело не в самих суевериях – дело, как к этим суевериям относиться.

Тогда – другие числа.

Пять – столько военных округов сменил за время службы от лейтенанта до полковника военный лётчик Юрий Эпов.

Из воспоминаний:

«...Забайкальский военный

« назад