Родился 10.09.1964 в деревне Любимовка Куркинского района Тульской области – умер 09.12.1983 от ран в Афганистане, похоронен на кладбище деревни Владимирское Куркинского района.

В Афганистане с декабря 1982 года – рядовой, водитель-гранатомётчик в/ч пп 71176.

Награждён орденом Красной Звезды (посмертно).

В Куркинской средней школе, где в старших классах учился Александр, создан, посвящённый ему, уголок памяти.

19 сентября 2024 года

40 лет со дня гибели

афганца

ПОТАПОВА ВЛАДИМИРА АНАТОЛЬЕВИЧА

Родился 04.03.1961 в городе донском Тулской области – погиб 19.09.1984 в Афганистане, похоронен на Никольском кладбище города Донского.

В Афганистане с 20.05.1983 – радиотелеграфист в/ч пп 44633.

Награждён двумя орденами Красной Звезды (вторым – посмертно).

Из набора плакатов «Эту память у нас никому не отнять…».

«Он был лучшим спортсменом школы, на стометровке не знал равных. В эстафете его всегда ставили на самый ответственный этап – и он никогда не подводил. Был и лучшим чтецом, особенно любил 9 Мая читать у Вечного огня. Но больше всего Володя любил землю. Однажды на перемене выбежал на пришкольный участок, поднял комок земли, размял в ладонях... В класс вернулся за пятнадцать минут до конца урока. В дверях виновато произнёс: «Сеять пора... Земля преет».

Наверное, тот случай и определил его выбор. После школы Владимир поступил в Рязанский сельскохозяйственный институт. Окончив, успел поработать два с половиной месяца агрономом в колхозе имени Советско-Чехословацкой дружбы Узловского района. В военкомате дали отсрочку, чтобы провёл сев. Убирали урожай уже без него.

После «учебки» рядовой Потапов добровольно вызвался служить в Афганистане. Участвовал в 37 боевых операциях, лично уничтожил 32 мятежника.

Свой первый подвиг, за который он получил орден Красной Звезды, Владимир совершил 12 марта 1984 года. Тогда группа разведчиков сорвала замысел душманов уничтожить автоколонну наших войск и прервать сообщение между важными экономическими центрами Афганистана. В том четырёхчасовом бою рядовой Потапов был ранен и контужен. Не сразу восстановился слух, пришлось заново учиться ходить. Когда вернулся из госпиталя в часть, раны в нездоровом афганском климате ещё долго не заживали.

Кажется, он предвидел свою судьбу. 17 мая написал любимой девушке: «Здесь такие условия, от которых невольно становишься лучше. Я ясно осознаю, что суме. Умереть достойно. Я уже не боюсь смерти...».

А смерть настигла его за неделю до возвращения домой, когда уже был подписан приказ о его увольнении. Вертолёт, в котором рядовой Потапов летел на боевое задание, был сбит. Экипаж занял круговую оборону. Владимир первым заметил приближающихся бандитов и огнём из автомата скосил семерых. Он сражался до последнего патрона, до последней гранаты...

В средней школе № 12 города Донского, где Владимир учился, создан уголок его памяти. Самый крупный экспонат – парадный мундир десантника, в котором герой собирался щеголять, вернувшись «на гражданку». Бывшая Театральная улица в Донском носит имя Владимира Потапова».

23 сентября 2023 года

исполнилось бы 60 лет

афганцу

НИКОНОВУ ГЕРМАНУ ВЯЧЕСЛАВОВИЧУ

Родился 23.09.1964 в Донском Тульской области – погиб 11.03.1985 в Афганистане, похоронен на Никольском кладбище Донского.

Окончил восемь классов и Донское техническое училище № 5 по специальности «токарь».

В Афганистане с 25.12.1983: рядовой, пулемётчик в/ч пп 44585.

11.03.1985 Никонов в составе колонны следовал на машине с боеприпасами по горной дороге. Случайный толчок – и взрыв: сдетонировали боеприпасы.

24 сентября 2024 года

40 лет со дня гибели

афганца

МОРОЗОВА ЕВГЕНИЯ НИКОЛАЕВИЧА

Родился 25.09.1965 в селе Курья Куркинского района Тульской области – погиб 24.09.1984 в Афганистане, похоронен на кладбище города Липки Куркинского района.

В Афганистане с декабря 1983 года: рядовой, командир миномётного расчёта отдельной гвардейской десантно-штурмовой бригады в/ч пп 44585.

Награждён орденом Красной Звезды (посмертно).

25 сентября 2024 года

5 лет со дня смерти

афганца

ЯНОВА НИКОЛАЯ ФЁДОРОВИЧА

Из книги Н. МАКАРОВА

«Гвардейцы 106-й воздушно-десантной Тульской»

ОСТАНЬСЯ МЫ В АФГАНИСТАНЕ

Янов Николай Фёдорович,

родился 19.11.1945

в селе Дульдурга

Читинской области –

умер 25.09.2019

в Туле.

Я долго уговаривал Фёдоровича (так привык к нему обращаться ещё с 1972 года, когда пришёл молодым лейтенантом в 1-й батальон 51-го полка, где заместителем командира 2-й роты служил гвардии старший лейтенант Янов) на интервью для этого альбома.

– Сколько обо мне не писали, – отнекивался Янов, – всегда, что-нибудь да исказят, что-то обязательно напишут неправильно.

В конце концов, он поддался на мои уговоры, обговорив заранее, что всё сказанное им без изменений будет написано и напечатано. На том и сошлись.

В десантные войска у Николая, потомственного забайкальского казака, путь напоминал трассу гигантского слалома. Его родной дед сражался в рядах Красной Армии, где и сложил в боях Гражданской свою буйную голову.

Родной брат деда наоборот – сражался за Белых, и, хотя тоже сложил не менее буйную голову, его семья подверглась репрессиям со стороны победивших большевиков и была сослана из Забайкалья в Томск. В Томске его двоюродная сестра успешно обучалась в политехническом институте. А Николай в это время переехал в Дарасун, курортную жемчужину Забайкалья, где мать устроилась на работу медсестрой

– От отца уехали потому, – пояснят Янов, – что он, вернувшись с Войны и будучи участковым на два десятка сёл и деревень, везде имел по «жене» – мужики-то, сам понимаешь, в то время были нарасхват. На что мать была категорически не согласна.

После окончания института сестру и её мужа направляют в Тулу, в конструкторское бюро Шипунова, в то время, располагавшееся на Комбайновом заводе. На этот завод в 1961 году и устроился Николай вначале учеником токаря, а затем и рабочим-токарем. Не отходя от кассы, то есть от токарного станка, окончил вечернюю среднюю школу, попутно выполнив 1-й спортивный разряд по тяжёлой атлетике. Тут и подкрался незаметно призыв в Армию – три года службы в танковых войсках или четыре года в подводниках. Альтернативы, казалось, и не существовало.

– Мне ужасно хотелось учиться – в военкомате как раз шёл отбор для поступления в Рязанское десантное училище. Тем более, наблюдая, как над заводом снижаются по глиссаде Ан-двенадцатые и, встречая на улицах города десантников, сам мечтал носить голубой берет и десантную тельняшку.

Из Тулы в училище поехали поступать сорок человек, но поступил только один – призывник Янов. На зачёте по физической подготовке он, «не глядя», на одном дыхании продемонстрировал почти полсотни подъём переворотом. После чего вступительные экзамены сдавал чисто символически.

От командира взвода до старшего помощника начальника оперативного отдела штаба дивизии (106-ой гвардейской воздушно-десантной Красно – знамённой ордена Кутузова 2-й степени дивизии), от гвардии лейтенанта до гвардии подполковника путь Николая растянулся с 1961 до 1987 года. С августа 1988 года до 15 февраля 1989 года – Афганистан, старший помощник начальника оперативного отдела штаба Витебской дивизии.

– В последние месяцы пребывания в Афганистане мы почти не вели боевых действий, – рассказывает Янов, – война никому не была нужна: ни нам, ни афганцам. У нас с афганцами был заключён устный нейтралитет: мы не стреляем и не бросаем гранаты в них и они в ответ только наблюдают за нашими передвижениями. Все устали от этой войны. Всех устраивало такое положение вещей. Тем более что в каждом их кишлаке у нас имелся свой «засланный казачок». На господствующих высотах и по всем дорогам стояли наши заставы и блок-посты – не то, что караван с наркотой, мышь мимо нас без чреватых для себя последствий не могла проскочить.

Да, по большому счёту, к концу войны караваны с «дурью» почти и не ходили, вернее, совсем не ходили, по крайней мере, в зоне нашей ответственности: в основном, с бытовой техникой и дорогой мануфактурой.

...В одно своё ночное дежурство во время проведения операции «Магистраль» под Хостом в начале 1988 года Янов вдруг слышит стрельбу наших гаубиц и почти тут же матерными словами взрывается радиостанция. Он, послав разведчиков разузнать, что и как, будит командира дивизии генерал-майора Грачёва. По прибытии разведки с «красненьким» – так называли десантники личный состав 40-й армии – капитаном, вырисовывается весьма и весьма неприглядная картина. Вчера десантура заняла очередную высоту, а карта, на которой были указаны цели (в том числе и та высота) для стрельбы армейской артиллерии, оказалась подовчерашней. Результат плачевный для наших десантников. Не подоспей вовремя и не схвати офицеры штаба дивизии за руки Грачёва, тот на месте расстрелял бы армейского капитана-артиллериста. Вот так-то.

Или другой случай. Янов возглавляет колонну техники, выдвигающуюся на базу. С первой БМД пускает трассер вправо вверх, с задней БМД – трассер влево вверх: знак для «духов» – движется десант, десант, с которым у «духов» перемирие. А впереди вдруг завязывается нешуточный бой. И перед взором десантников открывается кровавая картина: встречная колонна «красненьких» в пух и прах разгромлена «духами». Под огнём Янов со своими бойцами вытаскивает из раскорёженных машин раненых и трупы. А ларчик просто открывался: личный состав этой самой злополучной колонны, разгрузившись в положенном месте, возвращался порожняком обратно и от нечего делать все, кому не лень, в открытые окна кабин стреляли по жилищам местного населения, подкрепляя стрельбу взрывами гранат. За что и… «получил, фашист» гранату.

Гвардии подполковник Янов за этот бой был награждён орденом Красной Звезды.

– Первый орден, – смеётся Николай, отвечая на мой вопрос, – получил «За службу в модуле» (так шутливо называли в Афганистане орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени: прим. автора).

Следом Янов выдаёт шокирующую на первый взгляд фразу:

– Может быть, и Союз не рухнул бы, останься мы тогда в Афганистане.

Помолчали, вздыхая, думая каждый о чём-то своём, переваривая сказанное и услышанное…

Уволился Янов из рядов Советской Армии в 1991 году, до этого проработав старшим преподавателем на военной кафедре Тульского педагогического института имени Толстого.

Ноябрь 2010 года,

Тула.

ВОСПОМИНАНИЯ И РАЗМЫШЛЕНИЯ НИКОЛАЯ ЯНОВА

Прочитав в книге «Афганцы Тулы» о себе, Янов выразил недовольство публикацией (хорошо – словами, а не занесением недовольства в грудную клетку автора). Дескать, написанное не соответствует действительности, то есть, не соответствует его рассказу.

На мои возражения о том, что всё написано с его слов только с авторской импровизацией, Янова не убедили. Каждый оставался при своём мнении до тех пор, пока автор не предложил компромисс: пусть недовольный Янов сам напишет для второй (то есть, для этой книги) свои воспоминания о войне в Афганистане, своё видение результатов той войны.

На том и порешили.

Вначале – отрывки из интервью гвардии полковника в отставке Николая Янова газете «Десантники России» (№ 6 (10) от 20.04.2009).

«...Сказать честно, память об Афганистане навевает самые противоречивые воспоминания: горечь потерь, гордость за наших офицеров и солдат, с честью выполнивших долг, гордость за Советскую Державу. Мы там, в Афганистане, победили, а вывод войск был абсурдом – из Афганистана уходила победившая в войне Армия. К концу войны наши боевые потери стали минимальными. Были несчастные случаи, потери от болезней, неосторожное обращение с оружием. Короче, всё то, чем грешила и грешит армия на большой земле, но – ещё раз повторяю – боевые потери были сведены до минимума.

Среди мирных жителей небезуспешно трудились наши отряды агитпропаганды. Командиром одного такого отряда в 103-й вдд был гвардии майор Сергей Колегай – первый председатель Правления ТО СВА, созданного в Тульской области в 1997 году. Советские офицеры и солдаты, практически без оружия, разъезжали по «душманским» аулам и раздавали продукты, медикаменты, предметы первой необходимости; с ними вместе выезжали и трудились врачи, психологи, другие специалисты. И отношение коренных жителей к нам на глазах менялось. И тут, в январе 1989 года грянул приказ на выход...

В феврале погода в Кабуле напоминает российскую глубокую осень: периодически выпадающий снег тут же превращается в слякотную жижу, цепко держащую сапоги и колёса машин. Но настроение приподнятое – война, которую мы вели почти десять лет, подходит к своему завершению, и мы считаем часы до вывода.

К началу февраля 1989 года с территории Афганистана были выведены почти все части и соединения 40-й армии, за исключением блок-постов стоящих на охране четырёхсот километров дороги, идущей от Кабула на север, через горные хребты Гиндукуша, до Хайратона – перевалочной базы советских войск на границе с Узбекистаном.

...Управление частями 103-й вдд, движущимися по дороге к границе, и связь с 40-й армией осуществлялась со стационарного центра боевого управления (ЦБУ), на котором я постоянно находился после убытия с главными силами штаба дивизии.

В моём подчинении оставались офицеры разведки, артиллерии и связи. Мы ждали приказ на совершение марша.

Горные перевалы в это время становятся непроходимыми из-за большого количества снега. Вероятность нападения противника значительно уменьшалась.

Исходя из характера и масштабов целей, для их уничтожения привлекались штурмовая авиация и боевые вертолёты. Для связи с авиацией на нашем ЦБУ находился авианаводчик со средствами связи. Сведения о результатах наносимых огневых ударов мы получали от наших разведывательных групп или через осведомителей, завербованных из местного населения.

Одновременно с началом нашего выхода в ночь с 5 на 6 февраля, на аэродроме Кабула и сторожевых заставах вокруг него оставался только 3 пдб 357-го пдп. В расположение 14-го военного городка были допущены подразделения «зелёных», т. е. вооружённые силы Афганской армии (их на картах отмечали зелёным цветом). Солдаты из «зелёных» начали бегать как муравьи по городку и растаскивать из казарм кровати, постельные принадлежности, кондиционеры; из столовых – посуду и другую утварь; всё, что можно было утащить. При этом беспорядочно стреляли из стрелкового оружия. Поэтому мне со связистами пришлось выезжать из городка в готовности отразить нападение. Во всех городках после ухода Советских войск были оставлены и переданы подразделениям Афганской армии все объекты, включая щитовые казармы и вспомогательные помещения.

После встречи в районе «Тёплого Стана» (так назывался район в северной части Кабула) с главными силами 357-го пдп – последней войсковой части, ушедшей из Кабула по дороге на север к границе, – я приступил к выполнению обязанностей начальника штаба сил тылового прикрытия. В состав этой тыловой группы входили подразделения разведки, сапёров, химиков, авиационных и артиллерийских наводчиков, технического замыкания. По ходу движения мы снимали сторожевые заставы и отправляли их впереди себя по принципу «снятия чулка». В замыкающей колонне следовал и основной КП 103-й вдд во главе с командиром дивизии гвардии полковником Бочаровым Евгением Михайловичем.

Путь до въезда на серпантин перед перевалом Саланг – около 100 километров – преодолели за светлое время суток. Техника была подготовлена хорошо, и остановок по техническим причинам не было. Останавливались только для пропуска вперёд подразделений 40-й армии, снимавшихся со сторожевых застав, стоящих вдоль дороги. Их место занимали «зелёные», но на многих заставах уже стояли бородачи с оружием в национальной одежде: чалма, длинная, до колен, рубаха, шаровары, подвязанные шнурком, русские галоши на босу ногу и накидка, обёрнутая вокруг тела. В разговоре с нами они сожалели о том, что мы уходим и им придётся вновь осваивать забытый за время войны труд; что не смогут больше зарабатывать на убитых «шурави», подбитых танках, сожженных машинах, сбитых самолётах и вертолётах, чтобы кормить свои многодетные семьи. Они так и кричали нам вслед: «Шурави! Вы зря уходите...

Теперь нам придётся пахать землю...». При этом «приветливо» махали автоматами. Нам тоже было грустно и тяжело смотреть на остающиеся валяться вдоль дороги остовы сгоревшей и подбитой нашей техники.

На перевале, на высоте 4910 метров, разыгралась настоящая февральская вьюга. Тяжелогружёные автомобили с прицепами не могли преодолевать гололёд, и их приходилось тащить танками, БТР-ами, бульдозерами на противоположную сторону туннеля, где в это время светило солнце и был полный штиль.

К полудню, когда КП дивизии преодолел туннель, перед входом в него, впереди нашего арьергарда и технического замыкания, стояла колонна 357-го пдп. Неожиданно сзади колонны я увидел вначале небольшое облачко снежной пыли и услышал лёгкий шелест. Соскользнув с противолавинного козырька над верхним дорожным ярусом, лавина на глазах превращалась в огромный поток, перепрыгивая как по ступенькам с одного витка дороги на другой. Когда секунд через тридцать всё закончилось, я увидел, что метрах в ста впереди и выше места, где я находился, образовалась прореха в колонне машин, а ниже под обрывом валяются два грузовых КАМАЗа и один УРАЛ, разбросанное имущество из этих машин, также услышал крики людей о помощи.

Все мы, кто находился вблизи, бросились вниз и стали разгребать снег и вытаскивать людей, сметённых лавиной. Всего откопали пять человек. Трое из них отделались лёгкими травмами, а двоих спасти не удалось – они были придавлены автомобилями и задохнулись. Искорёженные машины пришлось бросить на месте падения. Боевые машины и автотранспорт, попавший под лавину, выковыривали из спресованного снега вручную ломами и сапёрными лопатами.

Форсирование перевала продолжалось всю ночь и весь следующий день. Трудности в преодолении перевалов зимой коснулись нас так же, как и душманов. Разница была лишь в том, что «духи» могли ждать до весны, а нам нужно было двигаться домой, даже с потерями.

В дальнейшем марш проходил без особых осложнений, с остановками на ночёвки и для заправки техники. Хронология тех событий представляется такой.

Вечером 8 февраля колонна арьергарда и технического замыкания прибыла в Пули-Хумри, где заканчивался первый этап марша.

В середине дня 9 февраля с Саланга подошли подразделения 345-го опдп после передачи перевала под охрану «зелёным».

10 февраля с утра начался второй этап марша с одной ночёвкой в районе между населёнными пунктами Айбак и Ташкурган.

11 февраля в 10:00 начался вывод прославленного 345-го опдп, в строю которого находились и мои сослуживцы по Союзу и Афганистану: Гена Миско, Женя Коновалов, два Владимира – Иванов и Бурцев. На броне с полком было вывезено и тело последнего убитого в этой войне солдата – гвардии рядового Ляховича Игоря Альбертовича.

И вот, в 10:30 13 февраля 1989 года последняя колонна Советских войск начала движение к мосту через Аму-Дарью.

Я ехал в этой колонне на радийном БТРе последним, и ровно в 10:30 доложил по радио командиру дивизии, что граница пройдена, отстающих нет.

Встречающих на нашей стороне в этот раз было мало, многие стояли с плакатами, на которых были написаны фамилии солдат и наклеены их фотографии.

За свою работу по обеспечению выхода с территории РА подразделений ОКСВА я был награждён орденом «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени...

...После передачи сторожевых застав аэродрома Кабула «зелёным» в ночь с 14 на 15 февраля 1989 года по решению главного военного советника генерала Варенникова взлёт военно-транспортных самолётов с личным составом 3 пдб 357-го пдп на борту производился не как обычно, «один за одним», а с потушенными бортовыми огнями и разным курсом взлёта, что сопрягалось с большими сложностями, и требовало от лётчиков высочайшего мастерства. Эти предосторожности оказались не напрасными: темнота и эхо от работающих турбин затрудняли определение местонахождения самолётов на поле аэродрома для целившихся в них моджахедов. При взлёте второго самолёта противоположным курсом он был обстрелян из крупнокалиберного пулемёта со стороны сторожевой заставы, оставленной «зелёным», но... по курсу первого взлетевшего самолёта. Третий борт, взлетевший по курсу первого самолёта, обстрелу не подвергался. Благодаря мудрому решению генерала Варенникова была сохранена жизнь почти трёхсот человек...

...15 февраля командующий 40-й армией генерал-лейтенант Борис Громов прошёл пешком под прикрытием разведбата 201-й мсд по Термезскому мосту через Государственную границу на территорию СССР и объявил, что соединения и части ОКСВА выведены полностью и сзади него не осталось ни одного солдата.

Позже мы узнали, что те триста человек, зачисленные нашей пропагандой пропавшими без вести, как дезертиры, перебежчики, добровольно сдавшиеся в плен – это тоже наши солдаты, дети, мужья, отцы, как и те четырнадцать с половиной тысяч отдавших свои жизни по приказу Советского руководства за чужую революцию...

Размышления гвардии полковника в отставке Николая Янова о войне в Афганистане:

– Ввод ОКСВ в ДРА в 1979 году, в целях спасения марионеточных режимов правления, был неоправданным (примеры: Эфиопия, Ангола и др.). Ввод войск с точки зрения обеспечения военной безопасности на южных границах СССР, был в то время необходимым и подготовленным.

Доказательством этого, по моему мнению, как офицера штаба, является проверка возможностей ВТА ВС СССР по переброске в Забайкалье 106-й гв. вдд со всеми материальными средствами и вооружением в марте 1979 года. Я тогда участвовал в планировании десантирования 51-го гв. пдп, будучи заместителем начальника штаба полка.

– Вывод войск из РА в феврале 1989 года в полном составе, когда были решены почти все вопросы безопасности пребывания, обеспечены возможность и способность полностью контролировать территорию и не допускать нападения каких-либо значительных сил, противодействующих существующему режиму власти, был неадекватный потерям личного состава (особенно, в первые годы), вооружения и боевой техники, затраченным материальным средствам и гуманитарным вложениям в эту кампанию за десять лет.

– Вывод войск не был оправдан ещё и тем, что к середине 1988 года под контролем частей и подразделений ОКСВ, находились почти 100 % городов и крупных населённых пунктов, дорог, горных проходов и перевалов, которые были опоясаны сетью сторожевых застав, в том числе – горных, имеющих на вооружении танки, артиллерию и миномёты, крупнокалиберные пулемёты, АГС, ПТУРы, приборы оптического наблюдения, надёжные средства связи.

На всех заставах и в щитовых казармах был налажен благоустроенный быт для несения боевого дежурства и отдыха личного состава. Подразделения, не занятые на боевом дежурстве, занимались боевой подготовкой. К тому времени крупные боевые операции уже не проводились.

Мелкие группы душманов, караваны с оружием и контрабандным товаром уничтожались или захватывались на путях движения. Управление действиями засад и развед-диверсионных групп в засадах осуществлялись с ЦБУ (Центра боевого управления) 40-й армии, 103-й гв. вдд, 345-го гв. опдп и других частей и подразделений.

Боевые потери в это время были единичными и квалифицировались, как ЧП, с производством тщательного служебного расследования.

Для защиты объектов, населённых пунктов и территорий, не имеющих стратегического значения, привлекались подразделения «зелёных» (ВС РА) и «Царандоя» (МВД РА). Готовили и обучали их советские военные советники (мушаверы). Одним из них был туляк гвардии полковник Виктор Мордвинцев (ныне – умерший после болезни).

Существовало негласное соглашение о взаимном ненападении с лидерами основных вооружённых группировок моджахедов Ахмед Шахом Масудом, Гульбеддином Хекматиаром, генералом Дустумом.

Продолжалось оказание большой гуманитарной помощи, в том числе – гражданскими специалистами, которые строили различные объекты, работали во многих сферах жизнедеятельности страны.

– По мнению профессора Гарвардского университета (США) Марка Крамера, если бы не мощная военная помощь, оказанная афганским моджахедам США, Саудовской Аравией, Китаем и Пакистаном, советские войска без особого труда решили бы с самого начала свою задачу. Как писал учёный, умелое сочетание тактики выжженной земли, вертолётных ударов и действий небольших групп специального назначения (это именно то, что не хватало американцам во Вьетнаме) привело к огромным потерям среди моджахедов и вынудило их полностью покинуть ряд провинций.

С середины 1980-х годов «партизаны» не захватили ни одного крупного объекта, занятого Советской Армией; им не удалось помешать развёртыванию и перемещению крупных армейских группировок. По этой причине Крамер называл решение М. Горбачёва о выводе войск из Афганистана данью политической конъюктуре, уступкой, сделанной ради улучшений отношений с США.

– Для того, чтобы иметь военно-политическое влияние на расстановку сил в Центральной Азии, необходимо было, по моему мнению, как минимум, оставить после вывода ОКСВ, на территории РА две военные базы, оснащённые самыми боеспособными силами и средствами на правах аренды на аэродроме Баграма – 345 гв. опдп, на аэродроме Кандагара – 103 гв. вдд, усиленные фронтовой и армейской авиацией и армейской артиллерией.

– Необходимо было продолжать оказывать военную и гуманитарную помощь РА и влиять на замену марионеточного правительства Наджибуллы, на реально демократическое правительство с участием представителей крупных оппозиционных вооружённых группировок, вплоть, до зарождающегося движения «Талибан», являющегося ярым противником производства и распространения в то время наркотиков на территории и за пределами страны.

Продолжение воспоминаний гвардии полковника в отставке Николая Янова:

«...Последняя масштабная боевая операция по разблокированию города Хост на юго-восточной границе с Пакистаном проводилась с ноября 1987 года до середины января 1988 года, когда началась подготовка и выход из РА основных частей 40-й армии.

В течение 1988 года проводились отдельные развед-диверсионные и засадные действия силами мелких разведгрупп на путях движения караванов с оружием и товарами со стороны границы с Пакистаном; а также – силами сторожевых застав, расположенных вокруг Кабула и других крупных населённых пунктов по недопущению их обстрелов моджахедами реактивными снарядами и из других видов оружия.

В ходе проведения операции «Магистраль», участником которой мне довелось быть (первый орден – Красной Звезды), запомнился трагический случай, когда в одну из ночей на КНП дивизии поступил доклад с одной из высот в районе перевала Сатау-Кандав, занятую накануне вечером подразделениями 350-го гв. пдп. Командир полка подполковник Александр Попов (ранее служивший командиром 3 пдб 51 гв. пдп) доложил, что от одиночного артиллерийского снаряда на КП полка погибла группа артнаводчиков артиллерийского полка 103-й гв. вдд в составе трёх человек, расположившихся на ночной отдых.

О случившемся я сразу доложил командиру дивизии генералу П. С. Гра-чёву, который тут же приказал начальнику разведки дивизии подполковнику Сергею Шевбунову разобраться, какие артиллерийские батареи 40-й армии вели огонь по высоте этой ночью.

Через тридцать минут на КП был доставлен командир 122-мм артил - лерийской батареи Д-30, на карте которого были обозначены беспокоящие огни по высотам. Этот командир не получил новых данных от своего начальника штаба артиллерии и приказа о прекращении огня, в связи с занятием высоты нашими подразделениями.

Наши офицеры, находившиеся в это время на КНП дивизии, вынуждены были, практически физически, воспрепятствовать П. С. Грачёву, который в ярости хотел застрелить из личного пистолета незадачливого (мягко говоря) командира батареи. Все были просто в шоке от такого «взаимодействия» и безответственности командования и ответственных офицеров штаба 40-й армии.

После этой операции мне пришлось в течение 1988 года мотаться – летать и ездить – с проверками по частям и сторожевым заставам вместе с вновь назначенным командиром дивизии гвардии полковником Е. М. Бочаровым, после убытия П. С. Грачёва на учёбу в Академию Генерального штаба.

Краткая биографическая справка:

– в Туле с 1961 года: токарь на комбайновом заводе;

– 1964 год – окончание средней школы рабочей молодёжи;

– 1968 год – окончание Рязанского высшего воздушно-десантного училища, в 1980 году – Высших офицерских курсов «Выстрел» при Военной академии имени М. В. Фрунзе;

– в 106-й гвардейской воздушно-десантной Краснознамённой ордена Кутузова 2-й степени – командир разведвзвода, командир парашютно-десантной роты, заместитель начальника штаба 51-го гвардейского парашютно-десантного полка, старший помощник начальника оперативного отделения штаба дивизии;

– в 1989–1991 годах – старший преподаватель военной кафедры ТГПИ имени Л. Н. Толстого;

– в 1987–1989 годах – служба в 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии имени 60-летия СССР (Афганистан);

– участник 11 боевых операций;

– награждён орденами Красной Звезды, «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени, медалями;

– ветеран боевых действий в Афганистане, ветеран 106-й гв. вдд, член РСВА, член Союза десантников России.

Декабрь 2014 года,

Тула.

27 сентября 2024 года

год со дня смерти

афганца

ХРАМОВА АЛЕКСЕЯ АЛЕКСЕЕВИЧА

Из книги Н. МАКАРОВА

«Гвардейцы 160-й воздушно-десантной Тульской»

В АФГАНИСТАН – ОБА РАЗА ДОБРОВОЛЬЦЕМ

Храмов Алексей Алексеевич,

родился 05.03.1962 –

умер 27.09.2023

в Туле.

У Лёшки Храмова отец был прибористом номер один в ВДВ, старший прапорщик, очень уважаемый человек. Мог своего сына устроить на любую должность, на любую «тёплую» должность в Воздушно-десантных войсках.

Но сын, после пяти месяцев пребывания в «учебке», в декабре 1980-го года оказался в Афганистане. Добровольцем.

За полтора года он в колоннах за рулём большегрузного КАМАЗа совершил более сорока рейсов по маршруту Кабул–Хайратон (на той стороне Речки располагался, тогда ещё, советский Термез) и обратно. Были обстрелы колонн, были бои с «духами», были ранения (к счастью, лёгкие ранения). И были заслуженные награды: медаль «За отвагу» и орден Красной Звезды.

Потом – два года отдыха от войны, от военной службы: загулы, выяснения отношений со всеми и каждым, размышления о смысле жизни, наконец, драки с непредсказуемыми вытекающими последствиями.

– Как-то ранним утром я понял: не тем занимаюсь, не для меня такая жизнь. Подал документы в школу прапорщиков, которую окончил в восемьдесят четвёртом году. Два года прослужил в отдельном батальоне десантного обеспечения…

С восемьдесят четвёртого я и сам хорошо знаю прапорщика Храмова. Он часто был выпускающим с самолёта Ан-2 на парашютных прыжках. В том числе, не раз и мне приходилось вместе с ним прыгать с парашютом из одного самолёта. И вдруг Лёшка «пропал»…

– Два года, – Храмов продолжает рассказ, – я упрашивал комбата подполковника Бабайкина, чтобы он подписал мне рапорт о направлении в Афганистан. Ни в какую. Как я его не умолял, какие только доводы не приводил – нет и только нет. Но момент всё же не замедлил подвернуться: комбат уходит в очередной отпуск и за него остаётся командовать батальоном начальник штаба майор Алексеев. Его тоже пришлось долго упрашивать и умолять и в конце концов он подписал рапорт. На проводы приехали, вышедший из отпуска командир с начальником штаба, называя меня авантюристом, проходимцем, искателем «лёгкой» жизни и приключений на свою ж… В последний день перед отъездом телеграммой вызвал родителей.

– Почему так?

– Если бы отец узнал раньше о моём отъезде в Афганистан, он использовал бы все свои связи в ВДВ, чтобы меня не посылали туда во второй раз, даже не смотря на подписанный приказ.

– Второй раз было труднее или легче?

– Было иначе. Опять попал, благодаря туляку, заместителю командира дивизии по вооружению полковнику Бракоренко Ивана Ивановича, в 357-й полк, который располагался на горе в крепости. Крепости, кстати, которую в своё время не смог покорить сам Александр Македонский. Два года, с восемьдесят четвёртого по восемьдесят шестой, (на этот раз – в качестве сопровождающего грузы, а не за «баранкой», что, отнюдь, не легче) опять тот же маршрут: Кабул–Хайратон и обратно – по горным дорогам, по туннелям, под обстрелом душманов. Но надо быть справедливым: на наши колонны, колонны десантников, «духи» нападали намного меньше, чем на другие, пехотные колонны.

– И орденом «За службу Родине в Вооружённых Силах» 3-й степени тебя наградили за эти рейсы?

– За них. – И ни слова больше, сколько я не расспрашивал Алексея о подробностях. – Служил, воевал. Как все.

– После Афганистана?

– До увольнения в запас в девяносто седьмом году служил прибористом в батальоне связи…

– «Попутно» совершив более тысячи прыжков, – перебиваю его. – Что после увольнения?

– Тяжёлые настали времена. – Лёшка горестно вздыхает. – Запил по-чёрному. Пустота образовалась какая-то после армии. Потерял смыс<

« назад