По завершению 3-х месячной командировки в Ташкент, уважаемый богослов на очередной джирге начал свой отчет перед почитаемым миром мусульман с того, как он теперь ясно представляет себе, что такое рай небесный. Узбекские ученые богословы, их же единоверцы, в течение всего срока пребывания буквально ошеломили гостей из Афганистана теплотой приёма, гостеприимством, радушием. Показали все лучшее, чем располагал в 1983 году Советский Узбекистан. Заводы, колхозы и совхозы, больницы, детские сады и школы, местные мечети, кафедры теологии в университете. Практически бесплатное жильё, гарантированное социальное обеспечение стариков, достаточная пенсия и многое, многое другое. По словам губернатора провинции, вся его многочисленная рать чиновников не смогла бы потягаться в объёме информации, которую нес в народ этот очарованный нашей страной старик, проживший долгую и трудную жизнь кочевника. Его возили по аулам, кишлакам, уездам больше месяца. Доставленные им из Ташкента фотографии, были истёрты тысячами рук простых людей буквально до дыр.

А он всё говорил и говорил, и, как итожили его проповеди отдельные муллы, все описанные им эпизоды были тесно увязаны с основными постулатами Корана, священного писания для любого мусульманина.

Конец этой истории оказался трагичным. В одну из ночей, в комнату, где ночевал старик, проникли бандиты. Всё, что было при нём, сожгли, а самого богослова, искромсав кинжалами, скинули в пропасть, бросив вслед за ним несколько гранат.

По уездным центрам прошли стихийные митинги, организатором которых было духовенство. Выступавшие клялись найти убийц и покарать их, но верилось в это с трудом, поскольку зона «Восток» буквально кишела бандформированиями, и отыскать названных отморозков не смогло бы всё сыскное сообщество планеты. Тысячи формирований шастали по всей стране и за её приделами в Пакистане, Иране и даже в Китае.

Днем это кочевники, перегоняющие скот и везущие на своих повозках семьи и нехитрый скарб. Ночью, они же – блуждающие в поисках наживы подвижные банды.

С утра он улыбается тебе, дерёт обе руки к небу в защиту народной власти, а ночью, без тени сомнения, убьёт любого за мизерную добычу, неистово замаливая грехи до 6 раз в день пред Аллахом.

Особая тема – афганская армия. Всё, что касалось офицерского сословия – здесь всё понятно. Хорошо обучены, в основном в зарубежных военных училищах, небедные в денежном содержании, имеющие достаточную собственность, семьи, жен и детей. Знают военную теорию, умеют воевать и знают, за что служат.

Куда безрадостнее картина с рядовым составом. Понятия призыва в Афганскую армию нет. Есть извращенная форма набора в армию – отлов. Подразделением регулярной армии окружается некоторая территория, сжимая кольцо, вылавливают всех мужчин, примерно попадающих в диапазон 20–40 лет.

Как правило, никаких документов у них нет, и что- либо доказывать ловцам человеческих душ, они не могут. Затем всех собирают на сборные пункты, грузят в самолеты и отправляют в другой конец страны за сотни, а то и тысячи километров.

В новых гарнизонах базирования их моют, стригут, одевают, обувают, ставят на полуголодное довольствие, и вот уже солдат готов к срочной службе. Нереальный, бестолковый курс молодого бойца, которые поголовно абсолютно неграмотные, далее присяга и на войну!

Итог – массовое дезертирство, абсолютное нежелание воевать, полное не понимание основ воинской дисциплины, предательство, воровство.

Вот не полный перечень заурядной характеристики боевых структур Афганского воинства. На этом удручающем фоне аппарату советников ЦК ВЛКСМ предлагалось плотнее работать с политорганами афганских военных частей и соединений, привлекая к этой работе комсомольский актив наших полков и бригад.

Не скрою, у меня остались самые приятные воспоминания о наших молодых политруках. Их помощь в практической работе была безмерной. В любом вопросе они находили положительные решения, порой ценой нарушения прагматичных приказов и инструкций высших инстанций.

Посредством помощи замполита вертолетного полка и его помощника по комсомолу, меня, гражданского советника, сажали в любой вертолет или самолет, лишь бы он летел в заданном направлении. Более того, всем военным пилотам 40-й армии ТуркВО было категорически запрещено брать на свои борта афганцев, кем бы они не представлялись. Тем не менее, и эти вопросы мы умудрялись решать, и это поднимало наш авторитет в глазах не только армейского, но и гражданского руководства провинции.

А совместные встречи, беседы, выступления агитбригад, посещения наших госпиталей афганской молодёжью, а афганских – нашими солдатами, переодетых в гражданскую одежду.

Отдельно стоило бы обозначить приезды и выступления перед бойцами на открытых площадках мэтров нашей эстрады, таких как Иосиф Кобзон, Лев Лещенко, Владимир Винокур, Александр Розенбаум и многих других.

Как принимали их военные… Концерты шли по 3–4 часа, а солдаты все хлопали и хлопали… И так по 2–3 концерта в день!

В один из таких концертов Иосифа Давидовича Кобзона, на территорию воинской части, где проходило данное мероприятие, путем невиданных манипуляций провел с десяток афганцев – членов провинциального комитета ДОМА. Эффект для них был потрясающим – четыре часа праздничной феерии, в буквальном смысле, лишили их дара речи. По завершении этого песенного марафона, мои афганцы вручили Иосифу Давидовичу огромную корзину роз, которая, как выяснилось позже, был экспроприирована из сада, окружающего летнюю резиденцию Захир Шаха – страстного поклонника роз. В его огромном саду были кусты царицы цветов практически со всех континентов мира.

Всё эти мероприятия развивали взаимное сотрудничество актива ДОМА и армейского комсомола. Понимая, что наших активистов в любой момент могут спонтанно «отловить» при армейских наборах, мы решили эту проблему, что называется, встречным предложением. Заключалось оно в следующем: при комитетах ДОМА в провинциях и уездах мы стали формировать бригады молодых добровольцев. По договоренности между губернатором и командиром 11-й афганской горной дивизии, под ответственность секретарей комитетов, выдавали им амуницию, трофейное оружие, боеприпасы, проводили регулярные занятия по боевой подготовке. Этим не армейским контингентом охранялись отдельные городские объекты, проводились досмотры малодоступных кишлаков и аулов. Наиболее перспективных службистов направляли на курсы подготовки младшего командного состава. Тем самым мы включали дополнительные боевые резервы, существенно разгружая кадровых армейцев от целого ряда второстепенных, но обязательных для исполнения задач.

С целью поощрения молодых защитников страны ЦК ДОМА утвердил нагрудный знак «Воинская доблесть», которым, как правило, награждали наиболее отличившихся активистов.

Эффективность добровольных военизированных молодых бригад положительно сказывалась на нормализации мирной жизни в небольших городах и кишлаках. Там все знали обо всех всё. Любое событие посредством передачи закрытой информации становилось достоянием руководства провинциального центра. Если агентурная сеть взрослых товарищей из спецслужб была предполагаема противной стороной, то душманы меньше всего рассчитывали на участие в этой непростой теме подростков 10–13 лет.

Приведу один весьма показательный пример участия молодого пацана в серьёзной операции. Нашими спецслужбами совместно с армейской разведкой афганцев в одном труднодоступном горном массиве, удаленного от Джелалабада уезда, была обнаружена перевалочная база моджахедов. Сама база была расположена в подземных каризах – рукотворных подземных хранилищах воды. В периоды таяния ледников эти хранилища заполнялись водой, и в течение года дехкане прилегающих кишлаков использовали её для своих нужд. Бандиты, оценивая надежность этих сооружений, запретили местным крестьянам использовать эти вековые водохранилища по их прямому назначению, превратив их в многопрофильные склады и схроны боевой амуниции, оружия, взрывчатки, продуктов и всего того, чем запитывалась сеть бандформирований со стороны сопредельного Пакистана. Далее этот товар по составленным программам и графикам различными способами, и в том числе караванами, доставлялся в самые различные уголки необъятной горной страны.

Подходы к базе на отметке 3900 м исключали проникновение нежелательных посетителей. Дороги и тропы минировались, а схемы минирования, проходы были тайной за семью печатями.

Вертолёты на этих высотах уже не работали. Обнаружить входы в пещеры с боевых самолетов и спутников не представлялось возможным, вследствие тщательнейшей маскировки объекта. Обстрелы предполагаемой территории «Градами» были практически безрезультатны, а вот жалоб на налёты на «мирных» крестьян собиралось у руководства уезда и провинции предостаточно.

Однажды, на одном из семинаров, где рассматривались вопросы решения проблем безграмотности, ко мне подошёл молоденький паренёк и через переводчика попросил меня уделить ему время в укромном уголке для передачи важной информации. Встретились мы с ним на сельской свалке, соответственно переодевшись под разборщиков мусора. Местность гарантировала отсутствие любопытных глаз и чужих ушей. Гомон туч диких птиц, грохот воды, протекающей горной речушки, исключали возможность любой прослушки.

Так в чём же заключена острая необходимость этой встречи и, что за информацию принес этот паренёк? А касалась она темы этого пресловутого бандитского арсенала. Естественно, никто ничего этому пацану не поручал и никто его не инструктировал. Просто об увиденном своими глазами объекте, ему рассказал его родственник – ровесник. Назовем его Рахматулло. Через какого-то дальнего уже своего родича, охранявшего эту базу, Рахматулло подрядился возить из посёлка бандитам хлеб, зелень, иногда мясо. Платили мало и не всегда, но порой компенсировали его праведные труды (а ну, попробуй, затащи эту тележку в 50–60 килограмм на четыре тысячи метров в гору!) то консервами, то досками от ящиков из-под снарядов, то аммиачной селитрой. К нему настолько привыкли все, что он уже мог самостоятельно болтаться в бесконечных пещерах складов. Приходя домой, на оберточной бумаге рисовал и безопасные проходы, и планы размещения всего увиденного. Расстояния и размеры вымеривал шагами, записывал цифры шариковой ручкой на ноге, закрытой широкими штанами. Так за полгода он выполнил задачу, которую не смогли осилить разведки обеих армий.

На вопрос о цене документа, уездный секретарь ответить не смог, потому как не знал мнения своего друга. Но не преминул напомнить о его большой бедной семье, да и об очень высоком риске самого пацана.

С этой новостью я помчался к своим товарищам из спецподразделения госбезопасности, от которых «утечь» информация по определению не могла.

Внимательно выслушав меня, Сергей – командир сыскарей, так в шутку мы звали этих закрытых на все пуговицы вояк, долго сидел молча, выкуривая одну за другой с десяток сигарет.

– Да, Санёк, задал ты мне задачку. Решить бы её… Ну да ладно! С наскока не будем прикладываться. Нужно очень хорошо всё обдумать и тщательно, детально задуманное распланировать.

Убирая все лишние подробности, кратко об итогах операции «Зелень».

Вместе с привозимыми съестными товарами, малыми порциями Рахматулло в течение двух месяцев затаскивал в пещеру пластид, закамуфлированный под обычную скальную породу. Да и по жизни в его тележке всегда было несколько камней разновесов, которые он клал на весы, взвешивая отпускаемый товар. Места нахождения нужных «камней» были оговорены разработчиками операции. Часовые взрыватели были последними «камнями», расположенными в сформировавшихся кучах опасной «породы».

После возвращения с последнего визита на базу, в дом к Рахматулло нагрянул отряд «Царандоя» – местной полиции. Примерно избив отца и некоторых юнцов этой большой семьи, объяснив соседям о факте выявленного пособничества бандитам, погрузили всё семейство в грузовик, залив кровью весь небольшой двор, подожгли все постройки дувала. На прощание заверили собравшихся старейшин, что всё семейство отправят в центральную тюрьму, зловещую Поли–Чурхи (государственная тюрьма под Кабулом, знаменитая уже тем, что в неё входили, а из неё выносили либо изувеченными, либо больными калеками, а то и вовсе замотанными тряпьём для погребения на прилегающем кладбище).

Пещера уже ночью начала взрываться так, что земля дрожала, словно её трясло землетрясение, которые в Афганистане происходят без счёта. Трясло прилегающие кишлаки дня четыре. Помимо пластидных «гостинцев», рвались запасы снарядов, мин, различных взрывчаток, аммиачной селитры. Наши спецы оценили объёмы уничтоженных боеприпасов в сотни тонн. Душманам всего Афганистана был нанесен колоссальный урон, повлекший тяжелейшие внутренние разборки. Были сорваны сотни терактов, а стало быть, сохранены тысячи жизней, в том числе и наших советских военнослужащих.

О судьбе Рахматулло я узнал уже перед моим отъездом на Родину. Случайно про этот подвиг неизвестного пацана в провинции, которую я представлял, мне за рюмкой чая рассказал один из сотрудников нашего посольства в Кабуле. Опуская раскрашенный домыслами пересказ организации и итогах проведенной операции, коснусь лишь судьбы всей семьи Рахматулло. Его лично принял и наградил высшей наградой ДРА президент Кармаль. После чего всю его семью тайно из тюрьмы переправили на северо-запад страны в провинцию Герат. Дали жилье, отца пристроили рабочим в гос. органы безопасности, детей разместили в различные учебные заведения под вымышленными именами. Самого Рахматулло отправили по настоянию президента ДРА на учёбу в Чехословакию. Именно там, в небольшом городке Бабрак Кармаль проживал в годы преследования его, как оппозиционера, со стороны Хуфизуллы Амина.

Я искренне порадовался такому исходу, но вида не показал, что сию историю я уже знаю и проистекала она с моим конкретным участием.

Государственные награды получили и мои друзья «сыскари», а Сергей «схлопотал» ещё и досрочное воинское звание.

Мне же достался лишь очень назидательный совет немедленно забыть эту историю, дабы враги будут даже в мелочах искать зацепки для разматывания запутанного клубка, приведшего наших «друзей»–соперников в режим безмерного помешательства. Поэтому, чтобы не подставить своих афганских друзей и сберечь их жизни, ни в разговорах, ни в отчётах, ни своим, ни афганцам я об этом подвиге Рахматулло никогда и ничего не рассказывал. Полагаю он на меня не в обиде, а вот увидеть бы его через тридцать три года было бы интересно.

Но жизнь продолжалась. Поверьте, она вовсе не состояла из бесконечных перестрелок и взрывов, ранений и убийств, наконец, хорошего и плохого.

Главнейшей задачей, которую пыталось решить руководство Афганистана – это наладить мирный, созидательный путь развития. Строить фабрики и заводы, снабжать их электроэнергией, развивать коллективные сельхозкооперативы, учить, лечить, обеспечивать безопасность граждан. Да и многое из того без чего не могут существовать семьи, села и города, государство.

Помощь Советского Союза носила всеобъемлющий характер. Сотни автомобильных колонн везли в ДРА самое различное оборудование для строящихся фабрик и заводов, объектов энергетики и добычи полезных ископаемых. Открывались повсеместно школы и лицеи. При участии мусульманского духовенства пытались при мечетях учить грамоте и взрослое население. Строили жильё, обустраивали военные городки частей, соединений, полевых аэродромов.

Казалось вот ещё чуть-чуть и народ сам, засучив рукава, возьмется за строительство новой жизни для себя, своих детей – будущего страны! Но время шло, а видимые и значительные перемены всего лишь были в перспективных планах. Завозимые несметные ресурсы, растворялись в стране, словно сахар в чае.

Исполнительская дисциплина, даже на высоком чиновническом уровне, была нулевой. На все претензии советских советников, специалистов всегда находились объяснения бездеятельности афганских спецов. Поглощенное внутрипартийными разборками представителей разных крыльев НДПА («хальк» и «парчам»), погрязшее в бюрократии и мздоимстве, не брезгующее неприкрытыми связями с лидерами оппозиционных группировок и бандоформирований руководство провинций, министерств, ведомств не в состоянии было переломить поступательно-возвратное становление нового государства.

Не случайно, в этой связи, один из Пленумов ЦК НДПА был посвящен проблеме подготовки молодых кадров, способных решать задачи, стоящие перед государством на этапе становления и дальнейшего развития. Пленум готовили при активном участии ответственных работников ЦК КПСС и ЦК ВЛКСМ. Разговор на пленуме был конструктивным, острым, были намечены предельно ясные, понятные задачи с конкретными сроками исполнения.

Но, как объяснил мне мой подсоветный Маузеддин, причины неисполнения конкретных задач, поставленных перед возглавляемой им провинциальной организации ДОМА заключаются в том, что у него всего лишь одна голова и один язык. Нужно же – четыре!

Одна будет руководить организацией, другая вести бесконечные переговоры с вождями своего племени, третья – для работы с простым населением, а четвертая для сепаратных переговоров с бесконечными главарями бандформирований, готовых в любую минуту лишить его всех четырех голов одновременно.

С подобными ребусами афганского уклада жизни, жило практически всё население этой многострадальной страны.

В более ранние времена их всё время кто-то завоёвывал, разорял, уничтожал всё движимое и недвижимое. Да и после, сформированное государство вновь, «прессовали» со всеми вытекающими издержками то персы, то турки, то англичане, то монголы и т.д.

Само расположение страны в горно-пустынном ландшафте на караванных дорогах исключало осёдлый образ жизни, обязывающий население обустраивать города, селения, коммуникации. Взамен – кочующие племена скотоводов, у которых напрочь не развито чувство малой Родины, которую нужно было бы любить, ради которой быть готовым на всё, дабы сохранить её.

Для нас, потомков русичей – это аксиомы бытия, для них – это белый лист бумаги, на котором может быть написана любая история, которая ни коим образом не будет одномоментно касаться всех. Каждый этнос Афганистана понимает или пытается понять лишь событие, затрагивающее судьбу его племени. И всё! Попробуй, свяжи все концы трактований всех знамений этой многонациональной, неоднородной по социальному, имущественному положению, поголовно безграмотных людей.

Но погружаться в пучину безысходности нашему молодежному советническому аппарату вовсе не хотелось. Мы имели мудрых руководителей советников ЦК ВЛКСМ. В начале – это был Валерий Сидоров, затем – Виктор Стручков. Вдумчивые, мудрые, неторопливые, настойчивые в достижении поставленных целей, они ни на секунду не давали нам повода для сомнений в правильности стратегически выбранного курса. «Вы представители страны, которая для них рай на земле, а вы, стало быть, боги! А раз так, то у вас нет ни малейшего сомнения в реализации любой задачи во благо этих пацанов. Всем своим видом, словами, делами, прежде всего, демонстрируйте им абсолютную уверенность в достижении благих целей», – не раз любил заканчивать свои инструктажи перед аппаратом советников по молодёжи Валерий Сидоров.

Мы растекались по провинциям Афганистана, и каждый из нас погружался в самые разные ситуации, которые именовались житейскими реалиями на фоне непрекращающейся гражданской войны.

Днем наши подсоветные, открыв рты, слушали нас, ночью с гор спускались другие «агитаторы», которые посредством безжалостного террора обнуляли все наши потуги в попытках двинуться хоть на метр вперед по пути положительных перемен. Но на безжалостные, садистские вызовы нелюдей, называющих себя слугами Аллаха, мы отвечали активной, наступательной агитацией за другую, человеческую жизнь во благо нового нарождающегося поколения.

Усилиями трех советников в Джелалабаде в 1980–1983 годах, на охраняемой нами же территории площадью около трех гектар, был открыт и обустроен молодёжный центр, состоявший из группы зданий, спортивного комплекса, прекрасного сада, цветников, общественной столовой.

Ранее этот комплекс зданий принадлежал одному из ближайших сподвижников Захир Шаха. После демократической революции 1978 года владелец вилы бежал в Пакистан, а собственность мгновенно была разграблена местным населением. Нам это знакомо из собственной истории 1920-х годов прошлого века.

К идее о постройке молодёжного центра пришли неожиданно просто. Будучи проездом в Джелалабаде в 1980 году премьер-министр Кештманд, проезжая мимо разграбленной виллы и, увидев на её территории мальчишек, гонявших футбольный мяч, а так же сотни молодых зевак, болельщиков, обратил внимание губернатора провинции Нангархар на возможность организации на этой брошенной территории нечто подобного спортивному комплексу.

Территория в центре города, общедоступна, небольшие затраты на восстановление и, пожалуйста, готов хороший спортивный центр. Примерно год, ни шатко, ни валко, власти осмысливали будущее развитие этой территории.

В 1981 году в Джелалабад приехал первый советник ЦК ВЛКСМ Борис Тиванов. Именно он ухватил идею создания данного комплекса, но уже не узко, чисто спортивного, а развитого, многофункционального центра по воспитанию молодежи. Соответствующее письмо, через одобрившего эту идею губернатора провинции, отправили господину премьер-министру. «Гуляло» это письмо по министерствам и ведомостям более полугода. Но в итоге премьер поддержал это предложение, выделил из бюджета достаточно крупную по местным меркам сумму на реконструкцию центра, сделал конкретные поручения отдельным министрам по материальному оснащению ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОГО объекта культуры.

Начатое Борисом Тивановым дело, продолжил Нодар Георгадзе. Видя неповоротливость местных чиновников, Нодар подключил через политорганы 40-й армии хозяйственников и тыловиков 66-й мотострелковой бригады и вертолетного полка. Военные в ущерб обустройству своих гарнизонов, бескорыстно делились стройматериалами, а порой, рабочей силой военных строителей и техникой. К моему приезду основные виды строительных работ были закончены. Шла круглосуточная вахта по обустройству прекрасного городка, потому как в канун афганского нового года – навруза, приходящегося на конец февраля, на открытие центра должен был приехать сам премьер-министр.

Его визит превзошёл ожидания всех чиновников, как в Кабуле, так и в Джелалабаде. Провинция получила дополнительное финансирование на содержание и развитие нового для Афганистана учреждения. Были, как обычно бывает в таких случаях, награждены и поощрены непричастные. Подлинных виновников пышного торжества, пригласили на торжественный обед, да и то во вторую очередь, когда, практически все, за малым исключение, продовольственные изыски, были сметены бесчисленной свитой господина Кештманда.

После отлета премьер-министра, оставшегося очень довольным увиденным городком, на территории вертолетного полка, в летной столовой командир Джелалабадского гарнизона полковник Оздоев дал свой обед. Он не забыл пригласить представителей государственной власти провинции, советнический аппарат, а главное моих молодёжных активистов, кому и был вручён символический ключ будущего центра воспитания юных афганцев.

К слову, в работе центра военные нашей армии принимали самое активное участие. Десятки тематических встреч, спортивные соревнования, выступления агитбригад, сольные концерты заезжих артистов, бескорыстна помощь съестными припасами, знакомство с образцами нашей военной техники. Этот перечень конкретных дел можно продолжать и продолжать.

Особой, и, пожалуй, самой дорогой была восхитительная оценка содеянного со стороны моих коллег-советников, прилетевших ко мне в Джелалабад в течение одного из семинаров в Кабуле. На фоне царящей разрухи и нищеты в подавляющем перечне провинций Афгана, наш центр походил на королевскую резиденцию, заполненную детьми всех возрастов, планово занимающихся по отдельным направлениям воспитательных программ.

За прощальным застольем, один из советников, улетавший через несколько часов в Кабул, грустно пошутил:

– Ну и как мне теперь работать в своём Фарьябе (горная афганская провинция, прилегающая тогда ещё к нашему Памиру)? Где голод, холод, разруха! Как я своим активистам буду объяснять, почему в Джелалабаде вот так, а у нас ни дров на отопление школ, не стекол, чтобы застелить окна после обстрелов. Наконец, где взять хотя бы по корке хлеба моим защитникам провинциального комитета? Придётся успокоиться тем, что у джелалабадских уже всё есть, а стало быть, нет будущего, а у нас ещё всё впереди!

Расставание получилось грустным. Было как-то неловко перед моими друзьями за предоставленную роскошь нашей организации быть первыми, но вместе с тем, подспудно, я предполагал и всю тяжелейшую работу этого прорывного в завтра объекта – центра воспитания будущего поколения афганцев. Можно было только додумывать, какие трудности и вызовы ожидали нас впереди, как и какими силами распутывать клубки и узлы козней недоброжелателей, которым наш центр был костью в горле. Если мои молодые активисты грезили будущим, то противоборствующая сторона своей главной целью ставила возврат в тёмное феодальное прошлое, где человек человеку враг, где прежде других в злейших врагах ислама значились представители республик Советского Союза и всё, что создавалось на афганской земле с нашим участием.

Не минула эта месть и нашего молодежного центра. Злобным акциям и выходкам не было конца. Как правило, вся гнусность творилась ночью. Порча имущества, обстрелы охраны, минирование подходов и подъездов на прилегающей территории, покушения на активистов и членов их семей, поджоги домов и вспомогательных сооружений центра, истребление насаждений и новых цветочных посадок.

Существенную помощь в приостановке этого варварского беспредела нам оказывала военная комендатура, расположенная в Джелалабаде. С разрешения губернатора провинции личный состав коменданта военного гарнизона был переселен в здание, соседствующее через символическую ограду, с нашим центром. Теперь, помимо своей, подростковой охраны, нам серьёзно помогали охранники советской военной комендатуры. С нашим участием были разработаны и осуществлены захваты отдельных злоумышленников. Переданные в казематы службы безопасности, они надолго потеряли возможность заниматься подрывными делами. Притихли и другие затейники «шариатских» разборок. А это было всего лишь небольшой передышкой, поскольку, как у нас говорят, на всяко действо, найдут своё противодействие.

Главным выводом для дальнейшего перспективного планирования работы нашего центра – это устойчивая постоянная связь местных молодежных активистов с политорганами наших воинских подразделений. Только опираясь на их практическую и моральную помощь, можно было думать о дальнейшей деятельности провинциального комитета ДОМА и его многочисленных структур.

Полковник Оздоев, подполковник Мурзин, майор Королик, капитан Хорошев, сержант Леонтьева, майоры Хроменков и Очкин… Да разве всех перечислишь…Очень многих замечательных друзей, как с нашей, так и с афганской стороны, мы потеряли в той войне.

Потеряли лучших. Худшие, которые правдами и неправдами «косили» от Афгана, продолжают мусолить жвачку о праведности и необходимости 10-летнего пребывания Советской армии и советнического аппарата на Афганской земле. Остановитесь, бредословы! Опуститесь на землю и оглянитесь, что же в сухом остатке получили мы на развалинах Демократической Республики Афганистан? На смену демократической власти Наджибулы и, возглавляемой им НДПА, пришли исламские экстремисты отрядов «талибан», уничтожившие в одночасье всю экономическую составляющую государства. Одномоментно разгромили всю промышленность, коллективное сельское хозяйство. Позакрывали школы и больницы, сожгли все учреждения, культуры и библиотеки. Сотнями, а в целом по стране тысячами, расстреливали активистов НДПА и ДОМА.

По рассказам моего знакомого журналиста, побывавшего с английской аккредитацией в провинции Нандгархар, наш молодежный центр превратили в пыль. Варварски истреблены памятники истории, охраняемые ЮНЕСКО. Над страной навис дремучий смрад от зверств средневековых дикарей, прикрывающихся постулатами «шариатских» законов.

На развалинах всего и всея в Афганистане все имеющиеся земельные территории подчинили производителям различных видов наркотиков. Страну, добившуюся с нашей помощью огромных успехов на пути социальных и демократических преобразований, американские борцы за пресловутые свободы превратили в наркобордель. Сегодня это государство – мировой лидер по производству легких и тяжёлых синтетических наркотиков и героина.

Если Советский Союз за десятилетие потерял тринадцать с половиной тысяч своих героических солдат, сержантов, прапорщиков и офицеров, то в нынешних реалиях, ежегодно, от употребления разномастной наркоты гибнут десятки тысяч граждан только в России, а в странах бывшего СССР счет идет на сотни тысяч.

Взамен пограничной с нами дружественной ДРА, мы получили «гуляй поле» для всех бандформирований, готовых уже грызть и своих «американских братьев». Помня о достаточно слабых наших помощниках, бывших союзных республиках в Центральной Азии, можно предположить в недалеком будущем, прямые боевые столкновения новых борцов за возрождение исламского халифата уже и на наших границах Западной Сибири и Южного Урала.

В заключении выражаю глубокую признательность всем ветеранским организациям, объединивших участников вооруженных конфликтов за их бескорыстную работу в деле сохранения памяти о живых и погибших сынах Советского Союза, Российской Федерации во благо незыблемости и стойкости нашей государственности, благоденствия нашего многонационального народа.

А.Лунев,

Январь 2016 года, Тула.

« назад