В рядах Советской Армии с 1966 года. В 1970 году окончил Ташкентское высшее танковое командное училище, в 1978 году – Военную академию имени М.В.Фрунзе, в 1988 году – Военную академию Генерального штаба Вооружённых Сил СССР. В 1970–1975 годах проходил службу командиром танкового взвода, командиром разведывательной роты, начальником штаба танкового батальона в Южной группе войск и Туркестанском военном округе.

После окончания академии в 1978 году назначен начальником штаба 373-го мотострелкового полка в 5-й мотострелковой дивизии.

С декабря 1979 года по июль 1982 года Высоцкий находился в составе ограниченного контингента советских войск в Афганистане: умело командуя 180-м мотострелковым полком (108-я Невельская Краснознамённая мотострелковая дивизия, 40-я армия), он 87 раз участвовал в рейдовых операциях по разгрому бандформирований.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 сентября 1982 года за мужество и героизм, проявленные при оказании интернациональной помощи Демократической Республике Афганистан, подполковнику Высоцкому Евгению Васильевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 11483).

В 1982–1986 годах – командир мотострелкового полка, начальник штаба и командир мотострелковой дивизии в Одесском военном округе. С 1988 года – начальник штаба общевойсковой армии, генерал-майор (1988). С 1989 года – командующий общевойсковой армией в Дальневосточном военном округе, генерал-лейтенант (1990). С 1991 года – первый заместитель командующего войсками Забайкальского военного округа.

C августа 1992 года – начальник Главного управления подготовки и распределения кадров Министерства обороны РФ, с 20 июля 1994 года – начальник Главного управления кадров Министерства обороны России (затем должность именовалась как начальник Главного управления кадров и военного образования Министерства обороны России). С сентября 1996 года генерал-полковник Е. В. Высоцкий – в запасе.

Жил в Москве. Активно участвовал в общественных организациях ветеранов афганской войны, в последние годы жизни работал генералом-инспектором Главной военной инспекции Министерства обороны.

Награждён орденами Ленина (20.09.1982), Красной Звезды, «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 2-й и 3-й степени, медалями.

Источники: Герои Советского Союза. Краткий биографический словарь. Т. 1. – М.: Воениздат, 1987; Кто есть кто в России и в ближнем зарубежье. Справочник. – М., 1993; Тульский биографический словарь в 2-х т. Т. 1. – Тула: Изд-во «Пересвет», 1996; Сайт в Интернете «Герои страны».

12 мая 2021 года

10 лет со дня смерти

участника боевых действий в Афганистане

БОНДАРЕВА ГЕННАДИЯ МИХАЙЛОВИЧА

(Из второй книги «Афганцы Тулы»)

ВЕРНОСТЬ ПРИСЯГЕ

Бондарев Геннадий Михайлович,

родился 05.08.1953 –

умер 12.05.2011

в Туле.

– Михалыч!

Так к нему уважительно-дружески обращаются сослуживцы, которых у него за тридцать лет службы в Армии (в Советской Армии, в Российской Армии) великое множество. Сослуживцы, с которыми он прошёл (два раза по два года) Афганскую войну. Хотя, официально войны и не было и законов военного времени не существовало.

– Только однажды (!) за все мои четыре года пребывания за Речкой, – вспоминает гвардии полковник запаса Бондарев Геннадий Михайлович, – офицер отказался идти в бой. Его не судили, его отправили в Союз, его уволили. По-тихому. Не тронь дерьмо…

Резко. Грубо. Прямолинейно. Не кривя душой. Да…

Он всегда такой: и в Киевском военном училище; и в Академии имени Фрунзе; и на должности командира 51 Тульского гвардейского парашютно-десантного полка; и будучи Военным комиссаром Советского района Тулы. За правду, за своих подчинённых он всегда был готов (почему – был? Он и сейчас не изменился!) идти до последнего, идти, не оглядываясь, с открытым забралом в штыковую атаку.

Он чем-то похож на Суворова: конституцией тела; взрывным характером; неуживчивостью за свою прямоту с начальством; бескомпромиссностью своих взглядов и суждений. Я с ним вместе служил и знаю о нём не понаслышке.

– Твой первый бой? – Задаю ему вопрос.

– Бригада, где я служил, сопровождала колонны с грузом по маршруту Кушка–Кандагар. Однажды, возвращаясь на место дислокации после проводки колонны, группа которую я возглавлял, нарвалась на засаду. «Духи» с 60–70 метров расстреливали нас в упор. Командир роты, вопреки всем наставлениям, вопреки здравому смыслу, приказал личному составу спешиться с боевых машин и повёл их в наступление на позиции противника. Как старший группы, я хотел отдать приказ: «Отставить!», но в последний момент понял, что во время боя, во время атакующего порыва моя команда была, как бы помягче сказать, не только ненужной, но и вредной. «Духи» от такой нашей наглости на мгновенье опешили, прекратив огонь. И этого мгновенья хватило, чтобы без потерь с нашей стороны решить исход боя, полностью разгромив противника.

– Красное Знамя? В Великую Отечественную войну этот орден очень высоко ценился среди красноармейцев – даже выше ордена Ленина.

– Опять группа, которую я возглавлял, возвращалась после проводки колонны. И опять на нас была устроена засада. Но я знал, что в этом районе, в ближайших двух кишлаках не должно быть много душманов. Спешившись с брони, мы – двадцать восемь человек вместе со мной – вступили в бой и стали теснить противника в сторону ближайшего кишлака по зелёнке. Противник, отстреливаясь, стал медленно отходить по этой самой зелёнке. Мы продолжали преследование. И вдруг меня, как током поразило – эти «духи» затягивают нас в мешок. И «духов» не десяток-второй, а более двух сотен. Откуда их столько взялось стало ясно только после боя (отсутствовала информационная поддержка) – у мусульман принято встречать Новый год всей семьёй: был конец марта, то ли 21, то ли 22 число и в кишлаки в свои дома к своим семьям собрались все воюющие с нами боевики. Паники не было, хотя как прорываться назад к оставленной броне было совсем-совсем не понятно. Ставлю одному командиру взвода задачу, чтобы он с солдатом попытался найти проход в этом шквале огня. И они нашли: по старому руслу арыка группа стала по-пластунски приближаться к оставленной бронетехнике, заняла круговую оборону. И тут, на наше счастье, показались два вертолёта. Не наши вертолёты, то есть наши-то наши, но не нашей бригады. Молодцы лётчики – сразу сориентировались в обстановке и за три захода, расстреляв весь боекомплект, намного облегчили наше положение. В этот момент разрывной пулей ранило в ягодицу лейтенанта, нашедшего сухой арык – нашу дорогу жизни. Кровь била фонтаном. Я потом спрашивал докторов – спасти его можно было только на операционном столе. Вечная ему память. Но отвлёкся. Посылаю к бронетехнике командира гранатомётного взвода, чтобы по рации запросил командира бригады о помощи, чтобы прислал нам на помощь батальон и вертолёты. Вертолёты прилетели и снайперски – до «духов» от нас было 40–45 метров – ударили по противнику. А батальона обещанного всё нет и нет. Надвигаются сумерки. Тогда принимаю решение: двадцатью человеками открыть шквальный огонь, не обязательно – прицельный и прорываться во весь рост к бронетехнике. Шесть человек, также шквальным неприцельным огнём, прикрывают прорыв. Так мы и прорвались. Затем мы прикрывали оставшихся шестерых бойцов. Вынесли тела двух погибших – погиб ещё один солдат во время прорыва; но «духов» положили в этом бою больше полусотни. Все валились от усталости, радостно обнимаясь с механиками, оставшимися у машин; воды – ни капли. Тут ко мне подходит один сержант, огромный сибиряк и говорит: «Командир, давай проучим этих «духов» – они сейчас не ждут нашей атаки: давай долбанём по ним штыковой!». Я чуть не прослезился, но сил у нас не было для подобной дерзкой наглости.

– А батальон, посланный на помощь, где оказался?

– Банально заблудился. Ты не пиши об этом. – Но как не писать? На войне не все – герои. – Командир батальона был в стельку пьяным – поэтому и заблудился. Наша группа на «подмогу» сама вышла.

– Михалыч, что-то ты говорил о кознях против тебя?

– Попросил меня как-то начальник строевой части принести ему с боевых часы «Сейко». Но я сам никогда не мародёрничал, хотя солдатам не запрещал брать трофеи на поле боя и никогда не отбирал у них. Так прямо и заявил этому строевику, на что он ответил мне: «Не видать тебе больше орденов». На очередном совещании офицеров командир бригады спрашивает его, послал ли тот на меня представление на вторую Красную Звезду. Он как-то отвертелся. Через неделю командир бригады повторяет вопрос и, не услышав вразумительного ответа, объявляет начальнику строевой части строгий выговор с занесением и приказывает ему срочно отправить на меня представление на орден Красного Знамени.

– Каковы перепутья судьбы.

– Другой раз комбриг приказывает мне вечером (а мы только начали отмечать чей-то день рождения), чтобы я завтра с одной своей ротой и ротой из другого батальона вышел на боевое задание – прочесать «зелёнку». Задание пустяковое. Тем более, разведка донесла, что большого скопления противника в данном районе не замечено. Но я заупрямился, сказав, что пойду только со своими двумя ротами. Через полчаса споров, я всё же убедил командира в своём решении, сославшись на шестое и седьмое чувство. Придя в свою штабную палатку, приказал своим подчиненным офицерам, под их негодующе-возмущённые стенания, перенести день рождения на завтрашний вечер, ибо с утра предстоит серьёзный бой. На завтра подошли к «зелёнке»: всё тихо, всё спокойно, никакого движения, никакого шевелении. А на душе тревожно, что-то сосёт под ложечкой, муторно как-то. Отдаю приказ: одной роте развернуться в цепь справа, другой – слева, сам – с резервом в центре и всеми силами ударить по «зелёнке». Не успели «духи» полностью оборудовать засаду, не успели: более шестидесяти их трупов потом насчитали, взяли много трофейного оружия, у нас – один легкораненый. Комбриг вечером сказал: «Тебе, Михалыч, пора в экстрасенсы подаваться».

…В конце восьмидесятых в «верхах» страны обсуждался Проект Постановления «Об амнистии бывших военнослужащих Ограниченного контингента Советских войск в Афганистане, совершивших преступления и оказавшихся в плену у афганской вооружённой оппозиции». Так вот, будучи командиром полка, Бондарев написал открытое письмо о резком несогласии с основными положениями Проекта Постановления дюжине депутатам Верховного Совета СССР (был, был такой высший законодательный орган когда-то Великой Державы) и в несколько центральных газет.

Под письмом 98 (девяносто восемь!) подписей тех, кто в огонь и в воду пойдёт за своим командиром. И первая подпись его – гвардии полковника Геннадия Бондарева.

На это письмо, письмо – крик души офицеров и прапорщиков элиты Вооружённых Сил – не ответил ни один депутат, ни одна газета не напечатала кровью выстраданные строки.

– И сейчас вряд ли напечатают, – с грустью в глазах, сомневается Геннадий Михайлович.

– Сколько было разговоров, – продолжает он, – о том, имели мы право воевать в Афганистане, или не имели. Имели! Мы принимали Присягу! Мы выполняли приказ Родины! Беда в том, что наше руководство, руководство страны, позволяет себе сомневаться в правильности принятия решений. И тогда, и сейчас. Дана команда: «Фас!» и будьте уверены мы, солдаты, её всегда выполним! Не предавайте только нас, не отдавайте на растерзание и поругание Красную (Красную, Красную!!!) Армию, не дуйте в дуду западным приспешникам.

Он имеет право так говорить. И не потому, что на его груди пять орденов: Красного Знамени, Красной Звезды – два, «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 2-й и 3-й степени, но и потому, что он – солдат, до мозга костей солдат и патриот своей Родины, гвардии полковник запаса Бондарев Геннадий Михайлович.

Михалыч!

Февраль 2009 года,

Тула.

В ТУЛЬСКОМ ЛИЦЕЕ № 2

Мой друг – Учитель ОБЖ (да, да с большой буквы Учитель) Мишка Алёхин (хорошо, хорошо – Михаил Алексеевич Алёхин) очередной раз пригласил меня выступить перед учениками лицея. На этот раз выступить на мероприятии (фу, как официозно; лучше – на Дне памяти), посвящённого Геннадию Бондареву, афганцу, гвардии полковнику, нашему сослуживцу по 106-й гвардейской воздушно-десантной (в наше время ещё – не «Тульской») Краснознамённой ордена Кутузова 2-й степени дивизии, нашему другу и товарищу.

О нём – Бондареве – написано много, в том числе и мной: в газете «Побратим» (15.02.2009), в газете «Молодой коммунар» (31.07.2009), в моём первом альбоме «Мои афганцы» (2009). Именно, у него первого брал интервью для этого альбома и, именно, это интервью с незначительными дополнениями вошло в книгу «Афганцы Тулы» (2014), и, именно, это интервью полностью привожу выше.

Что ещё о нём рассказать лицеистам?

…Картина Дейнеки «Оборона Севастополя».

Он там, в первых рядах с винтовкой в беспощадной штыковой атаке встаёт на пути фашистской нечисти…

…Картина Бубнова «Утро на Куликовом поле».

Через мгновенье закончится поединок Пересвета с Челубеем. Бондарев тоже там, впереди всех, с православным крестом на груди, с непокрытой головой, в лёгонькой кольчуге-безрукавке с топором в правой и щитом в левой руке; сейчас он бросится на басурманскую погань, круша всё на своём пути…

…Кинофильм «Офицеры».

Комэск Варрава в исполнении Ланового – тоже Бондарев – впереди страшной в своём порыве конной лавы громит басмачей…

И для него слова «Есть такая профессия – Родину защищать!» – не просто слова; это, если хотите, – не только смысл, но стиль всей его жизни.

…С гвардии подполковником Бондаревым я познакомился в конце восьмидесятых годов прошлого века: он – только что назначенный командир 51-го гвардейского парашютно-десантного полка, я – эпидемиолог дивизии.

Мне часто приходилось бывать с различными проверками во всех частях дивизии, в том числе и в родном 51-м полку, где я начинал службу батальонным врачом. С первых минут нашего знакомства я был поражён тем, что ко всем: офицерам, прапорщикам, солдатам командир полка Бондарев обращался только на «Вы». При нашей второй-третьей встрече я ему говорю:

– Михалыч, ты же знаешь историю своей страны, знаешь, что славяне обращались друг другу только на «Ты». Это Великий Святослав говорил «Иду на вы!», собираясь под корень выжечь ненавистный русскому народу хазарский каганат.

– Доктор, с тобой – на «Ты», – он задумался, подбирая нужные слова. – С другими – на «вы»; военная этика не позволяет иначе.

…Апрель 1994 года. Гвардии полковник Бондарев – военком Советского района. Я – полгода, как в «запасе». Мой сын оканчивает школу, кстати, школу № 73, нынешний лицей № 2.

Захожу к нему в кабинет, естественно, с просьбой о сыне – «откосить», так сказать. Обнялись – радушие, улыбка на лице хозяина кабинета, радость от нашей встречи, я начинаю.

– Михалыч! Сын оканчивает школу…

Он понял сразу. Неуловимо на его лице – явно выраженная брезгливость, отчуждённость, чуть ли не враждебность. Стараясь не замечать такой метаморфозы, продолжаю, как ни в чём не бывало.

– В раннем детстве сыну поставили диагноз, исключающий его службу в Армии. Как бы его, этот чёртов, ни к чему не обязывающий диагноз, исправить в нужном ракурсе.

Опять радушие, опять улыбка от плеча до плеча. Вызвав, кого следует, отдаёт распоряжение. Я в это время пытаюсь достать из «кошелька» десятилетней выдержки армянский «чай». Видя мои действия, Михалыч чуть не набрасывается на меня.

– Убери сейчас же. Чтобы в последний раз в моём кабинете, понимаешь.

В замешательстве запихиваю ёмкость в 0,5 литра обратно в «кошелёк». А он? Вот, то-то и оно! Он открывает сейф и достаёт оттуда точно такую же ёмкость в 0,5 литра десятилетней выдержки армянского «чая». И две ириски достаёт. Пока мы ждали нужные документы, мы и умяли за обе щёки эти две ириски, запивая их армянским десятилетней выдержки «чаем».

Нет, если бы я попросил в тот раз об обратном, то есть, по настоящему «откосить» сына от Армии, он бы мне не отказал. Но… но тогда бы… тогда бы Михалыч был бы со мной только на «Вы».

14 февраля 2017 года,

Тула.

24 мая 2021 года

исполнилось бы

80 лет

капитану второго ранга в отставке

ГОРБУНОВУ ВИТАЛИЮ СЕРГЕЕВИЧУ

(Из книги «Моряки земли тульской»)

ОДИССЕЯ ГОРБУНОВА

Горбунов Виталий Сергеевич,

родился 24.05.1941

в Саратове –

умер 22.05.2019

в Туле.

– Считай – я дважды самозванец, – при второй встрече ошарашил меня Виталий (неделю назад, знакомясь, мы сразу перешли на «ты», и обращались друг к другу только по имени). – На самом деле родился не двадцать четвёртого, а двадцать седьмого мая и родился не в Саратове, а в Крыму, в посёлке Кутузовка. Три раза менял паспорт из-за ошибок, на четвёртый плюнул и оставил всё как есть. И не самозванец ли я после этого?

– Ты хотя бы сразу обнаруживал ошибки в паспорте, – делюсь с ним своим «опытом». – Ошибку в моём дипломе о высшем образовании посторонние люди обнаружили через четверть века. Я сам и десятки кадровиков различного «розлива» сотни раз держали в руках диплом – с этой «фальшивкой» и прослужил в Армии больше двадцати лет. Так, что мы ещё посмотрим, кто из нас самозванистее.

Из воспоминаний капитана второго ранга в отставке Виталия Сергеевича Горбунова:

«…Ходить по морям начал, считай, с самого рождения. Ещё до первых бомбёжек отец на барже переправил нас с матерью в Ростов. Затем – на «перекладных» через Изюм и Сталинград добрались до Саратова. В сорок пятом году неполная семья – отец погиб в сорок третьем – вернулась в Ялту.

…17 тысяч миль радистом находил в каботаже по родному Чёрному морю на морском буксире «Севастополь–1» в 1955–1957 годах. Гоняли – хорошо, – доставляли в Болгарию и Румынию зерно из Ростова и Херсона. На обратном пути – не порожняком же идти – под завязку грузились болгарскими консервами и какими-то «несчастными» 250–300 литрами розового масла. Но… из-за этого «пустячка» в 25–30 ведер масла в конвое нас постоянно сопровождал эсминец. Такое вот оно – это розовое масло из лепестков болгарских роз.

…Учился в Ялтинской средней школе № 15. Школа как школа, по стране таких школ тысячи, десятки тысяч. Однако, не в каждой школе найдётся преподаватель «N» или преподаватель «X». Наш секретный агент в военные годы в «дружественной» нам Англии, срочно, после провала резидентуры, вывезенный в СССР на норвежском рыболовном траулере в бочке с солёной сельдью. Он-то и обучал девятилетнего мальчишку рекордной по тем временам скорости приёма-передачи на ключе, нырянию без аппаратуры на глубину до 12–14 метров, фехтованию не только на рапирах, саблях, шпагах и штыках, но и на всех видах ножей, хождению на ботах и шлюпах под парусами и на вёслах и многому-многому другому, что и привело к твёрдому убеждению стать моряком.

…Калининград 1957 года предстал перед глазами довольно угрюмым и удручающим. От вокзала до центра – семь трамвайных остановок сплошных руин после англо-американских бомбардировок и вдруг – абсолютно чистенькие строго-готические корпуса Балтийского высшего военно-морского инженерного училища подводного плавания (БВВМИУПП). Училище «песни и пляски» – в курсантской интерпретации. У немцев в этом здании квартировалась высшая школа СД с кабинетом Гимлера и могилой – не в здании, конечно, а на территории – его сестры Эльзы. Из-за этого ихнего СД и оставили «союзнички» в целости и сохранности эту красоту. Видимо, на что-то надеялись в будущем, ан, нет: накоси – выкуси.

Всех кандидатов-новобранцев встречал лично начальник училища контр-адмирал Михаил Абрамович Богданович – потрясающей души человек, педагог, наставник, воспитатель… и кормилец. Не в том смысле, что он с «ложечки» кормил нас, а в смысле того, что его пристрастием было питание по системе академика И. П. Павлова. То есть: утром – обед, в обед – лёгкий ужин, на ужин – только компот и хлеб с маслом. Поразительно, но за два месяца такой диеты я из 54-х килограммового фехтовальщика метаморфировался в 79-и килограммового штангиста первого разряда: взрослого – не юношеского разряда. А чего стоили, и чему научили нас, в том числе – и меня, утренние «моржевания» вместе с Богдановичем в ледяной шуге открытого бассейна с последующим остаграмливанием, не алкоголь содержащими жидкостями, а чистейшей девяностошестиградусной огненной водой.

…Первые, они же и последние, два года обучения морским премудростям остались в памяти как карусель сплошных занятий, караулов, тревог, дежурств, увольнений, естественно – самоволок, драк с «недовыселенными» поляками и «конкурентами» из других родов войск и регулярных походов – без этого нельзя никак, ни-ни – в общежития местного пединститута и, переведённого в Калининград по «царскому указующему персту» Хрущёва, МосрыбВТУза. ВТУЗа, куда в 1960 году, опять же по «царскому указующему персту» – т. е. Хрущёвскому Указу «О сокращении на 1 200 000 Вооружённых Сил СССР», перешла почти половина курсантов на специальный факультет автоматики и телемеханики.

…В 1959 году два не особо примечательных события сильно взбудоражили гардемаринскую братию.

Во-первых, Хрущёву доложили о существовании 250-летнего договора между Данией и Россией, что беспрецедентно, так как не нарушенного ни единожды.

Во-вторых, маленькая островная страна Исландия, в значительной степени обеспечивающая своё благополучие рыболовством в весьма ограниченной 12-мильной зоне, объявила о расширении зоны до 200 миль.

Англичане, которые до этого вольготно «выгребали» на виду исландцев миллионы тонн морепродуктов, стали сопровождать свою рыболовную флотилию (до 180 сейнеров, траулеров, рефрижераторов и т. п.) эсминцами, канонерками, фрегатами и тральщиками.

Где-то на верхах было принято стратегическое решение:

– нанести дружественный визит военных кораблей в составе крейсера «Свердлов», эсминцев «Смелый» и «Стремительный» в Копенгаген;

– совершить дальний поход этой группы через Датские проливы к Шетландским и Фарерским островам, соединиться с группой кораблей Северного флота, обойти вокруг Исландии по границе 200-мильной зоны. И не просто обойти Исландию, а продемонстрировать всю мощь нашей армады постоянными артиллерийскими и ракетными стрельбами, торпедными атаками, постановкой дымовых, радио-акустических помех и прочими «забавами»; в том числе – совместно с ВМФ Исландии.

Лирическое отступление: ВМФ Исландии – громко сказано – шесть китобойцев, оснащённых нашими скорострельными пушками малого противолодочного калибра (МПК) и 2–3 пулемётами и один наш сторожевой корабль ракетоносный (СКР), переделанный не то в канонерку, не то в торпедный катер.

– по окончании маневров, выйти на 73 градуса северной широты Атлантики для крупных боевых учений, по окончании которых вернуться на базу в Балтийск, бывший – Пиллау.

Однако, непредвиденная «телефонная» ссора датской королевы Маргарет с Хрущёвым из-за некомпетентности последнего в вопросе об исторической роли принцессы Дагмары в династической цепочке рода Романовых привела к тому, что все запланированные мероприятия были выполнены без него.

…На первом же построении экипажа крейсера «Свердлов» и более пятисот курсантов БВВМИУПП мне повезло попасть в помощники к флагманскому штурману капитану второго ранга Котовскому для выполнения зарисовок береговых линий в готовящуюся им кандидатскую диссертацию по лоции проливной зоны. Это означало, что на время всего похода моё штатное место – в БИПе (боевой информационный пост), который находился в сферической броневой рубке диаметром около четырёх метров на высоте двенадцати метров от ватерлинии на грот-мачте крейсера под самым клотиком.

Многие сухопутные штатские несмышлёныши завидуют военным морякам, побывавшим в далёких заграничных плаваниях, полагая, что те имеют возможность круглосуточно созерцать красоты и диковинки заморских стран. Не тут-то было. После команды: «По местам стоять, с якоря сниматься!» – все люки и иллюминаторы, кроме ходовой рубки и БИПа, задраиваются. А выход на верхнюю палубу для перекура строго регламентирован и, как правило, только в открытом море, преимущественно, вне видимости берегов.

В моём же БИПе обзор – на все триста шестьдесят градусов. Единственная неприятность – стальной ломик нечаянно или по разгильдяйству, оставленный кронштадтскими ремонтниками в переборке, который при качке более трёх баллов с грохотом болтался внутри переборки со звуком «бух» – на крене в лево и со звуком «ба-бах-тррр» – на крене вправо. Самое жуткое и дикое случалось, когда эту железяку (иногда вместо топора плывущую против течения в деревню Клюево) временно заклинивало, и мы с Котовским, до скрежета сжав зубы или закусив до крови губы, судорожно ждали несколько минут возобновления грохота этой чёртовой железяки.

Не знаю, в какой мере я был полезен флагманскому штурману при оформлении его диссертации, но мои зарисовки береговой линии Дании в районе пролива Скигеррак представляли собой чистые листы белой бумаги с горизонтальной чертой, иногда – с некоторыми утолщениями на середине листа. В нескольких точках этой линии стояли вертикальные чёрточки или жирные отметины с указаниями угловых пеленгов в градусах относительно курса корабля и дистанции до них в кабельтовах. Ничего не попишешь – Дания с её низменными песчаными берегами, которые на мысе Скаген являют собой узкую тёмную полосу на горизонте, а все вышки, трубы, маяки и т. п. – только чёрточки или риски.

…Основная интрига похода оказалась, ни много, ни мало, в необычной физиологической особенности моего организма. Кстати, таких «ненормальных» на весь крейсер оказалось шесть человек – все курсанты, а не основной экипаж. Возможно, этот феномен – последствия диеты академика И. П. Павлова, усовершенствованной М. А. Богдановичем. Суть феномена: большинство страдающих от морской болезни выворачивает наизнанку, нам, шестерым феноменщикам, наоборот – чем больше качает, тем больше хочется есть. И на переходе от Шетландских островов до Фарерских в 7–9 бальный шторм более восьмидесяти процентов команды (особенно – новобранцы с Алтая) лежали пластом по кубрикам и шхерам корабля. Нам, шестерым «железным Феликсам», по 3–5 суток подряд стоящих на вахтах, кок лично, сам с трудом сдерживая рвоту, приносил на вахту отборные куски мяса, красной рыбы, иногда – икру и прочие деликатесы из офицерской кают-компании. Мне, как штурману, – очищенное мясо воблы или чехони вместо селёдки, сухарей и солёных огурцов для всех остальных; такая «дискриминация» являлась обязательным выполнением, в вольном пересказе, Указа Петра Первого гласящего: «…чтобы руки оных офицеров были чисты, дабы карту штурманскую не испортить».

…Вторая интрига – это козёл Яша.

Молодые алтайцы привезли в дар крейсеру медвежонка Гришу, неимоверно страдающего от качки, распространяя зловоние медвежьей – в прямом и переносном смысле – болезни по всем отсекам и кубрикам.

После шестидневного перехода от изумительных по красоте Шетландских островов до не менее красивых Фарерских, отстаиваясь сутки в небольшой гавани (тогда крейсер не имел успокоителей качки и эти сутки мотался из стороны в сторону, как заведённая с вечным двигателем неваляшка), мы познакомились с командой норвежского траулера, стоящего рядом на якоре. Команда норвежцев восторженными воплями реагировала на нашего Гришу, резво бегающего по стволам главного калибра, аки по брёвнам в цирке.

Естественно, встреча закончилась процедурой «махнём, не глядя», в результате нашего мишутку Гришу обменяли на норвежского настоящего «морского волка» козла Яшу. Яша, по большому счёты, являл собой уникальный экземпляр животного мира, фауны: практически, все свои годы, находясь на борту судна, не имел никакого представления о зелёной траве у дома, ловко бегал по любым трапам, с одинаковым удовольствием поедал (или жрал?) тушёнку, макароны, варёную рыбу, сушёный картофель, шоколад, хлеб.

Но главное, главное-то – на перекурах первым выбегал на полуют, широко расставлял ноги, выпячивал нижнюю губу и ждал, пока кто-нибудь из матросов давал ему зажжённую сигарету или самокрутку. Короткими частыми затяжками докурив сигарету, Яша блеянием требовал отклеить её от губы и от удовольствия осыпал палубу порцией своих орешков.

На берегу, где бы это ни было, толпы зевак балдели от надраенных асидолом латунных колец на рогах, золотом окрашенных копыт, алого банта на хвосте и дымящего «Беломором» Яшки.

…Визит нашей громыхающей армады и «круиз» вокруг Исландии привёл к уходу всех английских рыболовецких судов и их грозного сопровождения за двухсотмильную зону. За это, так сказать, мероприятие наше училище поощрили участием в Военном параде на Красной площади в Москве в 1959 году.

…Из примечательных событий похода можно отметить также имитацию «неопознанным по государственной принадлежности» самолётом-торпедоносцем «Вулкан» торпедной атаки крейсера «Свердлов» на входе в пролив Скагеррак. Торпеда, правда, оказалась бревном, но на мостике штурвальный с трудом удержался от «медвежьей болезни». При повторном пролёте самолёта над крейсером, что по международным нормам является нарушением границы государства (тогда – Советской Державы), адмирал Бархатов приказал: «Все стволы – в зенит! Залпом – огонь!»… Рыжеватое облако дыма и обломков бедолаги ещё с полчаса оставались за кормой.

…Этот поход дал мне датского друга Йоргена Хинсби, моего ровесника. В 1958–1960 годах он был шкипером-мотористом катера командующего Датским военно-морским флотом. Во время стоянки в Сёндерборге при встрече наших адмиралов мне с товарищем поручили познакомить Йоргена с нашим кораблём. Оказалось, Йорген прекрасно говорит по-русски; знает древнеславянский; переводит на датский язык наших Я. Каменского, М. Ломоносова, Магницкого и других.

…В конце девяностых годов прошлого века, в преддверии 300-летия Датско-Российского договора «О любви и дружбе» (!!!), по инициативе Й. Хинсби и моей инициативе (в то врем я – исполнительный директор Тульского торгового дома при Администрации Тульской области) был подписан первый в РФ договор о прямом международном межрегиональном сотрудничестве Тула (Российская Федерация) – Сёндербор (Датское Королевство), в рамках которого произведены обмены школьниками, студентами и аспирантами, выполнено несколько инновационных и научных проектов.

…Собственно военно-морская служба после училища промелькнула как сумасбродный калейдоскоп малосвязанных между собой событий:

– четырёхнедельное командование (перед расформированием) нашей военно-морской базы в Свиноусце (Свиномюнде) на польско-германской границе;

– месячный перегон из Болгарии в Польшу дизельной подводной лодки проекта 613, которую приобрело Чехословацкое военное ведомство у болгар;

– после увольнения в запас в 1960 году и переезда в Тулу, поступления на четвёртый курс Тульского механического института и получения дополнительной специальности руководителя взрывных работ был в 1961 году призван для прохождения военных сборов;

– вероятно, в каких-то штабных кругах учли разнообразный мой опыт (штурманский, водолазный, ракетный, взрывника) и направили на одну из подводных лодок Северного флота для участия в работах по «зачистке» последствий крупнейшего в мире 50-мегатонного термоядерного взрыва – знаменитой Хрущёвской «Кузькиной матери» – на Новой Земле.

– только в 1983 году оставшихся в живых после той Новоземельной эпопеи, в том числе – и меня, отметили воинскими званиями и медалями».

16–17 июня 2014 года,

Тула.

31 мая 2021 года

исполнилось бы 70 лет

участнику боевых действий в Афганистане

СУХОРУКОВУ АЛЕКСАНРУ АЛЕКСЕЕВИЧУ

(Из книги «Афганцы Тулы»)

ЧЕСТЬ ДОРОЖЕ!

Сухоруков Александр Алексеевич

родился 31.05.1951

в городе Сарань Карагандинской области

Казахстанской ССР –

умер 05.08.2011

в Москве.

Может ли нормальный человек отказаться от вышестоящей должности, не нарушая никаких моральных и этических принципов, не наступая на горло собственной песне?

Оказывается - может.

В конце восьмидесятых годов прошлого столетия моему другу, дружбанцу, товарищу, коллеге Саньке Сухорукову предложили должность начальника медицинской службы Воздушно-десантных войск. Ни много, ни мало. Сам он в то время занимал должность начальника медицинской службы 104-й дивизии, что в Кировабаде в то время дислоцировалась. А он – не буду здесь пропечатывать эпитеты ненормативной лексики в его адрес, когда узнал об этом – взял и отказался. Нет, если бы он, по своим деловым и человеческим качествам, не подходил бы к этой, столь ответственной должности, я бы в то время – да, и сейчас тоже - не возму

« назад