15 февраля 2003 года. Двери зрительного зала Кремлёвского Дворца съездов закрыты. Фойе заполнено до предела – в основном, ветеранами Афганистана. В монотонный многоголосый гул вначале, как раскалённый нож в масло, врывается отборный многоэтажный армейский разговорный диалект, затем со второго яруса на всё фойе раздаётся – Тарзан позавидует – ошалелый от предстоящей встречи, радостно-восторженный, немножко хмельной (как без этого?) крик:

– Ж-е-е-е-ньк-а-а-а!!! К-у-у-у-т-е-е-е-пов!!!

Вслед за криком по лестнице несутся здоровенные мужики и начинаются радостные объятия с этим самым Женькой Кутеповым.

– А помнишь?..

– А ты помнишь?..

– Кого встречал из наших?..

– Как меня-то узнали?...

– Да твой четырёхэтажный старшинский мат трудно забыть!..

Так я впервые заочно познакомился с гвардии прапорщиком запаса Евгением Кутеповым. Подошёл к нему – трудно было не заметить такого: загорелое до черноты (это – в феврале-то месяце) лицо, на голову-полторы выше окружающих – представился, но внятного разговора не получилось. Отложили до Тулы. Отложили… на целых девять лет.

– Нет, ну, как можно в таком бедламе спокойно разговаривать? – На этот раз передо мной сидит юрист 1-го класса, бывший прокурор Тульской области, а по поведению, по пацанской искринки в глазах – всё тот же старшина роты Женька Кутепов. – Привычка осталась с Афганистана: громовой голос и та самая мать, которая «…для русского народа, что соль для щей, что лук для огорода».

Отсмеявшись, приступили к делу: Кутепов рассказывал, я записывал.

– Воевал, как все…

– Началось, – грубо перебиваю, – вы, что договорились что ли, как один попугайничать: «Как все…»?

Краткая биографическая справка:

– из семьи служащих, русский;

– в 1977 году окончил среднюю школу № 49 в Пролетарском районе Тулы;

– с 4.08.1977 по 25.10.1978 – техник, старший лаборант в Тульском высшем артиллерийском инженерном училище имени Тульского пролетариата;

– с 4.11.1978 по 24.04.1979 – вальцовщик-резчик (4-й разряд) на прокатно-ковочном участке цеха № 8 НПО «Тулачермет»;

– с 3.05.1979 по 4.06.1981 – срочная служба в рядах Советской Армии: 7.05.1979 – 18.11.1979 – учебный батальон связи в Яворском районе Львовской области, 19.11.1979 – 4.06.1981 – батарея управления ракетной бригады в городе Кременце Тернопольской области;

– 1.07.1981 – 25.08.1981 – вальцовщик-резчик на НПО «Тулачермет»;

– с 1.09.1981 по 10.07.1986 – учёба на дневном отделении исторического факультета Тульского государственного педагогического института имени Л. Н. Толстого (ударник ССО, ветеран ВССО, нагрудный знак ЦК ВЛКСМ «Молодой гвардеец пятилетки» – специальности каменщик, бетонщик, монтёр пути);

– с 25.10.1985 – по 1.12.1986 – преподаватель (окончив ТПГИ экстерном) истории, обществоведения, этики и государственного права в 6-10 классах Барсуковской средней школы Ленинского района Тульской области;

– со 2.12.1986 по 9.04.1987 – старшина 1-й разведывательной роты отдельного разведывательного батальона в городе Берегово Закарпатской области;

– с 9.04.1987 по 15.02.1989 – старшина 2-й разведывательной роты 650-го отдельного гвардейского разведывательного ордена Александра Невского батальона 5-й гвардейской мотострелковой дивизии в уезде Шинданд провинции Герат в Афганистане…

– В Афганистан попал с третьего захода – поясняет Кутепов. – Писал рапорт по месту срочной службы – отказали. Работал, учился, опять работал, опять написал рапорт в военкомате. Опять отказали, мол, дескать окончи свой институт… Окончил институт и написал рапорт в третий раз. На этот раз призвали… (Могли и не призывать в Афганистан – единственный кормилец у матери:примеч. автора).

И, как ни парадоксально, мать последней узнала об отъезде добровольцем на войну единственного сына. Узнав об этом, она только тихо плакала, однако не отговаривала сына, не корила его, не ругала. Она помнила, что в детстве её сын бредил испанскими интербригадами и восхищался самоотверженностью защитников Испанской революции. Теперь и ему – после четырёхмесячной «учебки» в Закарпатье – предстояло выполнять интернациональную миссию в Афганистане, в Шинданде, в разведывательном батальоне.

Он как-то сразу оказался на своём месте – всего за месяц акклиматизировался к небывалой жаре (по семьдесят градусов Цельсия), привык к тёплой и мутной воде, вечным и неистребимым консервам, к «шинданским пчёлам» (наверное, местным мухам-мутантам льстило такое их сравнение с благородными мёдодобытчиками); быстро освоился в новом коллективе – как будто с малых лет тянул старшинскую лямку в горах и пустынях Афганистана.

И началась рутина, боевая рутина – да, для тех, кто побывал за Речкой, два года были рутиной, буднями (как и на всякой войне), где бои сменялись днями передышки.

– Ещё были командировки в Союз, – какие-то неприятности нахлынули на Евгения, комок в горле застрял, глаза потемнели, охрип голос, – о них лучше не вспоминать.

Но как о НИХ не вспоминать?

В июне восемьдесят седьмого года во время боя у кишлака Адраски вторая рота потеряла троих убитыми. Вот, они, при нём, при старшине гвардии прапорщике Евгении Кутепова первые, будь проклята эта война, «двухсотые» – перед глазами до сих пор стоят: Витя Пушкарёв из Рязани, другой Витя, Гефнер из Тюмени, Олежек Нестеров из Юрги… В Юргу-то и сопровождал Кутепов «свой» «двухсотый». До сих пор Евгений помнит, как он отводил глаза от родителей, как с трудом, заикаясь, давясь слезами, произносил положенные (кому – положенные?) слова: «Мужайтесь… Ваш сын… гвардии рядовой Олег Иванович Нестеров… пал смертью храбрых… при защите южных рубежей нашей Родины».

– На тех похоронах, – вспоминает Кутепов, – присутствовали, наверное, все жители стотысячной Юрги. Очень тяжёлая случилась командировка. По словам военкома, я привёз в Кемеровскую область сто первый по счёту «цинк»…

По возвращении из этой страшной командировки Кутепов подоспел, аккурат, на концерт Разведбаума (так вмиг окрестили бойцы популярного певца-барда), где впервые прозвучала знаменитая впоследствии песня «Монолог пилота «Чёрного тюльпана». Тогда Александр Яковлевич так и сказал со сцены, обращаясь к разведчикам, буквально следующее: «Здесь, в Шинданде написана эта песня» и предложил пароль для будущих встреч в Союзе: «Шинданд-разведка!». Затем добавил: «Я уже понял, что две радости в Афганистане – письма и баня»…

Если в Армии командир – отец солдата, то мать солдата – старшина роты.

Выдержка из служебной характеристики:

«…Успешно справляется со своими служебными обязанностями, постоянно заботится о быте и здоровье подчинённых, вникает в их нужды… Штатным оружием владеет в совершенстве… Принимает участие в боевых рейдах и выходах по реализации разведданных по уничтожению бандформирований афганских мятежников. В боевой обстановке действует смело и решительно, проявляя трезвый расчёт, хладнокровие и отвагу… Требователен… По характеру спокоен, общителен, тактичен, отзывчив… Умеет отстоять свою точку зрения. Принципиален… В быту скромен… Честен. Инициативен. Дисциплинирован. Среди сослуживцев пользуется авторитетом…».

Характеристика характеристикой, но в те времена не за красивые глаза принимали в партию, в члены КПСС (кто забыл или кто не знает:КПСС – Коммунистическая партия Советского Союза, без членства в которой в «приличном» обществе не принято было появляться) – через афганских полгода Кутепов стал равноправным членом этой организации.

Из воспоминаний Кутепова:

«…Во время одного из первых ночного боевого выхода в горы случайно отстал от своей разведгруппы. Леденящий душу страх – никак не меньше – охватил, но не сковал всё тело. И Бог оказался в то время на нашей стороне. Проплутав по ущелью около часа в кромешной тьме, каким-то чудом, вышел на дозор 1-й разведроты.

…Весной восемьдесят восьмого при проводке большой колонны с грузами на юг Афганистана, в провинцию Гильменд командовал танком, двигаясь впереди «лёгкой брони» 1-й разведроты, которой был придан на время рейда в качестве минного трала. Откровенно говоря, при этом, не имея минного трала, как такового – чем не «Русская рулетка»? Тем не менее, обеспечивал, таким образом, безопасность постановки техники на «блоки» вдоль «бетонки» (ещё бы сказал – «автобана»: замеч. автора), чтобы грузовики проходили опасные места без помех и потерь.

…Во время этого рейда, стоя на «блоке», экипаж танка заметил невдалеке, вышедший из-за ближней сопки (куда смотрела только хвалёная разведка «духов»?) караван из трёх «горбов» (если были бы другие верблюды, то караван считался бы шестигорбовым) в сопровождении людей и собак. В ответ на окрик: «Дриш!», что в переводе на русский означает: «Стой!», погонщики, в панике оставив вьючных животин на произвол судьбы, отстреливаясь, скрылись в ближайших горах. Распоров вьюки, к своему изумлению, обнаружили новенькие – муха не сидела – комплекты советской формы-«афганки». Как объяснило военное «всевидящее око», по всей вероятности, готовилась какая-то большая «духовская» пакость с переодеванием.

…Летом того же, восемьдесят восьмого, направляясь в провинцию Нимроз его экипаж БМПешки засёк в бинокль караван «духов» – аж! – в 23 «горба» (на этот раз на большом расстоянии считали по головам), который, то есть караван, начал втягиваться в ущелье. Не имея возможности досмотреть караван из-за опасности подрыва на незнакомой местности, доложив командиру, горестно вздохнув, приказал наводчику расстрелять несостоявшийся «бакшиш».

…Другой раз, в провинции Фарах колонну разведбата обстреляли из «зелёнки» кишлака Зиркох, несмотря на предварительную договорённость с местными старейшинами о взаимном ненападении. Возмущённые до предела таким вероломством, разведчики задержались, вызвали подмогу и два дня вели огневую дуэль с «духами», которые в итоге, не выдержав орудийного обстрела, покинули кишлак. При этом, наверняка, пострадали и мирные жители, етитиху, то есть «духов», мать. Но такова логика войны – или ты, или тебя.

…Новый 1989 год разведгруппа 2-й роты в составе двадцати человек на четырёх БМП, выполняя приказ комдива, встречала на перевале у кишлака Музафар, тем самым способствуя личному составу дивизии спокойно встретить долгожданный праздник, возможно, и последний Новый год на Афганской земле.

Сказать, что было очень холодно – значит, ничего не сказать. Дождь сменился морозом. Обогреться и просушиться – негде: костёр в засаде не разведёшь, ясен пень. Ближе к вечеру дозорные задержали и привели, вроде бы, по виду местного жителя, державшего в поводу навьюченного ишака. Паренёк был не вооружён, очень легко одет в какое-то тряпьё, почти не понимал по-русски и постоянно пугливо озирался на солдат. Оставшись старшим (все офицеры поднялись с небольшими группами бойцов на сопки), приказал накормить пленного, которого солдаты хотели прикончить сразу, считая его лазутчиком.

Убивать его было не за что, но и отпускать – опасно: не исключалась вероятность того, что он может навести на нас «духов». Пленный, видимо, чувствуя, что решается его судьба, начал плакать, поминутно повторяя: «ханум», «бача», «Адраскан», «Шиндант», давая понять, что идёт из Шинданта в Адраскан к жене и двоим своим детям. Обратив внимание на мозолистые заскорюзлые ладони задержанного, принял нелёгкое решение. Несмотря на глухое недовольство сержантов, обоснованно опасавшихся утечки информации о расположении группы и возможного обстрела или нападения моджахедов, проводил до выхода из ущелья пленного, который наверняка был уверен, что его ведут на расстрел.

В конце концов был рад, что не взял грех на душу и спас на этой страшной и бессмысленной войне хотя бы эту, одну человеческую жизнь, жизнь простого крестьянина-афганца. При этом остро осознал, как зависим и совершенно беззащитен не вооружённый человек против вооружённого, запомнив этот, в принципе-то, рядовой эпизод на всю жизнь. И до сих пор уверен, что по-настоящему сильный человек не должен наслаждаться беспомощностью слабого…».

…Кутепова, лишь одного из всех прапорщиков роты включили в последние (в последние, последние!!!) дни войны в операцию по доставке военных грузов в Кандагар.

– Вначале планировали вооружение и боеприпасы для 4-го корпуса Афганской армии доставить пешим порядком, то есть колонной грузовиков под прикрытием бронетехники и вертолётов. В южном Афганистане к тому времени во всю хозяйничали душманы, ничуть не опасаясь правительственных войск (днём крестьянин, ночью «дух»), а наших войск там не было. Оттуда, если помнишь, начался вывод. – Свой рассказ Евгений иллюстрирует фотографиями из четырёх альбомов. – В конце концов, приняли решение доставить грузы в Кандагар самолётами. Вначале – иначе и быть не должно – на Кандагарский аэродром ночью приземлился самолёт с разведчиками (71 человек с армейской группой управления; всего – менее сотни стволов). Вооружены были под «завязку». Затем пошли «грузовики». Разведка «духов» и в Шинданде, и в Кандагаре, на наше счастье и наше везение, проспала. Хотя аэродром постоянно обстреливался ракетами: били не прицельно – по площадям. Так и подбили за всю операцию четыре самолёта: три грузовых Ан-12, один – санитарный. Хорошо, из экипажей никто не пострадал…

Мы «переложились» чайком и Евгений продолжил.

– За ночь мы успевали разгрузить пятнадцать-двадцать самолётов: приземлялся первый, 15-20 минут на разгрузку в бешеном темпе, самолёт «под парами» – взлёт, следующий заходит на посадку. И так – две недели бессонных под обстрелом ночей, хотя могли управиться и раньше. Через четыре ночи склад, куда выгружали «гуманитарную помощь» Афганской армии, «духи» всё же умудрились взорвать. По окончании этой операции «духи» наконец очнулись, оборзели совсем – думали, что без боя нас не выпустят.

Возглавив группу прикрытия, старшина роты обеспечивал погрузку личного состава в самолёт, сам последним покинув Кандагарскую землю. Ввалившись в уже взлетающий самолёт, смахнув градом лившийся пот, устало произнёс: «Слава Богу, всё закончилось!». На что тут же поправил его борттехник: «Не каркай! Прилетим домой – тогда всё и закончится!».

Газета «красная Звезда» от 3 февраля 1989 года:

«…Обстановка в провинции Кандагар, откуда в августе прошлого года ушли наши войска, была тревожная. Части 2-го армейского корпуса под командованием генерал-лейтенанта Н. Улюми вели постоянные боевые действия. Многие районы, прилегающие к Кандагару, контролировались «непримиримыми», дороги, ведущие к городу, были блокированы. Город, военный гарнизон испытывали острую нужду в материальном обеспечении, в боеприпасах. Афганские друзья просили помощи, и помощь им была оказана. По воздуху из Шинданда в Кандагар были направлены военно-транспортные самолёты с боеприпасами. Начал работать воздушный мост. Для обеспечения Кандагарского аэродрома сюда прибыла оперативная группа штаба во главе с подполковником А. Черкасовым. Охрану аэродрома вместе с афганскими военными возглавляли гвардии прапорщик Е. Кутепов, гвардии старший сержант А. Сарыга, гвардии сержант С. Лучинович…

Воздушный мост, налаженный лётчиками военно-транспортной авиации, действовал безотказно. А ведь аэродром систематически обстреливался, неоднократно вёлся огонь по заходящим на посадку самолётам. Несмотря на это, лётчики ВТА за короткое время доставили сотни тонн боеприпасов…».

– Прилетели в Шинданд шестого февраля, а здесь и вывод наш подоспел. Неожиданно.

Передав городок, часть боевой техники и оружия командирам пуштунской дивизии, разведбат через несколько дней двинулся на Герат и далее – на Кушку. За Гератом колонну обстреляли. Одна душманская ракета врезалась в песчаную дюну, буквально, в нескольких десятках сантиметрах от Кутепова, но не взорвалась; вторая взорвалась рядом с машиной, в которой находился гвардии прапорщик – машина вся изрешечена осколками, Евгения спасли каска и бронежилет.

В Кушке, то есть – дома! В Союзе! Колонну радостно встречали наши пограничники и местные жители.

– Когда я увидел на высокой скале огромную надпись «Государственная граница СССР», то едва не заплакал от волнения и в приливе чувств разрядил в воздух магазин с трассирующими пулями. На протяжении всей огромной колонны взлетали сотни цветных сигнальных ракет и очереди «трассеров». Радость от встречи с Родиной – это не пустые слова – была огромной и всеобщей. Из динамиков бортовых радиостанций гремело: «…До свиданья, Афган, – этот призрачный мир, не пристало добром помнить тебя вроде… Но о чём-то грустит боевой командир… Мы уходим! Уходим! Уходим!..».

В Кушке, только успев спрыгнуть с брони, Кутепов первым делом помчался на почту и отослал телеграмму маме, сообщив, что пересёк границу, жив, здоров.

– Мама, Вера Ефимовна до сих пор хранит как семейную реликвию ту, мою телеграмму.

Продолжение краткой биографической справки:

– 15.02.1989 – 1.04.1989 – служба в войсковой части 54830 (всё та же 2-я разведывательная рота, всё того же разведывательного батальона) в городе Кушке Туркменской ССР;

– 26.05.1989 – уволен из рядов Советской Армии в запас;

– 5.07.1989 – 20.01.1990 – заведующий сектором досуга идеологического отдела Тульского обкома ВЛКСМ;

– 2.02.1990 – 13.08.1990 – плотник СУ-1 ПСО «Тулгорстрой» на строительстве жилого дома для воинов-интернационалистов, в котором впоследствии получил квартиру;

– 27.08.1990 – 2.10.1996 – экономист, инженер в управлении материально-технического снабжения АК «Тулачермет»; заочная учёба в Московской государственной юридической академии;

– 4.10.1996 – 14.03.2008 – помощник Тульского прокурора по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях;

– награждён орденом Красной Звезды, медалями, именными часами от Министра обороны СССР.

– Тебе же говорил, – подводит черту под нашим разговором Кутепов, – воевал, как все…

– Да, но не как все, сотрясаешь окрест своим неповторимым громоподобным старшинским басом…

Июнь 2012 года,

Тула.

« назад