Серёга Сидунов, сын военного лётчика, военные пути-дороги которого пролегали через всю страну в различных направлениях, рос отчаянным, драчливым пацаном. К поступлению в Уссурийское суворовское военное училище у него, наряду с незаурядными знаниями, имелся первый разряд по вольной борьбе и сломанный нос (в скобках, справедливости и правды ради, отметим, что нос ему сломали в одной из многочисленных драк). Этот злополучный перелом носа напрочь перечеркнул его мечту о поступлении после суворовского в лётное училище.

– Конечно, расстроился, – вспоминает Сергей. – Вначале не знал, в какое училище писать рапорт, но тут, как раз вышел на экраны фильм «В зоне особого внимания», и мои колебания сразу прекратились. Тем более что десант и самолёты – неразделимы. Из роты поступать в десантное училище подали рапорт двадцать восемь человек, а мест на нашу роту, как и на другие две роты, пришло только два. Командир роты перед строем объявляет, что одно место без всякого отбора и конкурса отдаётся суворовцу Сидунову. Не удивляйся: к тому времени, имея звание мастера спорта, я стал чемпионом Приморского края по вольной борьбе, да и по остальным видам спорта всегда был в призовой тройке.

Эта его спортивность оказала ему добрую услугу в выборе места службы.

Окончив в восемьдесят третьем году Рязанское десантное училище, гвардии лейтенант Сидунов распределяется в 137-й гвардейский парашютно-десантный ордена Красной Звезды полк, что в Рязани. Через месяц молодых лейтенантов собирают в Туле для сдачи всевозможных нормативов по боевой и политической подготовке, чтобы по их итогам наиболее целесообразнее распределить вновь прибывших молодых офицеров, согласно «купленным билетам». На гвардии лейтенанта Сидунова, победившего с большим отрывом не только по физической подготовке, но и по стрельбе, и по вождению боевых машин десанта, и по другим дисциплинам, «положил глаз» заместитель командира дивизии по воздушно-десантной службе гвардии полковник М. Волков, предлагая ему должность командира взвода в ОБДО (ОБДО – отдельный батальон десантного обеспечения: примеч. автора.). Сергей обещал подумать и, по приезду в Рязанский полк, посоветовался со старшими товарищами, которые, узнав о таком везении молодого лейтенанта, в один голос отвечали, что «неча, тут голову ломать: отдельная часть, огромная перспектива роста и т. д., и т.п. – соглашайся, дескать, не раздумывая». Но заместитель командира полка всё по той же, воздушно-десантной службе был диаметрально противоположного мнения, обещая Сергею квартиру через год. Сергей в очередной раз оказался на распутье, но через неделю его колебания нарушил приказа по дивизии о переводе в ОБДО.

Командир взвода, заместитель командира роты, командир роты, заместитель командира батальона и…

И 1992 года. Гвардии майор Сергей Сидунов оказывается в отряде десантников, направленных для спасения и вывоза Советского посольства из Кабула.

– Наш самолёт набирает скорость разбега, как резко отворачивает в сторону, и мы видим, что один самолёт подбит, объятый пламенем. – Сергей заново переживает те мгновения. – Наш Ил-76-ой останавливается, и мы с офицерами несёмся к подбитому самолёту, вытаскиваем из него раненых, в том числе и нашего командира тяжелораненого Сашку Матвиенко. Отправляем в Кабульский госпиталь, где его оперируют, а мы, погрузив остальных в наш самолёт, под ракетным обстрелом, перегруженные всё же благополучно взлетаем. И благополучно приземляемся в Ташкенте. Как сказали кадровики, меня и ещё кого-то из офицеров представили к «Герою России». Но в Москве думают иначе: офицеров наградить орденом «За личное мужество» (в 1992 году единственный боевой орден в России, которым награждали – Красное Знамя, Красная Звезда и другие боевые ордена наши правители не захотели больше видеть на груди военных: примеч. Сидунова.), а звание Героя присвоить рядовому или сержанту. Так Героем стал сержант Арефьев из Костромского полка, ничуть не умаляя его заслуг, всё же отмечу, что к спасению Матвиенко он не имел никакого отношения. Да, ладно, с этими наградами – мы тогда о них, по большому счёту и не думали. Как не думали и об оформлении справок и историй болезней по ранению и контузии.

А мне припоминается один совсем недавний разговор, свидетелем которого мне невольно пришлось быть, Сидунова с одним так называемым «орденоносцем».

К группе ветеранов подходит довольно молодой человек спортивного телосложения с «иконостасом», среди которого выделялись две Красные Звезды, во всю грудь. То да сё, откуда, мол, такие награды, и Сидунов, в гражданской одежде, не выделяясь от других, слышит в ответ, что одна Красная Звезда – за участие в спасении нашего посольства в Кабуле. Заинтересовавшись таким наглым враньём, Сергей спрашивает другого офицера, с кем он участвовал в той операции, помнит ли он этого «самозванца». Видя такое, наш лжегерой тихой сапой вдруг моментально «испарился» в неизвестном направлении.

– Нацепил «железки», – комментирует с негодованием гвардии подполковник запаса Сидунов, – а подумать мозгов не хватает, что рядом могут находиться участники того события. К тому же, я отмечал, что в девяносто втором был только один орден, которым награждали отличившихся. Папуасы, понимаешь…

Все помнят бросок наших десантников на Косово в 1995 году, но за год до этого марша, был совершён другой, не менее значимый, о котором широкой публике подробности были мало известны.

Из воспоминаний Сергея Сидунова.

«…Сербы блокировали Сараево, этот очаг мусульманства, перекрыли доставку продовольствия мятежникам, и американцы решили нанести ракетно-бомбовый удар по сербам. Об этом узнал Милошевич и через своего брата, в то время бывшего посла в России, попросил помощи у Ельцина.

В обратном направлении эта просьба обернулась категорическим приказом о совершении 800-километрового марша по серпантину февральских Альп одной из пяти наших десантных рот.

Собрал нас командир батальона и вызывает добровольцев – все потупили глаза долу. Кому охота переть незнамо куда, не зная обстановки и расклада сил. Из ротных: один племянник большого военного чина – особа неприкасаемая, три подполковника и майор Сидунов, оказавшийся так кстати самым добровольным добровольцем.

- На сборы – трое суток!

На мои возражения и стенания, что за такое время собрать личный состав роты в количестве 180 человек, разбросанный по блок-постам не на одном квадратном километре, собрать всю технику, а её ни много, ни мало 60 единиц, прибавь сюда – семь столовых: работы…Но вдруг поступает – не думай: «не отставить!» - поступает новая вводная: «доложить о готовности к маршу через сутки!» (!!!).

Через сутки рота рванула из Вуковар, что под Белградом на Сараево. Во время марша при жутчайшем гололёде в назначенный пункт прибыли минута в минуту, совершив по дороге одно маленькое «ЧП».

О «ЧП»: на «Сороке» («Сорока» - штабная машина на базе : примеч. Сидунова.) нахожусь впереди колонны, как вдруг докладывает один взводный, что переехали БМД местную легковушку и спрашивает меня, что ему делать. В ответ – всю лексику приводить не буду – запрашиваю о пострадавших. Взводный передаёт, что водитель убежал, а пассажиров в легковушке не было. Опять его обматерил, чтобы не отвлекал глупыми вопросами – двигаться дальше, что же ещё.

Добрались до Сараево, разместились рядом с позициями сербов. Осмотрелись, обосновались, через неделю у нас и баня появилась, но главное-то то, что америкосы испугались бомбить русских. То есть – нас.

За тот марш всех офицеров представили к ордену «За личное мужество», но так как в статуте этого ордена говорится, что им можно награждать только один раз, то меня наградили медалью «За отвагу», поскольку других орденов на то время, по моему, не было…».

– Ты видишь, дядь Коль (Сергей меня так называет со времени нашего знакомства в 1984 году: примеч. автора.), я ни на кого не в обиде. Жизнь всё расставила по своим местам. – Он впервые за время нашей беседы надолго задумался. – В принципе, и продолжает расставлять…

Апрель 2011 года,

Тула.

27 августа 2022 года

исполнилось бы 70 лет

афганцу

УВАРОВУ АЛЕКСАНДРУ ПАВЛОВИЧУ

(Из книги «Афганцы Тулы»)

А НУ–КА, ШАШКИ ПОД ВЫСЬ

Уваров Александр Павлович

родился 27.07.1952 –

умер 30.03.2016

в Туле.

– Палыч, – обращаюсь к гвардии подполковнику запаса Александру Павловичу Уварову (для меня – Сашка или Палыч: более десяти лет с ним вместе прослужили в штабе нашей Тульской 106-й воздушно-десантной дивизии), – с твоим характером, с твоим темпераментом с шашкой наголо водить войска в атаку, в штыковую, а ты подался в «химики». Поясни.

– После окончания школы в Новосибирске я решил стать моряком, но опоздал на пару часов. Команда без меня улетела во Владивосток, а мне военком предложил поступать в Саратовское высшее химическое училище, напутствуя словами: «У химиков самая лёгкая, самая бездельничья служба во всей Красной Армии – лежи на песочке, плюй в небо, грей пузо, ни о чём особенно не думай».

– Как я знаю, ты и грел трижды своё пузо на уборке урожая, на «целине» и несколько раз – обучая молодых солдат в «карантине», за что и получил свою первую награду: медаль «За боевые заслуги».

– Нет, формулировка гласила: «За успехи в боевой и политической подготовке».

– Орден «За службу Родине в Вооружённых Силах» 3-й степени ты получил…

– В 1985 году, через год после прибытия в Афганистан, в Баграм, в 345-й полк.

– Опять грел пузо?

– Ходил на боевые наравне со строевыми офицерами: сопровождение колонн, небольшой отдых, «зачистка» местности от «духов», небольшой отдых и далее – по спирали. Как-то в Чарикарской зелёнке в одном кишлаке, как доложила разведка, скопилось много боевиков. Пришли – никого. Заходим в их жилища и в каждом доме стоит что-то горячее: чайник там, кастрюля, чугунок, а людей – никого. Будто вымерли. Мы знали, что под каждым селением вырыты убежища, а входы в эти подземелья тщательно замаскированы. Найти – трудно. А здесь кто-то, случайно сдвинув с места неприметный плоский камень, обнаружил дыру в земле: кяриз – глубокий колодец. Я вначале сунулся, как ты заметил: «в силу своего характера», – в этот колодец. Хотел всё пощупать своими руками, сам всё обследовать. Но меня во время более опытные товарищи отговорили от этой авантюры. Соответственно, тогда-то и пригодились мои специфические знания по применению соответствующего оружия по выкуриванию паразитов из подземелий. Применили. Очень даже хорошо применили – восемнадцать дымовых столбов показалось над селением: столько было входов-выходов в это их подземное «духовское» укрытие.

– Орден Красной Звезды, афганский орден «За храбрость»…

– Воевали в горах. Хотя, Афганистан – практически, сплошные горы. Так вот, воевали в горах. Вдруг – взрывы. Крики раненых. Бегу, как только можно бежать в горах в броннике и с оружием под завязку. Бегу и левой ногой задеваю минную растяжку. Понимаю, что – всё, это конец, не край, а именно конец. Понимаю, а поделать уже ничего не могу. Какое там, к чёрту – мелькание в голове всей жизни. Ничего этого не было. Наступила полная опустошённость от бессилия что-либо предпринять, куда-то перепрятаться от этой растяжки. Всё! Раздалось шипение и в воздух полетели… сигнальные ракеты. Оказывается, мне повезло – зацепил растяжку сигнальных ракет. Вздохнул. И снова бегом к раненому – на мине подорвался прапорщик. Оказал первую помощь. Взвалил его на плечи и прямиком, не разбирая дороги, спотыкаясь на каждом шагу – вниз, с горы. Прапорщик остался жив, правда, ему пришлось ампутировать ногу в госпитале, но – жив, жив.

– Ты как-то обмолвился о маразме, о бардаке…

– Случилось это в ночь на первое января восемьдесят пятого года. Все отмечают, как и положено, Новый год. Вдруг приходит приказ: в четыре утра начать операцию по захвату противника в одном из кишлаков. Ну, не маразм ли это? Никакой необходимости начала этой операции в столь неподходящее время не было. Но приказ – есть приказ. Подходим к кишлаку – ни одного выстрела. Окружаем кишлак – ни одного выстрела. Захватываем около двухсот вооруженных до зубов «духов» – ни одного выстрела. Парадокс? Приводим пленных и приносим вагон и маленькую тележку трофейного оружия. И только тогда проясняется обстановка – захватили-то, оказывается, своих, не басмачей, а не успевших переодеться в военную форму, недавно перешедших на сторону революционной армии. Поэтому-то и не было выстрелов. А если бы там оказались настоящие «духи»? Полегло бы наших ребят не меряно: пошли-то на кишлак без налёта авиации, как положено, без массированного артналёта вслед за ракетно-бомбовым ударом. Пошли на авось – кто-то в верхах тоже, наверняка, очень сильно отмечал встречу этого Нового года. Ну, не бардак ли – это?

После двух лет Афганистана подполковник Уваров вновь в гуще событий, обрушившихся на нашу страну в конце восьмидесятых – начало девяностых: Баку, Тбилиси, ГКЧП, расстрел Белого Дома. И если за «наведение конституционного порядка» (обхохотаться можно от такой формулировки) в Закавказье Уварова награждают медалями «За отличие в охране общественного порядка» и «За отличие в воинской службе» 1-й и 2-й степени, то за несогласие с преступной политикой в 1993 году тогдашнего руководства страны, в частности Б. Ельцина, его увольняют из армии в 41 (сорок один) год. Не дав дослужить боевому офицеру, орденоносцу до сорока пяти лет четыре года. Хорошо ещё, что уволили, не отобрав правительственные награды, не лишив пенсии. За что, конкретно, уволили? Будучи ответственным офицером по дивизии, он, во время расстрела Ельцинской кликой Белого Дома, предлагает командованию дивизии поднять части по тревоге и идти на защиту Белого Дома, на защиту Конституции. Результат известен.

– Да, Палыч, тебе и сейчас явно не хватает команды: «Шашки под высь!»…

Август 2009 года,

Тула.

28 июля 2022 года

5 лет со дня смерти

афганца

ЛЕВЧЕНКО АЛЕКСАНДРА АЛЕКСАНДРОВИЧА

(Из книги «Афганцы Тулы»)

ПЯТАЯ НАГРАДА

Левченко Александр Александрович,

родился 20.07.1957 –

умер 28.07.2017

в Туле.

Листаю «Тульский биографический словарь». Три тома. Выпущенный Издательским Домом «Пересвет». Третий (надеюсь, не последний, не крайний) том увидел свет в 2003 году. Нахожу много знакомых имен.

Вот…

Милютин. Игорь Александрович. Герой России. Гвардии подполковник медицинской службы. Есть такая фамилия. Вместе служили. Когда до Героя ему оставалось каких-то лет семь-восемь. И неплохо служили…

Вот…

Поляков. Валерий Владимирович. Герой Советского Союза, Герой России. Космонавт. В конце семидесятых пересекались с ним по линии поисково-спасательной службы. С 65-летним юбилеем поздравлял его по телефону 27 апреля в 2007 году. Нескромный вопрос так ему и не задал. Для него, конечно, нескромный. «Почему ему, как дважды Герою, нет бронзового бюста на Родине? В Туле – городе, Почетным Гражданином которого он является; городе, где он родился, учился, – ему нет бюста?»…

Листаю словарь дальше.

Вот…

Ивасюк. Юрий Кириллович. Гвардии подполковник медицинской службы. Четырежды (!!!) орденоносец. Нет такой фамилии в словаре. И его, к сожалению, среди нас уже нет. Вечная ему память!..

Вот…

Левченко. Александр Александрович. Гвардии подполковник медицинской службы. Четырежды (!!!) орденоносец. Не строевой офицер, а врач, военный врач Воздушно-десантных войск. Нет такой фамилии в словаре…

Звоню ему домой. Договариваемся о встрече. Перед встречей захожу в медсанбат (сейчас он называется может и красиво, но не звучно, не гордо – Аэромобильный госпиталь». То ли – «Медсанбат»: как выстрел, как память о той, далекой, многими забытой и многими пытающимися вытравить ее из нашей памяти, Великой Войне и Великой Победе… нашей Победе), где когда-то с Сашкой Левченко вместе служили.

На втором этаже красивый стенд с красивыми цветными фотографиями ныне служащих и уволенных в запас. Лучшие из лучших? Нет, не поднимается рука написать даже «худшие из лучших» о некоторых из них… Но и здесь нет ни фамилии, ни фотографии ни Ивасюка, ни Левченко…

Ему и задаю в упор вопрос при встрече.

– Почему?..

Он смущенно улыбается.

– Ты же сам когда-то ходил в начальниках. – Отвечает уклончиво. – А пути начальства… неисповедимы. Да, не это, в конце концов, главное…

Так-то оно – так. Да, как-то – совсем не так. Не по-людски все это, несправедливо.

Хотя, где она сейчас – эта справедливость? И была ли она, по большому счету, когда-нибудь?

…В Афганистане он рвался на боевые. Сходил всего шесть раз. Его не пускали. Кто будет оперировать? Вместо тебя? Есть «боевики» – вот, пусть они и ходят, оказывают раненым первую помощь. Раз больше ничего не могут. Или не умеют. Или не хотят учиться и уметь оперировать. И Сан Саныч оперировал с утра до вечера. Иногда, и с вечера до утра. Два года оперировал. И по логике вещей, его, командира операционно-перевязочного взвода, формального ведущего хирурга медсанбата, должны были назначить командиром медицинской роты. Но … «Подсуетился» другой. Которого через полгода заменил следующий. Так и вернулся он в свой родной медсанбат в Тулу из Афганистана командиром ОПВ на должность… ординатора этого взвода. С понижением. Все места заняты. Согласно купленным билетам. Это потом он станет и командиром ОПВ и командиром медроты.

Из Афганистана Сан Саныч вернулся со своим первым орденом. Орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени. А должен был (не люблю эти сослагательные наклонения, но приходится пользоваться ими) привезти еще и Афганский орден, эквивалентный (во, как!) нашему ордену «Красного Знамени». Начальник медицинской службы дивизии заявлял ему об этом громогласно и прилюдно (кто за язык тянул?) И командир дивизии список награжденных утвердил с фамилией «Левченко». При награждении вместо его фамилии прозвучала, к удивлению всех, в том числе и комдива, фамилия… начальника медицинской службы дивизии. Ловкость рук и… зрители не аплодируют, хохочут…

Задаю очередной вопрос:

– Почему, хотя бы не для печати, не называешь фамилий? Фамилий этих «шурави».

– Зачем? Зачем ворошить всякое дерьмо из прошлого?

Не знаю. Может и не надо ворошить? А может и надо? Должна же Родина знать не только своих героев, но и негодяев? Или – нет? Но это – ему, Александру Левченко, решать. О своем прошлом.

…Второй орден – орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 2-й степени – Левченко получил за «войну» в Баку в 1990 году. Спустя три года после возвращения из-за Речки, будучи командиром медицинской роты.

Плюется он об этой «войне». Не война это. Дурдом. Не надо о ней.

Хотя хирургам и там хватало работы. А когда хирургам не хватает работы? Даже в мирное время?

…Третий орден. Орден «За личное мужество». А должен был бы быть (опять это – сослагательное наклонение; ну, никуда от него) орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 1-й степени. Статут трех степеней этого ордена приравнивался к статусу ордена Славы трех степеней (за ту, Великую Войну три ордена Славы получали и медики – восемнадцать человек!), приравнивался к статуту Золотой Звезды Героя. Но… Где справедливость?.. Не было в 1992 году орденов великой Державы. Державы не было. О какой справедливости тогда говорить?..

– За что орден?

– Не знаю, писали тогда газеты об этом. Не читал. Может, по телевизору что-то показывали. Не знаю.

…На трех «Ил-76» срочно вывозили наше посольство из Афганистана. В группе обеспечения (в группе охраны? в группе захвата?) находились и трое медиков во главе с подполковником Левченко.

Первый самолет загрузился посольскими. Разбег. Самолет в небе. Второй самолет, где находился и Сан Саныч, загрузился. Разбег. И… И начался ракетный обстрел. Подбит третий самолет. Из третьего самолета валит дым. Третий самолет горит. Раздаются крики раненых. Ракеты рвутся вокруг второго самолета. Который, разворачиваясь, успев затормозить в конце взлетной дорожки (не взлетев, естественно), направляется к третьему самолету. Кто «похитрее», «посмекалистее», кто бывал раньше под обстрелом (около десятка человек из группы обеспечения, но не врач!), разбежались по укрытиям. А пассажиры из третьего самолета вместе с экипажем в ураганном темпе перебазируются во второй самолет. И этот, второй «Ил-76», перегруженный сверх всяких норм, нормативов и регламентов, под продолжающейся ракетный удар, начинает новый разбег. Кто был в Кабуле, знает, как там трудно осуществлять воздушные маневры при взлете, тем более перегруженному самолету, тем более с пробитыми шасси, тем более посреди разрывов ракет. Но взлетели.

– Не было в моей жизни еще такого обстрела: ни в Афгане, ни потом, в Чечне. Земля горела. С полсотни, не менее, ракет по нас выпустили.

– А как же те «герои», что попрятались в щели? И остались там?

– За ними должны были вылетать на следующее утро. Мы сидели в самолете. Врачи не только с медукладкой, но как и все, вооруженные до зубов… мудрости. Но не взлетели. Наш посол, который остался в Афганистане, на вертолете перебросил их до нашего ближайшего аэродрома.

…Четвертый орден. Орден «За военные заслуги» Левченко получил за боевые действия в Чечне в 1995 году. Вот что о нем написал корреспондент В. Павлюткин в газете «Красная Звезда» от 11 апреля 1995 года, отрывок откуда здесь и привожу.

«…Всякое бывало. Иной раз оперировали по двадцать часов в сутки. На сон оставалось два-три часа. Выходишь из операционной палатки – ноги подкашиваются, не держат. Однажды приняли за день сорок раненых. Было и такое: три ночи подряд обстреливали нас реактивными снарядами, рядом рвались. Но – обошлось. Вообще-то, при возможности старались оперировать в подвалах. Или в ямах – сами их и копали. Вот, – показывает огрубевшие, с желтоватыми мозолями ладони, – до сих пор остались…

Признаться, я опешил. Хирург, чьи руки должны быть чуткими, как у музыканта, – и с лопатой? Словно прочитав эти мысли, Сан Саныч пояснил:

– Руки, конечно, грубели, только выбирать не приходилось. Если я на ночь в землю не зароюсь, а останусь, скажем, в машине и меня снарядом накроет, – что, для раненых это будет лучше? А сами они себе – много ли накопают? Тут субординация простая: живой-здоровый – хватай лопату. Дудаевцы расслабляться не давали, лупили за милую душу…»

…Уволился Левченко из Российской (и из Советской!) Армии в 2000 году.

– А Югославия?

– Югославия? – Он заразительно смеется. – За все мытарства, за всю несправедливость.

– Все-таки «несправедливость»?...

– Ладно, не придирайся. Югославия – это год… курортно-санаторного сезона. Можешь написать, если, конечно, напечатают, что это как очередная награда. Как пятый орден.

– Да…а…а…

Февраль 2009 года,

Тула.

« назад