Перерыв в два года в заведовании ЛОР-отделением у Михаила Константиновича образовался сугубо по его инициативе. Без козней и интриг недоброжелателей. Подходил призыв сына в армию, и по раскладу выходило ему после «учебки» в Тамбове продолжать свою армейскую жизнь в Ограниченном контингенте советских войск в Афганистане. В это время – конец 1986 года – Неструев в газете читает, что мать одного призывника, узнав, что сыну придётся служить в Афганистане, пишет заявление в военкомат с просьбой направить её в Афганистан на любую должность. Неструев решает опередить события, не дожидаясь, пока сын окажется на войне (кстати говоря, его сына – без всякого блата и взяток – оставили в Союзе: дескать, такие и здесь нужны), идёт в военкомат, где весьма доброжелательно и приветливо оценили его позыв души. Так, в январе 1987 года Неструев оказывается в военном госпитале в Афганском городе Шинданте, в котором проработал до вывода советских войск из Афганистана.

– Как такового ЛОР-отделения в госпитале не было. – Вспоминает Михаил Константинович. – Существовала спецбригада, в которую входили ЛОР-врач, окулист и челюстно-лицевой хирург. И на все операции при ранениях в область лица и шеи мылись сразу трое специалистов, а если ещё было сочетанное ранение в ноги при минно-взрывных ранах, то за операционный стол становился и хирург-травматолог. Такой системный подход намного сокращал время операций и, естественно, сокращал период выздоровления раненых. Работалось, не то, что легко – как может быть легко в гористо-пустынной местности? – но весьма и весьма терпимо. Тяжело и непривычно мне пришлось работать инфекционистом за четыре-пять месяцев до вывода войск, когда половину госпиталя сократили и вывезли в Союз.

Ему предлагали на выбор: или в Союз, или в инфекционное отделение. Михаил Константинович не стал прерывать контракт и остался в Афганистане на новой, можно сказать экзотической, для него должности.

– Гепатит, дифтерия, малярия, брюшной тиф, не говоря, о дизентерии: вот, перечень болезней, с какими пришлось мне столкнуться. – Михаил Константинович перебирает фотографии, которые приготовил к моему приходу. – Вначале, неделю-две было непривычно, но не это главное. Персонал инфекционного отделения панически боялся смертей среди больных. После ранений, особенно тяжёлых – за летальный исход врачей не ругали, а если умирал, не дай-то Бог, больной, то спрашивали по полной программе. Поэтому, только заподозрив у больного изменение в состоянии здоровья в худшую сторону, сразу же переводили его в отделение интенсивной терапии. Тоже специфика Афганистана: ранения – одно, а болезни, пусть и инфекционные, – другое. И спрос – другой.

Михаил Константинович тяжело вздыхает и переводит разговор совсем на другую тему.

– Знаете, Николай, в Афганистане, в военном госпитале нас, гражданских специалистов, поощряли на каждый праздник: начиная с Нового года и кончая Днём медицинского работника: медаль, грамота, благодарность в приказе. Всех без исключения гражданских награждали. – Михаил Константинович опять тяжело вздыхает. – У нас в больнице таких массовых поощрений и не припомню. Что нужно простому рабочему человеку, будь ты санитаркой или врачом? Чтобы тебя заметили, чтобы оценили твой труд, чтобы как-то отметили. И чем чаще награждаешь человека, тем лучше, продуктивнее и инициативнее он будет трудиться на своём рабочем месте.

– Может всё дело в том, – не спеша высказываю своё мнение, – что в Афганистане, на войне в небольшом коллективе госпиталя, где всё на виду, всё обнажено до предела, другой счёт благодарностям и поощрениям за труд гражданским специалистам?

– Может быть. – На том и завершилось моё очное знакомство с Неструевым.

Краткая биографическая справка.

В 1963 году окончил Курский медицинский институт, прошёл специализацию по отоларингологии в Тульской областной больнице; пять лет работал в Косогорской районной больнице. В больнице имени Семашко с 1970 года: по окончании клинической ординатуры 2-го Московского медицинского института – заведующий ЛОР-отделением поликлиники, с 1974 года по октябрь 2010 года – начальник ЛОР-отделения больницы.

Награждён медалями «За трудовую доблесть», «Ветеран труда», афганскими медалями «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа» и «10 лет Саурской революции», нагрудными знаками «Отличнику здравоохранения СССР», «Почётный донор России», в 1999 году присвоено звание «Заслуженный врач Российской Федерации».

Апрель 2011 года,

Тула.

7 ноября 2019 года

60 лет

Афганцу

МИХАЙЛИНУ ВИКТОРУ АЛЕКСЕЕВИЧУ

Родился 07.11.1959 в посёлке Бородино Киреевского района Тульской области.

Учился в Рождественской средней школе, лесном техникуме.

В 1978 году призван в ряды Советской армии: механик-водитель танка Т-54.

С декабря 1979 года по декабрь 1980 года – в Афганистане: в/ч 51884.

Награждён медалями «За боевые заслуги», «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа».

После увольнения работал на рудниках в Тульской области.

10 ноября 2019 года

95 лет

ФЕДОСЕЕВУ ИВАНУ ВАСИЛЬЕВИЧУ

(Из книги «Интернационалисты земли тульской»)

ДВА КИТАЙСКИХ ОРДЕНА

Федосеев Иван Васильевич,

родился 10.11.1924

в деревне Малый Убрень

Санчурского уезда

Вятской губернии,

Ирак, Китай.

Гвардии полковник в отставке, ветеран Великой Отечественной войны, ветеран Воздушно-десантных войск, мастер парашютного спорта СССР (1520 прыжков).

После окончания средней школы в 1942 году поступил в Львовское военное пехотное училище, дислоцирующееся в городе Кирове. В 1943 году, после окончания училища, направлен младшим лейтенантом на Калининский фронт. С боями дошел до Риги. За время войны был пять раз ранен.

Выписка из Наградного листа на представление командира взвода автоматчиков 23-й гвардейской отдельной бригады гвардии лейтенанта ФЕДОСЕЕВА Ивана Васильевича к ордену Красной Звезды:

«...Гвардии лейтенант ФЕДОСЕЕВ И. В. В Красной Армии с июля 1942 года. На фронте беспрерывно с марта 1943 года. Имеет два ранения, из них одно – тяжёлое, которое получил 16.01.1944 г. В районе севернее Новосокольники. Будучи командиром взвода автоматчиков, получил задание со своим взводом в составе стрелковой роты занять деревню Якимово. На исходном положении выбыл командир роты, тов. ФЕДОСЕЕВ принял на себя командование ротой. Рота задание выполнила. После занятия д. Якимово рота, преследуя противника, заняла ещё несколько населённых пунктов. В боях на подступах к деревне Якимово т. ФЕДОСЕЕВ был тяжело ранен.

За проявленное мужество и умение руководить боем т. ФЕДОСЕЕВ достоин правительственной награды – ордена Красной Звезды.

15 марта 1944 года».

С 1945 года – служба в Воздушно-десантных войсках. В 106-й гвардейской воздушно-десантной Краснознамённой ордена Кутузова 2-й степени дивизии с 1962 года. Уволен из рядов Советской армии с должности заместителя командира 51-го гвардейского парашютно-десантного полка по воздушно-десантной подготовке в августе 1972 года. Организатор создания Совета ветеранов 106-й гвардейской воздушно-десантной Краснознамённой ордена Кутузова 2-й степени дивизии (1997), первый заместитель председателя, председатель Совета.

Награждён орденами Отечественной войны 1-й и 2-й степени, Красной Звезды (2), медалями «За боевые заслуги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», другими медалями, двумя орденами «Дружбы» Китайской народной республики.

Из книги «Размышления батальонного врача»:

«...Его, гвардии подполковника, провожали на «дембель» всем полком в августе 1972 года. Меня, без гвардии лейтенанта медицинской службы, в августе этого же года никто не встречал. С тех пор прошло, без малого, сорок лет, но только совсем недавно я узнал много необычного, порой даже, невероятного в жизни гвардии полковника в отставке Ивана Васильевича Федосеева.

С ним мне приходилось постоянно встречаться: всегда стройный, подтянутый, как будто годы не властны над ним, требовательный не только к себе, но и другим ветеранам. На торжественных мероприятиях – в парадной десантной форме офицера с солидным «иконостасом» на груди. Ордена, медали, знаки – в глаза бросались «солидные» два Отечественной войны, два Красной Звезды и знак «Мастер парашютного спорта СССР» образца 1934 года. Два китайских ордена «Дружбы» «затерялись» среди других наград.

– Василич, – после моего увольнения в запас мы с ним на «ты», – расскажи о своих «похождениях».

И как я его ни упрашивал, как ни умалял оставить для «истории» свои воспоминания – он ни в какую. Только и смог «клещами из него вырвать», что с пятидесятого по пятьдесят второй год прошлого века он был откомандирован в Китайскую народную республику советником командира парашютно-десантной бригады – учить китайцев прыгать с парашютом. Попутно узнал, что он видел, мало того – обменивался рукопожатиями с великим Мао и Джо Энлаем. Чуть ли не «под пытками» узнал от него, что была ещё одна «турпоездка» в начале шестидесятых годов в Ирак с визитом в Сирию. Если в Сирии в его обязанности входили функции всего лишь консультанта, то в Ираке он опять был советником командира парашютно-десантной бригады. В этом, ср... (далее следует его непереводимая игра слов) Ираке он попал «под раздачу» – оказался в нужное время в нужном месте во время контрреволюционного мятежа, получив шестое ранение.

– Всё на этом! Никаких подробностей!

Зная его крутой характер, я больше не настаивал и тогда он показал мне книгу, выпущенную в 1974 году Приокским книжным издательством «Я солдат, мама», в которой напечатан очерк об офицерской династии Федосеевых: отце и сыновьях Владимире и Игоре, в будущем полковников Советской Армии.

Из этого очерка приведу только последние слова матери, обращённые к сыновьям, и напутствия отца, сродни Суворовским из «Науки побеждать»:

«...самое главное, будьте всегда честными, служите людям, как ваш отец...».

«Хороший солдат в любых условиях выполнит задачу».

«Боец – твой друг, в каком бы звании ты ни был. Если он это увидит, поймёт, служба хорошая тебе обеспечена».

«Быть женой и матерью солдата – это настоящее мужество. Не забывайте, ребята».

Уходя от Федосеева, я мазнул взглядом по его парадному кителю и…

– Василич, почему на одном ордене на двух лучах Красной Звезды нет эмали?

Он нашёл нужную страницу книги, и я опять привожу из неё отрывок:

«...Однажды, в ожесточённом ночном бою я заменил убитого пулемётчика – немцы были метрах в ста. Они беспрерывно атаковали. Мы упорно оборонялись. Тогда фашисты забросали нас минами. Одна из них разорвалась рядом со мной. Вот здесь-то и спас меня этот орден. Крупный осколок врезался прямо в «звёздочку» и вдавил её в грудь. Если бы не орден...».

Ноябрь 2009 года,

Тула.

10 ноября 2019 года

60 лет

ЗАЙЦЕВУ ИГОРЮ ЕВГЕНЬЕВИЧУ

(Из книги «Интернационалисты земли тульской»)

«ГЛОБУС» ТУЛЫ

Зайцев Игорь Евгеньевич,

родился 10.11.1959

в Туле;

Ангола.

Что «глобус» Тулы очень маленький я знал давно. Знал, что куда ни плю… то есть, куда ни пойди обязательно кого-то из знакомых встретишь. Знал, но не до такой же степени – тем более, что фамилия Зайцев никаких ассоциаций у меня не вызывала. Зайцев, так – Зайцев, мало ли Зайцевых в Туле.

Подхожу к дому, набираю код на замке подъезда, поднимаюсь на лифте, нажимаю кнопку звонка, дверь открывает… дверь открывает – глазам своим не верю – дверь открывает Ольга Зайцева. Та самая Ольга Сергеевна Зайцева, та самая Доктор (именно, с большой буквы Доктор), у которой в отделении ЦРБ (кто не знает или кто забыл: ЦРБ – Центральный родильный дом) родились обе дочери Зайцевых, родилась внучка Зайцевых и, кроме всего прочего, родились и обе мои внучки и в прошедшем ноябре – мой внук. Вот, такая штуковина: я и не подозревал, даже не предполагал, что Ольга – жена Игоря Зайцева, с которым у меня назначена встреча.

Игорь Зайцев – что я о нём знал?

В 1982 году окончил Тульскую «Артуху», три года служил в Калининграде, два года – с 22.12.1985 по 1.01.1988 – в Анголе, затем… затем – тяжелейшая травма, госпиталь за госпиталем, прикованность к постели и инвалидность. Первая группа. И... и всегда (!!!) рядом она – Ольга Зайцева, Жена (только с большой буквы – Жена). Жена с 1981 года (в то время – студентка Смоленского медицинского института) и до сегодняшнего дня. И до... до берёзок, надеюсь.

– Про Анголу? – Переспрашивает меня Игорь, когда прошли суматошные первые минуты знакомства, когда мы насладились первой рюмк… (тьфу, ты – что значит устоявшиеся стереотипы), то есть – первой чашкой ароматнейшего цейлонского чая.

В Анголе капитан Игорь Зайцев входил в группу советских военных советников по артиллерийскому вооружению. Занимался не только ремонтом оптических приборов, специалистом которым он был направлен в Анголу, но и ремонтом всего артиллерийского вооружения ангольской армии. Участвовал также в расчётах поставок боеприпасов в округа; часто и самому приходилось ездить в аэропорт и самому заниматься разгрузкой и погрузкой боеприпасов (не руководить, а именно – заниматься). Часто приходилось и летать по всей Анголе в командировки на Ан-12 и Ил-76. Полтора года жил с женой в многоэтажном доме, где наряду с нашим, и жили и кубинцы, и местные, ангольцы.

– Каждую ночь наши мужья выходили на охрану городка с автоматами. – Вносит свою лепту в разговор Ольга. – Дежурили по четыре часа по очереди. Хотя, по большому счёту, на каждом этаже вокруг дома был один сплошной балкон. Входи и делай со спящими, чего хочешь. Обошлось.

– Семейные готовили еду сами: закупали продукты в магазине нашей военной миссии, – продолжает Игорь. – Вернее, не закупали. У нас и денег-то не было. Брали всё необходимое, а продавцы записывали сумму в карточку, и потом у нас эту сумму высчитывали из денежного содержания.

– А?

Игорь, опередив меня, не стал дожидаться вопроса.

– Спиртное выдавали по особым карточкам перед праздничными днями, но, – Игорь смеётся, – но младшим офицерам не полагались алкогольсодержащие жидкости.

И опять он опережает мой вопрос.

– Покупали сахар, покупали леденцы и меняли их на базаре на ангольские деньги. Вернее, «загоняли по спекулятивным ценам» местным барыгам. И эти деньги – ну, сам понимаешь, куда они тратились.

– Хлеб пекли сами, правда, только белый, – добавляет Ольга. – Наши мужики (какой год-то стоял на дворе, помнишь?) меняли сигареты – естественно, импортные, – на муку у наших моряков с кораблей, приходивших в порт Луанды.

– И никакой экзотики? – С долей скептицизма и долей ехидства интересуюсь у супругов Зайцевых.

– Не провоцируй: круглый год фрукты, только эксклюзивно-экзотические, – Ольга загибает пальцы, – океанская рыба любых сортов и любых размеров, какую в наших магазинах и не встретишь, даже в тогдашних «Берёзках».

– Каждый понедельник дежурный офицер отвозил жён и взрослых детей в военную миссию на политинформацию: это я – об «экзотики». – Очередь Игоря «разговоры разговаривать». – Раз в мою смену, только выехав из нашего городка и остановившись на первом светофоре, нашу «буханку» прошила автоматная очередь. Одна пуля прошла под моим коленом, другой пулей была ранена четырнадцатилетняя девочка. Развернулись на «пятаке» и в ближайшую поликлинику.

В то же самое время, что и Игорь Зайцев, в Анголе находился и младший лейтенант Владимир Груздев – переводчик руководства группы вооружения. Естественно, они и по долгу службы, и просто по жизни не то, чтобы часто, но периодически встречались-пересекались.

– Впервые, после Анголы, Груздев нашёл меня в госпитале Бурденко. – Игорь вопросительно смотрит на жену и, видя её утвердительный кивок, продолжает. – Затем мы как-то «потерялись». Ну, потерялись и потерялись – особенно не расстраивался, не зная, где он, и чем занимается.

– Сменили «Запорожец» на «Оку», – Ольга проясняет ситуацию о своих мытарствах с машинами, положенными по закону инвалидам первой группы. – Подошёл срок: сдали и «Оку», но взамен ничего не получили. Как нам объяснили, выражаясь «шершавым языком плаката», «рылом, дескать, не вышли». Прошло два года и как-то случайно, конечно, Игорь по телевизору видит депутата Государственной Думы Владимира Груздева в передаче Светланы Сорокиной. Наводит справки, разыскивает телефон приёмной депутата и в разговоре с помощницей депутата просит разъяснить и помочь разобраться в законах, по которым ему обязаны (государство обязано!!!) заменить старую, отслужившую свой век, «Оку» – на новую.

Думаете, депутат Государственной Думы Владимир Груздев стал отыскивать разные там всякие и всяческие законы, чтобы помочь своему ангольскому сослуживцу в приобретении злосчастной «Оки»?

Ага, как бы не так, щас, разбежался и всё бросил, держи карман шире – «не царское это дело» заниматься какими-то бумажками-промакашками, какой-то мелочёвкой, не стоящей и выеденного яйца.

Надо знать Груздева – всем бы таких сослуживцев! – он выбрал самый простой и в то же время самый эффективный путь: за свои деньги купил и подарил семье Зайцевых новый, только что «с иголочки» импортный автомобиль последней модели, на каковом они и совершают свои вояжи более трёх лет.

– И?..

– И далее – везде! – Смеётся Игорь. – В свой первый объезд города, губернатор Владимир Груздев заезжает ко мне в гости. С дружеским, так сказать, неофициальным визитом.

– Делаю обход рожениц, – Доктор Зайцева (настоящий Доктор, а не, якобы, доктор из многосерийной пошлейшей мыловарни по СТС) наливает мне третью – да, не рюмку, не рюмку – третью чашку ароматнейшего цейлонского чая. – Вдруг раздаётся звонок мужа, из сумбурного разговора которого понимаю, что через час надо встречать в квартире ГэВээС. Еле успела: губернатор, свита чиновников с телевизионщиками – суета сует и всяческая суета. После первых объятий, после обязательных реплик для прессы, два ангольца остаются на двадцать минут одни…

Оказывается, не только для меня «глобус» Тулы – маленький…

Март 2012 года,

Тула.

11 ноября 2019 года

70 лет

КОЛЕСНИКОВУ ЮРИЮ СЕРГЕЕВИЧУ

(Из книги «Интернационалисты земли тульской»)

ВОСПОМИНАНИЯ АРТИЛЛЕРИСТА–ЖИВОТНОВОДА

Колесников Юрий Сергеевич,

родился 11.11.1949;

Сомали.

У подполковника запаса Юрия Колесникова нет удостоверения «Участника боевых действий». И в личном деле никаких записей о его заграничных командировках не имеется. Естественно, и никаких льгот ему не полагается.

– Самозванец, как Гришка Отрепьев, – смеётся он вместе со мной.

…В начале семьдесят пятого года прошлого века вызывают лейтенанта-артиллериста в надлежащие органы и инстанции и предлагают командировку в страну с очень жарким и очень влажным климатом. Беседы, инструктажи, медицинская комиссия, прививки от всяческой тропической заразы.

– Знал, что лечу в Африку, но в какую страну конкретно мне сказали только в ЦК КПСС, – продолжает вспоминать Колесников. – Партия вам доверяет оказать помощь молодой африканской стране Сомали, вставшей на путь строительства социализма. А Вы, товарищ Колесников, зря поспешили вступить в кандидаты члена КПСС (Справка: кандидатский стаж на время командировок по линии ЦК КПСС прерывался – членские взносы-то некому платить).

– Приплыли, как говорится. Однажды моя беспартийная принадлежность… – хотя, об этом чуть позже. Сдал Кандидатскую книжку, сдал Удостоверение офицера, все документы, касающиеся моей принадлежности к Вооружённым Силам Советского Союза, сдал. Взамен получил… «ксиву», в которой недвусмысленно было написано, что в Сомали направляется один из лучших специалистов по африканскому сельскому хозяйству в области животноводства. И документ выдали вдогонку первому, что данный молодой специалист ко всему прочему – активный член (а как же – без членства-то обойтись?) Профсоюза сельхозработников. А если этот самый, долбанный животновод, будет уличён международными наблюдателями в чём-нибудь предосудительном (например, в обучении аборигенов в меткости стрельбы из пушек, а не в увеличении поголовья верблюдов и страусов), то этот гад ползучий пусть рассчитывает только сам на себя и на других таких же гадов ползучих, кои в изобилии представляют фауну страны. И контракт – в зубы: даже маковой росинки в эти самые зубы не было оговорено в этом контракте. Посоветовали брать пример с чукчей: они, что увидят, о том и поют; а так как вы и петь-то толком не мастаки, то, что увидите и добудете, то и будет вам и первым, и вторым, и третьим, и какавом с чаем.

– Пошли мы получать спецодежду в спецраспределитель, – он заразительно смеётся. – Представляешь? И нам выдают… тройки из чистой шерсти и зимние пальто. Инструкция, понимаешь. Вдруг там, в Сомали, резко, без разрешения и утверждения свыше, наступит Ледниковый период – и кто нам, бедолагам, тогда поможет (Справка: вся эта гражданская одежда не от щедрот высшего органа партии, а в замен, полагающейся по нормам вещевого довольствия, военного обмундирования. Поэтому по возвращении из Африки «животновод» донашивал ещё один срок лейтенантскую, выданную в училище по выпуску, протёртую чуть ли не до дыр, форму одежды).

Всё когда-то кончается. Кончились и у нашего героя предотлётные мытарства. С такими же специалистами по сельскому хозяйству он в самолёте Аэрофлота на пути в Могадишо – столицу Сомали, будущей его родины. Посадка в Каире на дозаправку.

– Выходим из самолёта и… мордой – по бетонке. Вокруг вооружённые до зубов арабы. Невозмутимые, как их достопримечательный Сфинкс. Обращаюсь к ближайшему по-арабски с тульским акцентом – знал пару десятков фраз на их тарабарщине: «Что же вы, сукины коты, забыли семьдесят третий, забыли войну Судного дня, когда мы вам, сукиным котам, помогали?». Залопотал, сукин кот, в ответ: «Камарада, без обид, ничего, мол, личного, политика, едрит твою под корень: сегодня дружим с вами, завтра – с другими, а послезавтра – хрен его знает с кем. Без обид».

Первое лирическое отступление.

В 1973 году, через три каких-то месяца после окончания Тульской «Артухи», молодой лейтенант в октябре оказывается в гуще грандиозного танкового сражения, по масштабам не уступающее битве на Курской дуге 1943 года. Лучшим из лучших шестерым советским лейтенантам-ракетчикам (под охраной и прикрытием шестисот коммандос – элиты египетской армии) приказано произвести испытательно-боевой пуск из секретных, на то время, трёх ракетных установок, залп по движущейся колонне израильских танков. Стрелять не абы куда, стрелять не по площадям – вот вам, салажня, снимок из космоса в реальном времени, вот, вам, салажня, через полчаса, второй снимок из космоса. А это – вам, дорогие израильские господа хорошие, три выпущенные ракеты: в начало, середину и арьергард колонны. Более семидесяти уничтоженных танков – салажня и не на такое способна, вот, вам ещё через полчаса тому подтверждение на снимке из космоса.

Через две недели пребывания на израильско-арабской войне Судного дня шестерым молодым лейтенантам, стоящих по стойке «смирно» перед высоким начальством из Москвы дают команду:

– Коммунисты, шаг вперёд!

Не оказалось среди них таковых – одна комса недозрелая. Поэтому советниками после окончания войны вместо них в Египте остаются подполковники и полковники старой партийной закалки, закваски и розлива.

– На таможне в Могадишском аэропорту трясут беспощадно: два блока сигарет и две бутылки спиртного. Ни крошки табака лишнего, ни лишней капли спиртного. – Продолжаются воспоминания. – А у меня, наряду с другими вещами, два огромных чемодана: один под завязку набит бутылками с водкой, другой – блоками сигарет. С кем они, эти сомалийские папуасы, вздумали тягаться, с потомками Левши? Содержимое этих чемоданов со всех сторон было упаковано плотной портяночной тканью, а сразу под крышкой каждого чемодана, на виду, без упаковки, во всей первозданной красоте, лежало по огромному шмату копчёного хохляцкого – пальчики оближешь – сала. Наш пролетарский ответ их мусульманским предрассудкам.

– Экзотика навалилась с первого дня. Мне сразу выдали стек, которым полагалось наказывать за нерадивость и тупорылость всех обучающихся в их Учебном центре, кроме одного – начальника этого Центра. Приходила группа – привозили образцы пушек, и через отведённое для обучения время каждый попадал с расстояния в километр в дерево. Приходила другая группа – привозили другие марки пушек, и процесс обучения продолжался. Однажды попросил меня их один высокий начальник перевести наше Наставление по топографии и геодезии объёмом в триста с лишним страниц на какой-нибудь другой язык, но чтобы наставление для их армии уложилось на десяти страницах. А лучше – на пяти. В идеале – на одной странице. Перевёл им с русского на русский, но на десяти страницах. Или, другой случай – прислали нам опытные сверхсекретные по тем временам четыре установки «Град». Через неделю отлучаюсь в Могадишо по служебным делам на два дня. Приезжаю – меня чуть кондратий не хватил – нет одной машины. В ходе расследования выяснилось, что сомалийцы не смогли её завести и с помощью дюжины верблюдов оттащили на свалку. Да, дело, явно, было не в бобине. Зачистил клемму на аккумуляторе (песок попал) и пригнал машину обратно своим ходом.

Второе лирическое отступление.

В Могадишо старший лейтенант артиллерист-ракетчик Юрка Колесников встретился со старшим лейтенантом медицинской службы провизором Стасом Рагулиным. Вторая их встреча произошла ровно через двадцать лет в 1995 году в Туле, куда их привели неисповедимые армейские пути-дороги. Узнали, узнали они сразу друг друга через столько лет. Сейчас дружат семьями, помогая друг другу в нелёгкое наше сегодняшнее время.

– Еду и воду добывали сами. Основной пищей были бананы – с тех пор на бананы даже смотреть не хочу. Охотились за страусиными яйцами. Выслеживали в бинокли, где страусиха сделала кладку. Два-три дня хронометрировали её поведение. С подветренной стороны километров с четырёх перебежками продвигались ближе, а последние четыреста метров передвигались исключительно по-пластунски. Быстрее паровозного свиста выкапывали из песка по яйцу, опять закапывали кладку. И, что было сил, удирали обратно. Однажды наши проделки все-таки засекла мамаша-страусиха и кинулась за нами в погоню. Всегда охотились вчетвером (нас и в команде-то было только четыре человека – советских спецов) – трое несут по яйцу, а четвёртый прикрывает с карабином. Выстрел – мимо, выстрел – мимо, выстрел и мы успеваем укрыться в машине. Но никто из нас, даже под страхом быть насмерть забитой разъярённой мамашей, не бросил свою драгоценную добычу. Нет, страусиного мяса мы не ели – за убитого страуса полагалось по сомалийским законам вплоть до высшей меры. Охотились за кабанами, ловили рыбу в Индийском океане, не брезговали и змеями. О холодильниках и электричестве и не мечтали. Спали на земле на соломенных тюфяках, раздевшись догола – накрывались пологом из противомоскитной сетки и вокруг нашего пристанища раскладывали верёвку из овечьей шерсти от змей. Самый большой дефицит у нас считалась ложка и вилка. Это всё – лирика. Дальше – проза.

Приезжают проверяющие из Москвы.

– Почему нет наглядной агитации? Почему нет плакатов?

Ну, как, как им было доказать, что о какой может быть наглядной агитации, если у них в стране нет даже письменности. На каком языке им всё наглядно агитировать. И – за что агитировать?

Третье лирическое отступление.

По возвращении из Сомали в октябре 76-го Колесникова вызывает к себе начальник политотдела ракетной бригады и требует предъявить законспектированные гениальные работы дорогого Леонида Ильича и сдать по этим работам зачёто-экзамен. Доказывать, что газеты и письма от родных приходили к ним с полугодовой задержкой, было бесполезно. И что, в конце концов, там надо было выполнять боевую задачу, а не заниматься всякой галиматьёй. В результате его политической отсталости и безграмотности начальник политотдела приказал начальнику отдела кадров без высокого соизволения не носить к командиру бригады документы на подпись об очередном воинском звании. Пока этот, эфиоп его мать, не сдаст ему лично надлежащий зачёто-экзамен. На полгода было тогда задержано присвоения очередного звания.

– О местном колорите расскажи – что тебя больше всего поразило?

Он призадумался.

– Сомалийки – очень красивые женщины. Высокие, тонкогубые, с правильными чертами лица, стройные. Очень храбрые – каждая сомалийка может одна с ножом пойти против льва. И чаще побеждает именно она. Но, к сожалению, они все – фригидные женщины. Им с детства удаляют клитор, а в возрасте восьми-десяти лет зашивают большие губы, оставляя небольшое отверстие. Так сказать – двойная девственная плева… За сбитую машиной бездомную женщину (бомжиху, по нашему, а таких – большинство населения) штрафуют на 20 сомалийских шиллингов, за такого же бездомного сомалийца – на 40 шиллингов, за задавленного осла – на 100 шиллингов… Вообще, сомалийцы очень храбрые и воинственные люди. Недаром они гнали эфиопов, как наши шведов под Полтавой. Конечно, и наша выучка пришлась им кстати. В уличении сомалийца в трусости опускало его до уровня женщин. Нет, его не переделывали в «голубого» – об него просто после каждой еды (еду брали исключительно только руками) все вытирали руки… В стране – сухой закон. Мусульмане, что с них взять, ни водку не пьют, ни сало не едят. За спиртным ездили в соседнюю Кению – доедешь до первого бара и затаривайся сколько душе угодно.

– На исходе семьдесят шестого года нас (всех советских специалистов по сельскому хозяйству) объявили персонами Нон грата и приказали покинуть страну в сорок восемь часов. И только благодаря военным морякам и батальону морских пехотинцев мы благополучно, через пакистанский Карачи, добрались до Шереметьева. Выезжая из аэропорта, попросил таксиста остановиться у первого гастронома. Вылез. Купил круг «краковской» колбасы, батон, литр молока. И всё в одночасье, с огромным ностальгическим аппетитом умял на ближних подступах к столице.

– И ни какой награды у тебя ни за Египет, ни за Сомали нет?

– Какая награда? Там же наших военных специалистов не было. – Он опять заразительно смеётся. – А медаль «За освоение целинных земель» специалистам по животноводству не полагалась.

Нет, не потерял чувство юмора подполковник запаса Юрий Сергеевич Колесников, артиллерист-ракетчик, по совместительству иногда исполнявший обязанности специалиста по животноводству…

АРТИЛЛЕРИСТЫ, НАДЕНЬТЕ ОРДЕНА!

Май 2009 года,

Тула.

« назад