Чем занимаются советские военные моряки на берегу в длительной заграничной командировке? Правильно, по тавернам и кабакам не ходят, драки и поножовщину избегают, порочащих связей не заводят. Так, чем же занимался в Анголе мичман Александр Шкарупа?

Выписка из архивной справки:

«...По вахтенным журналам войсковой части 42815 и историческому журналу войсковой части 31062 установлено, что в период с 1 октября 1979 года по 26 июня 1980 года корабль находился на боевой службе в Атлантическом океане у западного побережья Африки, в том числе с 23 ноября 1979 года по 25 марта 1980 года имел стоянку в порту Луанда (Ангола).

Боевые действия в Анголе велись до 1985 года...».

– В океане, у берегов Африки, – рассказывает мичман в отставке Александр Шкарупа, – большой ракетный корабль «Прозорливый», на котором я служил, постоянно лавировал между кораблями авианесущей группировки НАТО. И наш корабль в любой момент был готов, если, не дай Бог, началась бы настоящая заварушка (считай – война: примеч. автора), мы первые вступали бы в бой. Наш крейсер – да, это был самый, что ни наесть крейсер – и экипаж на флоте считали смертниками.

– Это – в океане, а – на берегу?

– Рутина, считай: охраняли наше посольство, аэродром и порт до прихода большого десантного корабля с техникой и морскими пехотинцами; проводили радиоэлектронную борьбу и радиоразведку; обеспечивали противовоздушную оборону Луанды и прилегающей территории радиусом в сто восемьдесят километров; обучали личный состав ВМФ Анголы, выходили вместе с ними в океан; участвовали в перехвате целей, то есть различных плавсредств противника, направляющиеся в сторону берега. Хотя, наша основная задача первоначально заключалась в эвакуации работников посольства и других гражданских лиц из Луанды. Хорошо, во время подоспевшие кубинцы отбросили мятежников с окраин Луанды, и эвакуировать никого не пришлось.

Краткая биографическая справка:

– в Туле с 1960 года, куда после службы в Германии переехал с семьёй капитан Иван Шкарупа;

– в 1970–1972 годах, после окончания средней школы № 14 в Туле –срочная служба радиотелеграфистом в ПВО Белорусского военного округа;

– в 1972–1978 годах – учёба на вечернем отделении в Тульском политехническом институте, после окончания которого, работал на Тульском машиностроительном заводе инженером-конструктором-технологом;

– с мая 1979 года – пять с половиной лет служба мичманом на большом ракетном корабле в должности старшины команды управления БЧ-3 (минно-торпедная часть);

– с 1985 по 1996 год (до увольнения из рядов Советской – Российской армии – служба прапорщиком в Тульском артиллерийском училище и в Северной группе советских войск в Польше;

– с 1996 год по настоящее время – работа по специальности.

И в заключении: мичман Александр Шкарупа четырежды пересекал океан и один раз находился на «пупке» земного шара с нулевыми координатами долготы и широты.

Март 2012 года,

Тула.

7 января 2022 года

75 лет

со дня рождения

ДВОРЕЦКОГО НИКОЛАЯ ИВАНОВИЧА

(Из книги «Суворовцы земли тульской»)

ГУДОК ПАРОВОЗА

Дворецкий Николай Иванович,

родился 07.01.1947

в Монголии;

Свердловское СВУ.

В далёком семьдесят втором году прошлого века молодым лейтенантом впервые вхожу в подъезд казармы первого батальона 51-го гвардейского парашютно-десантного полка 106-й гвардейской воздушно-десантной Краснознамённой ордена Кутузова 2-й степени дивизии: направо – дверь в расположение третьей роты, слева – глухая стена, прямо передо мной – лестница на второй-третий этажи. Поднявшись на пять-шесть ступенек первого пролёта лестницы, слышу скрип открываемой двери и… громоподобный, усиленный отражением от стен лестничной клетки, длинный паровозный гудок. Застываю соляным столбом. В казарме и – паровоз? Оглядываюсь. Из раскрытой двери расположения третьей роты выглядывает ухмыляющаяся, наглая, с чёрными, как смоль густыми волосами и, под стать им, такими же чёрными усами физиономия.

– Дворецкий! – Через секунду. – Николай Дворецкий!

Отрывок из книги «Записки батальонного врача».

«…Личный состав третьей роты возвращается с ночных стрельб с полигона в палаточный городок Тесницких лагерей. Перейдя пустующую Симферопольскую трассу, колонна, возглавляемая начальником штаба первого батальона гвардии майором Виктором Фёдоровичем Полунеевым, быстрым шагом втягивается в кромешную темноту леса. Сквозь густые переплетающие где-то там над просекой, на невидимой высоте, кроны деревьев еле заметно то тут, то там мерцают далёкие звёзды. Мысли и офицеров, и солдат давно в палатках, в предвкушении долгожданного сна. Некоторые хозяева этих мыслей не ждут палаток, а прямо здесь на ходу проваливаются в сети Морфея, в полудрёме на автопилоте держа равнение в строю. В этот жутчайший час волка ни рык зверя, ни крик птицы, ни стрекотня кузнечиков не тревожит тишину сонного леса, только слабое эхо от топота солдатских сапог глухо тонет в зарослях густой крапивы. В эту июльскую лесную идиллию вдруг врывается невесть откуда взявшийся протяжный паровозный гудок.

– По кюветам! – На раздумья, на оценку внезапно возникшей ситуации времени нет, и Полунеев первым прыгает с просёлочной дороги, падает, ударяясь о ближайший ствол берёзы, за ним – весь личный состав третьей роты россыпью валится по обе стороны просеки.

На просеке остаётся один – в то время гвардии лейтенант – хохочущий Николай Дворецкий.

До ближайшей железной дороги, где ходят паровозы, и до станции «Тесницкое» – чуть больше трёх километров…».

– Были, были и мы рысаками. – Отсмеявшись, резюмирует Дворецкий.

Почему – были? Почему – в прошедшем времени? Пусть поредели волосы на голове, пусть потускнели когда-то шикарнейшие усы, пусть появились морщины на лице и внуки готовятся в скором времени обрадовать правнуками – пусть. Но глаза, глаза-то – такие же молодые, с таким же задором, такие же смеющиеся; такая же ухмыляющаяся, наглая физиономия, как и …надцать лет назад. А сейчас…

Сейчас, то есть в один из тёплых августовских дней мы сидим на скамейке в скверике, что напротив «Тройки-Посад» и…

– Слабо? – провоцирую Дворецкого. – Для души!

От мощного паровозного гудка ошалело взлетают голуби и воробьи, целующаяся парочка чуть не падает с соседней скамейки, дворничиха роняет метлу и грабли, на всякий случай, крестясь троекратно – чур, меня, окаянный, сигарета падает из ярко накрашенных губ дефилирующей мимо нас бальзаковского возраста дамочки.

– Харч – не тот! – За много лет нашего знакомства, а при наших встречах и сольного исполнения имитации паровозного свистка – обязательная реплика на мою: «Для души».

– Как в Монголии-то очутился?

– Стреляли!?.

Из воспоминаний гвардии майора в отставке Николая Дворецкого.

«…Отец служил в разведке – за Войну имел одиннадцать ранений и контузию – и в сорок пятом готовил монгольские войска к штурму хребта Хинган через пустыню Гоби. Там после войны и остался служить, там и я появился на свет, в положенное Природой время. Затем, служил в Казахстане, в Подмосковье; до войны – в Закарпатье. Когда началась война, семью отца вывез капитан, у которого накануне все погибли под бомбёжкой. Как он, бедолага, в таком состоянии помогал другим – одному Богу известно. А средний брат с тёткой, отдыхая в пионерлагере, попал в плен. Выжил случайно. Немецкие танки этот пионерский лагерь сравняли с землёй, наматывая на гусеницы и персонал и детей. Мои спаслись чудом, спрятавшись в трубе под мостом. Брат тогда поклялся, что выучится на танкиста и также поступит со всеми немецкими детьми в Берлине.

И что? Выучился на танкиста, служил в Берлине, под его танк попал, вывернувшийся из-за угла на велосипеде, немецкий пацанёнок. Велосипед – куча металлолома, пацан с испугом и царапинам – в больнице. Брат навещал его в больнице, купил новый велосипед. На этом история не закончилась. Через несколько лет сестра того пацана отыскала брата, познакомилась с нашей младшей сестрой, стала с ней подругами не разлей вода, не только перезваниваются до сих пор, но и постоянно приезжают друг к другу в гости…».

Отец, один за одним, меняет гарнизоны, а Николай в 1958 году поступает в Новочеркасское суворовское военное училище, по ликвидации которого переводится на два последних курса в Свердловское суворовское военное училище, мечтая поступить в Ленинградское военно-морское училище имени М. В. Фрунзе.

– Три перелома правой ключицы на тренировках в последнем семестре и прощай – морские дали. – Сетует Николай. – Пока лечился, пока восстанавливался – осталась только разнарядка в училище Верховного Совета.

Из воспоминаний гвардии майора в отставке Николая Дворецкого.

«…Суворовцев зачисляли сразу на второй курс, в третью роту. Горячий был – ужас. Уникум – сто двадцать суток гауптвахты. Это – только отсидка, а объявлено было намного больше. Постоянно амнистировали, вызволяя на очередные соревнования: как никак – чемпион по самбо ещё в Суворовском в своей возрастной группе от Урала до Дальнего Востока. Хотя, однажды могло и не окончиться одной «губой»…

…На втором курсе жили в палаточном лагере, питались в полевой столовой. Всё бы ничего, но ни в первом блюде, ни во втором не то, что куска, а и запаха мяса не наблюдалось. Пошёл к поварам и вежливо их предупредил, что, если они не снимут с довольствия жителей близлежащей деревни, то будут иметь очень и очень неприглядный вид. Естественно, они пожаловались начальнику продовольственной службы училища, а тот ничего лучше не придумал, как в очередное моё дежурство по кухне, подойдя сзади в варочном цехе, отвесил подзатыльник. Даже, не будь густого пара от котлов, моя реакция ни капельки не изменилась бы – рефлексы-то никуда не делись – с разворота прямым в пятак. Начпрод спиной вышибает дверь и пишет на меня рапорт начальнику училища.

«– В дисбат мы Дворецкого, конечно, отправим, но и тебя в таком случае посадим в тюрьму. – Выносит вердикт начальник училища начпроду, и на этом, то есть на десяти сутках гауптвахты, заканчиваются репрессии в мой адрес. Начпрода переводят в какую-то тьму-таракань, в наших блюдах появляются не только запахи, но и солидные куски мяса...».

После окончания в 1968 году Московского училища имени Верховного Совета РСФСР гвардии лейтенант Николай Дворецкий направлен для прохождения службы в 51-й гвардейский парашютно-десантный полк, личный состав которого в описываемое время находится на Парадной площадке (раньше и теперь – Ходынское поле). Перед тем, как пересечь КПП, Николай заходит в близстоящее кафе: переложиться там, что ли кофе-чаем с бутербродами и видит стоящего у зеркала старшего лейтенанта с десантными эмблемами в петлицах и знаками «Гвардия» и «Парашютист-инструктор» на правой стороне груди. Незнакомец представляется.

– Янов! – И с апломбом. – Куда это ты со своим ростом в парадный-то расчёт?

По-простому говоря: со свинячьим рылом – и в калашный ряд.

– Это он мне говорит, – у которого более двадцати парадов пусть и в девятой шеренге парадной коробки, вернее, не парадов, а прохождений по Красной площади: парады, естественно; похороны разные; встречи иностранных делегаций. Но главное, главное-то – ты же Янова знаешь! – показываю на зеркало и говорю ему:

– Смотри! – На наше ржание и завывание в недоумении внимают все посетители и официантки кафе.

И в отображении, и в оригинале – Янов на голову ниже меня. Правда, в коробке он не ходил, но его подопечные были лучшими в парадном расчёте.

Так началась служба гвардии лейтенанта Дворецкого в третьей роте.

Из воспоминаний гвардии майора в отставке Николая Дворецкого.

«…Имея по многим видам спорта первый разряд и кандидата в мастера спорта, с первых дней в полку стал замещать начальника физической подготовки в его отсутствие, а с семьдесят четвёртого до увольнения в запас в 1992 году сам стал начальником физической подготовки – начфизом полка. Готовил команду дивизии по офицерскому многоборью и выступал сам за дивизию – пожизненный чемпион дивизии, многократный призёр первенств ВДВ и других соревнований…».

Против фактов – не попрёшь. На моих глазах проходила спортивная карьера Дворецкого. «Пан спортсмен» – звали его в полку, да и сейчас иногда кличем его так.

Из книги «Записки батальонного врача».

«…Февраль 1976 года. Личный состав первого батальона ранним-ранним утром в колючей и злой позёмке в ожидании парашютных прыжков с Ан-12, составив парашюты в козлы, греется кто, как может. Офицеры штаба – почему-то тоже замёрзшие – став спиной к ветру, травят анекдоты. Дворецкий, выбрав для своих нападок самого молодого по званию и по возрасту и самого «хилого» (по его версии) офицера, пытается повалить меня в снег. Отмахиваюсь от него, мол, не приставай, не до тебя – почти всю ночь не спал, отмечая с коллегами чей-то день рождения. Дворецкий не отстаёт, подначиваемый офицерами. В конце концов, мне это надоедает – делаю захват, бросок и мордой, наглой Дворецкой мордой (не лицом!) его в снег: раз… два… три…

Колька разъярённый, под улюлюканье собравшихся, вскакивает и вновь бросается на меня. Делаю захват, бросок и мордой, наглой Дворецкой мордой (не лицом!) его в снег: раз… два… три…

Взбешённый – иначе и не скажешь – начальник физической подготовки третий раз кидается на меня. Делаю захват, бросок и мордой, наглой Дворецкой мордой (не лицом!) его в снег: раз… два… три…

Этот эпизод из нашей жизни нисколько не испортил наших приятельско-дружеских отношений до сих пор. А Николай Дворецкий уяснил, что, не зная силы ветра, неча против ветра… и далее по тексту…».

– Тогда из-за непогоды мы так и не прыгнули. – Припоминает Дворецкий.

– И покатили на лыжах на полигон. – Память меня тоже не подводит. – Двадцать километров.

Из воспоминаний гвардии майора в отставке Николая Дворецкого.

«…Первый прыжок совершил офицером. Нет, сам прыжок меня не страшил, но реакция организма на экстремальную ситуацию для меня оставалась неизвестной и неведомой. По рассадке в Ан-2 я должен был прыгать пятым по счёту вслед за левым бортом с правого ряда, но только борттехник открыл дверцу, а выпускающий приготовился дать отмашку левому борту, я, как с шилом в заднице, ломанул, нарушая все инструкции и наставления, в открытый проём…

На земле устным внушением от ВДСников не отделался – пришлось по окончанию прыжков «неоднократно подходить к ним трёхшереножным строем – сам, бутылка, закуска».

Через два-три года уже с ВДСниками на спор успевал за день совершать три прыжка с Ан-12: взлёт с аэродрома «Клоково»; десантирование на площадку приземления «Слободка». По прямой – почти двадцать километров. Добирался на «перекладных». На третий прыжок сам шёл выпускающим…».

– Ты часто бываешь в полку…

Дворецкий не стал дожидаться вопроса.

– Один только пример. В советские времена, если старшина роты пил, у него в каптёрке про запас всегда имелось минимум три пары обуви на весь личный состав роты: нигде не учтённой, старой, пусть латанной-перелатанной, но чистой, сухой, годной к носке обувки. Если старшина не пил, то у него такой обувки имелось пять пар на каждого солдата роты. Сейчас? А сейчас при призыве солдату выдают одну пару ботинок на весь год и, в лучшем случае, безразмерные, а возможно, и худые валенки… О поборах с офицеров и солдат не хочется и говорить…

– Не будем – о грустном.

– И то – верно. Но всё равно – верю: Армию возродим. – Дворецкий всегда отличался неистребимым оптимизмом.

– Державу – тоже. – Мне тоже оптимизма не занимать. – Николай – на посошок, для души?

– Не провоцируй: на «бис» не исполняю. Да… и харч – не тот.

Мы поднялись с лавочки в сквере, что напротив «Тройки-Посад», и медленно пошли к проспекту Ленина.

Голуби и воробьи, видя, что им ничего больше не угрожает, вернулись к своим хлебным крошкам… парочка на соседней скамейки продолжила прерванное занятия… дворничиха, подняв метлу и грабли, величаво удалилась в противоположную от нас сторону… дамочка бальзаковского возраста бросила в ярко накрашенные губы новую сигарету…

День продолжался… Жизнь продолжалась…

Август 2012 года,

Тула.

8 января 2022 года

60 лет со дня рождения

афганца

ПОРФИРЬЕВА АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВИЧА

(Из книги «Афганцы Тулы»)

ДВАДЦАТЬ СЕМЬ МЕСЯЦЕВ АФГАНИСТАНА

Порфирьев Александр Николаевич

родился 08.01.1962

в Татарской АССР.

На мой вопрос о том, сколько в процентном отношении выиграно им дел, адвокат Александр Николаевич Порфирьев – гвардии старший лейтенант запаса, ветеран Воздушно-десантных войск – пожал плечами.

– Если адвокат частной практики имеет свой офис (!!!), БМВ 9-го года выпуска, имеет своего бухгалтера и секретаря, то…

– А не встречается со своими клиентами по закуткам, – дополняю его мысль, – то на мой вопрос ты дал исчерпывающий ответ.

В 2001 году, имея к этому времени высшее юридическое образование, Порфирьев получил статус адвоката. До этого, уволившись из армии в 1994 году, он работал в налоговой службе. А ещё до этого – с 1983 года, по окончании Рязанского десантного училища, служба в 106-й гвардейской воздушно-десантной Краснознамённой ордена Кутузова 2-й степени дивизии с перерывом на двадцать семь долгих месяцев…

– Как-то раз среди взводных и ротных, – вспоминает про Афганистан Сашка Порфирьев (имею полное право так его называть – вместе с ним служил в управлении дивизии), – возник спор. Кто из них самый «ветеранистый» в нашем батальоне: «Восемь месяцев». «Год». «Полтора года». А я только что вернулся из Анавы, где почти безвылазно сидел на заставах, и многих офицеров толком не знал. Без всякой задней мысли бросил мимоходом, что в Афгане нахожусь более двух лет (С ноября 1985 года по февраль 1988 года: прим. автора). Спор сразу затих и разговор больше на эту тему не поднимался.

Более двух лет на заставах (на одной из застав – полтора года!), где личного состава дюжина человек, плюс-минус. Где техники всего пять-шесть единиц. Где «духи» могут напасть и вырезать всю заставу. Как вырезали две наши, десантные, заставы совсем недавно. Один только узбек-переводчик уцелел и тот сошёл, от происшедшего на его глазах, с ума. А жить-то, как ни странно, хочется и ещё не обстрелянный молодой «афганец» Порфирьев, когда в ближайшую ночь на его участке сработали сигнальные мины, придумывает хитрость. На досках по-русски пишет «Мины» и расставляет на колышках своё «изобретение» вокруг заставы. Наиболее вероятные участки нападения «духов» минирует подручными средствами, в том числе и двумя минами МОН-90, приобретённых, вопреки всем Уставам и Наставлениям, по бартеру у знакомых сапёров. Обошлось – застава уцелела. Как уцелела и другая застава, хотя духи обстреливали её непрерывно в течение двух суток, пока наша артиллерия и наши вертолёты не пришли на помощь. Командир заставы за этот бой был награждён орденом Красного Знамени, хотя обстрела могло и не быть: не застрели каким-то раздолбаем перед этим ради забавы из «ФАГОТа» осла из местного кишлака. Случайность? Или закономерность?

Случайность или закономерность произошла и с самим Порфирьевым. Что такое – застава? Это – вырытые (?), вернее, вгрызшиеся в скальный грунт блиндажи и окопы, личный состав в которых охранял свой участок дороги. Это – практически оставленные один на один десантники не только с «духами», но и с суровым горным климатом. Для тепла, для приготовления горячей пищи необходимы, по крайней мере, дрова, которые бесхозными, в виде разрушенного строения, валялись на противоположной через реку высотки. Съездили за дровами раз, съездили два, поехали в третий раз, но машину обогнала колонна и…

– И первой подорвалась БМП «наземников» – так мы называли пехоту в отличие от десантуры. – Поясняет Порфирьев. – Затем подорвались сапёры, потом – их БТР. Всё – больше за дровами не ездили. Или – другой случай. Недалеко от заставы рос сад из тутовых деревьев – тутовник. Древесина – топором не возьмёшь. Однажды смотрю в окно: солдат вместо клина для разрубки ствола ставит снаряд из БМД. Ладно бы – бронебойный снаряд, но он, паршивец, ставит осколочно-фугасный и уже замахивается кувалдой, чтобы вколошматить снаряд в расщелину бревна. Еле успел его остановить. Вот так-то.

В какое-то время в блиндаже Порфирьева донимали мыши. И если с мышами справлялись без особых трудов и хлопот, снаряжая мышеловки салом, то с поселившейся крысой не знали, что и делать. Шуршала всю ночь, не давая заснуть. Жрала всё, в том числе и сало из мышеловки, которая бала меньше хвоста зловредной крысы. Выручила солдатская смекалка. Из деревянного ящика, который ценился чуть ли на вес золота, Порфирьев соорудил замысловатую ловушку, в которую и попала крыса, польстившись на большой кус сала. Но как её оттуда достать – глазищи сверкают зловеще, того и гляди, вцепится своими страшными зубами в руку. Не дай Бог, заразу какую занесёт. Опять на помощь пришла солдатская смекалка: взрыватель от гранаты, присоединённый к бикфордову шнуру, осторожно опустили в ящик и… Ящик – бесценное сокровище – вдребезги, крысы и след простыл.

– Наутро выбираюсь из блиндажа, – дополняет Александр, – и боковым зрением выхватываю сидящую на подоконнике крысу. Осторожно беру автомат – у меня был не десантный вариант, а с деревянным прикладом – и со всего размаха этим самым прикладом доконал красу. Хотя, по правде говоря, она была сильно контужена и реакция на опасность у неё практически отсутствовала. Так, в рукопашной схватке и было покончено с этим вреднючим грызуном…

За Афганистан Порфирьев награждён орденом Красной Звезды и медалью «За боевые заслуги».

– Орден мне вручал сам Лебедь, – с гордостью произносит адвокат Порфирьев,– когда я вернулся из Афганистана.

20 ноября 2010 года,

Тула.

« назад